Слово редактора

История, призванная, казалось бы, давать человечеству предметные уроки из его прошлого – ничему не учит! И никогда никого не учила. На протяжении веков она в лучшем случае подсказывала кое-кому, какие уроки надобны, и как их выгоднее представить в настоящем, чтобы применить для достижения конкретных и ощутимых целей в ближайшем будущем. В анналах и учебниках истории, в недрах коллекций её артефактов всегда найдётся нечто, что можно использовать для обоснования не только чужих деяний в прошлом, но и своих – в настоящем, со специально подобранными каскадами благих помыслов, оправдывающих любую выдумку. Надо ли указывать примеры изменения вчерашней истории для сегодняшних нужд? Им несть числа.

А когда наступает оно, это будущее – ради достижения которого и подбирались уроки – то всё, что было истинным в прошлом, уходит глубже и глубже… забывается, казалось бы, окончательно… а "новым людям" только и остаётся повторять и повторять без конца одни и те же выдумки "заслуженных стариков". И вот оказывается, что учёный (или правильно – ýченный?) – это тот, кто лучше всех выучил уроки истории, которая ничему не учит.

Теперь лишь самый внимательный взгляд может различить контуры истинного прошлого: они-таки проступают иногда через напластования сочинённых "историй", драматургически обработанных летописей, биографий литературных героев, стараниями ýченных ýченными учёных превратившихся в исторических персонажей… Различив эти контуры, можно придти к весьма и весьма интересным выводам! Как это получилось у авторов нашего альманаха В. Кочурова, А. Синельникова, Г. Сотирова.

А ещё можно, оставив пристрастное изучение истории деяний прочим желающим, посвятить свой ум анализу эволюции человечества, дабы вытащить на свет её законы, в соответствии с которыми совершают люди свои деяния. Среди коих деяний, кстати – сочинение истории. Об этих законах, об эволюции динамических систем пишет С.И. Валянский в статье "Введение в теоретическую историю" с очень симпатичным подзаголовком: "Почему история ничему не учит".

Если бы нашёлся какой-нибудь внешний наблюдатель (типа господа Бога – чтоб был он Зрителем, Режиссёром и Сценаристом в триедином лице) – вот бы потешился, наблюдая извечный человеческий спектакль, постоянную битву между Прошлым и Будущим, ведущуюся ими в Настоящем со всем присущим им, людям, пылом! А ещё смешнее стала бы история для него, как Зрителя, если бы он, как Сценарист, по ходу дела менял бы сценарии, а как Режиссёр оставлял людям-актёрам возможность импровизации при исполнении заданных сюжетов. Чего бы ещё пожелать? А вот чего! Выстроив мизансцену, немедленно менять актёров, устраивая каждому персональный Конец света и запугивая оставшихся, что если ему, Триединому (которому людишки, вообще-то, напридумывали много имён) всё это надоест, то он их, людишек, просто бросит на произвол тупой судьбы, а сам станет Творцом чего-нибудь и кого-нибудь ещё.

Как подобную историю, срежиссированную свыше, воспримут люди? А известно, как. Именно таким было представление большинства европейцев об устройстве мира в Средние века. Чистое сумасшествие. Читайте главу из книги М. Фуко "История безумия".

Но, скажем прямо, такое представление не могло взяться с бухты-барахты. Столь изощрённая система воззрений, начавшись с чего-то простого, прошла свой эволюционный путь. А с чего же она началась? Откуда мысль о богах, потустороннем мире и его каком-то неявном устройстве влетела в головы первобытных людей? То "Зазеркалье", идея которого появилась задолго до появления зеркал, раскрыто, наконец, в потрясающей статье Д.В. Калюжного "Явь и Навь как объективная реальность, данная нам в ощущениях".

Вот так вот, от простого к сложному, отрицая отрицание, кряхтя и почёсываясь, двигало человечество мысль свою, то ли сочиняя историю выдумок, то ли выдумывая сочинения истории. Представление! – сколь многозначно это слово. Представление, возникшее в уме человека, о том, что есть у него, у человека, душа. И спектакль жизни, разыгрываемый под строгим взором Триединого, пусть даже и он всего лишь представляется человеку в этой душе его. Эти представления происходили не только в местах компактного проживания тех или иных племён и народов, то есть в пространстве; нет, они охватывали и время тоже! Никто ведь не отменял уравнения Максвелла, где и электромагнитное обратимо относительно времени, и время обратимо от чего-то сильно электромагнитного. А уж тем более, если человек меняет правила на ходу, – например, правила счёта веков. Об этом – Уве Топпер: "Средневековая система летосчисления в Испании, известная как ERA".

Мы сами, люди-актёры придуманного нами же, людьми, Его Театра, пытаясь одновременно быть и сценаристами, и режиссёрами, и зрителями своей жизни, ищем историческую опору в призрачном прошлом, сочинённом нашими дедами, когда они были детьми (статьи В. Меламеда и В. Хауга, аннотация к книге С. Цветкова). А находим что-то совсем иное (статья В. Вишнева, аннотации к книгам Е. Герцмана и Ю. Кривошеева).

А ведь мы знаем, знаем мы, что вот уже которое столетие "сценарии прошлого" пишут актёры-историки, "сценарии будущего" – актёры-футурологи; и все они, игнорируя законы эволюции, заняты не прошлым и не будущим, а словами про прошлое и будущее! Вот оно что: идёт игра в слова. Вот в чём суть войны между прошлым и будущим: "сценарии прошлого" синтезируют под заказ "сценаристов будущего", а "сценарии будущего" анализируют по выкладкам "сценаристов прошлого". Далее актёры-помрежи (как и раньше, в Средневековье) обучат актёров-статистов, актёры-режиссёры разыграют с актёрами-героями сценки, вместе раскланяются перед актёрами-зрителями…

И адью. Занавес.

На политической сцене мелькают свободные выборы, реформы, революции, узурпации… Одни и те же эпизоды по одним и тем же сценариям следуют друг за другом, только актёры-исполнители меняются.

А что такое, собственно, "театр"? Театр, греческое theatron, с позиции античных актёров, есть местопребывания Его среди нас. То есть господа Бога, Триединого и неделимого. Для примера, что это так и есть, мы начинаем публикацию работы Л. Стеккини и Я. Заммера "Страсти Христовы как пьеса Сенеки" – это, конечно, гвоздь номера!

Как ни странно, человечество до сих пор не ушло от первоначальной сути этого понятия театра, "подсказанного" Триединым. Место Его пребывания на земле стали понимать буквально как некое специально обустроенное место, появились и специальные актёры, обслуживающие его (они так себя и стали называть: "слуги Божьи"). И охранять это место от "непосвящённых", поэтому Театр превратили в храм. А театром стали называть лицедейство "непосвящённых" для зрителей, а не для того, единственного и неповторимого, божественного Зрителя. То есть просто подменили понятия. Так мало того: драматический театр теперь называют храмом искусства. Пытаясь понять устройство собственного организма, придумали анатомический театр. Аж до XVI века полагали, что главный жизненный орган – печень, поэтому даже добивали живого человека не ударом в сердце, а прободением печени. А Мигеля Сервета за открытие кровообращения ревнители храма просто сожгли. Это уже научный театр. И параллельно место обучения наукам – университет – назвали храмом науки.

А как вам нравится театр военных действий?

Во время "горячей войны", то есть прямых масштабных военных операций, любые территории и их обитатели косвенно (а зачастую и прямо, в нарушение любых договоров) вовлекаются в это театральное действо, а во время "холодной войны" её театр – вся Земля. Да и недра, и прилегающий космос тоже. Иными словами: война есть неизменная суть состояния человечества. Вот они на самом деле в чём, уроки-то истории. Если утверждение "мир – продолжение войны" верно, то обратное никто не воспримет всерьёз. Война – НЕ продолжение мира. По той простой причине, что мира как такового не было у нас НИ РАЗУ. Несмотря на многочисленные договора о заключении "вечного мира", основным лозунгом государств и народов остаётся пресловутое "parabellum". Хотя эту латинятину и трактуют как "хочешь мира – готовься к войне", но о мире, как об идеальном состоянии всеобщего благоденствия, тут и слова нет. И у Толстого выражение "Война и Мир" абсолютно точно: это Война и Человечество. Мир же остаётся благим пожеланием и утопией. Мифология ли, эпос – битвы титанов, перипетии Бхагават-Гиты, борьба Георгия Победоносца против Змея-Горыныча – сплошные войны и связанная с ними героика. Денница-Люцифер – это райский Спартак, а на каждого Авеля найдётся свой Каин. И разве что умная китайская обезьяна не участвует в битве тигров. Она потом будет драться... с другими обезьянами.

Публикуем статью И. Шумаха "Порох и кислота". Надо ли объяснять, о чём она?.

Если посмотреть на историю с той точки зрения, что ей управляет мифический Триединый, может сложиться впечатление, что он (ради хохмы, конечно, и чтобы людишки-актёры не вышли за пределы дозволенного) спрятал на сцене некое приспособление под условным названием "грабли". И актёры периодически, но неизбежно на них наступают. То ли каждая очередная встреча с "граблями" неизменно возвращает нас на "круги своя", то ли человечество бежит по кругу, налетая на одни и те же "грабли".

Если же плюнуть на него, мифического Триединого, то можно увидеть, что всегда есть нечто совсем даже не мифическое, заставляющее человека делать то или это: внешние параметры среды, со всей жестокостью программирующие поведение людей. Станет холодно – изобретут штаны, или умрут. Станут применять процентные деньги – будут воевать за деньги и ресурсы, или умрут. Тут деваться некуда; при процентном росте денег у одних их становится всё больше (сгребают граблями), у других всё меньше. Отсюда все прелести общественного неустройства, социальных революций и войн. А разве эти уроки преподают в школах?..

Были уже известны истории процентные деньги, были. Не зря же среди основных постулатов всех религий мира был запрет на ростовщичество. Наверное, чем-то страшным кончился тот опыт. Но – грабли! Стало быть, опять на них наступим. Ну, раз уж история ничему не учит. Хотя, с другой стороны, есть ведь и опыт жизни с деньгами, не имевшими процентной составляющей. Об этом – очередная глава из книги Б. Лиетара "Душа денег". Глава называется "Египетский прецедент". Оказывается, египтяне-то древние, при беспроцентной денежной системе, жили счастливо! И пирамид понастроили не рабы, а свободные – от избытка сил и денег! Поверить невозможно.

Мы убедились: есть люди, пытающиеся понять суть истории без обращения к Триединому и без игры затёртыми словами. И это хорошо. Без них человечество так бы и металось, с пугающей регулярностью наступая на грабли, в рамках странной дилеммы: с одной стороны, как бы максимально полно насладиться прелестями жизни, с другой – как бы максимально угодить Триединому, чтобы попасть в его неведомое Зазеркалье после своего ухода со сцены.

О тех, кто пытается переменить понимание истории – статьи Е. Габовича, А. Верёвкина, Я. Петроня, Н. Ходаковского.

Но пока что вся деятельность человечества сводится к "борьбе за выживание", где слово "борьба" просто камуфлирует понятие "война". Никакого прогресса – при всех технических новинках – в этом вечном бою, идущем под лозунгом "Хлеба и Зрелищ!", не предусмотрено. "Хлеба" как не хватало, так и не хватает, зато "Зрелище" всегда обеспечено. Вплоть до Апокалипсиса, после которого уже будет другой Театр… Уже пора бы осознать, что тишина на поле боя – ещё не мир, а всего лишь перерыв между стрельбой. Славные деяния героев – совсем не история человечества, а судорожные движения физических тел среди других физических тел. Библиотеки самых высокоучёных слов – ещё не наука о прошлом, а просто слова, не объясняющие ничего. Стрéлки хронометра, и даже красивые цифры на дисплее – это не время, это стрéлки или цифры… А что такое время? Об этом пишет проф. А.К. Гуц, книгу которого "Элементы теории времени" мы аннотируем в этом номере альманаха.

Пока мы, актёры-зрители, остаёмся на сцене всё того же Театра, надо хотя бы собрать крупицы верного из того, что наиграли, тешась словами, наши предшественники – независимо от времени и пространства. Возможно, именно эти крупицы пригодятся последующим поколениям, если они действительно захотят извлечь из истории уроки.

Ярослав Кеслер,

редактор-координатор международных проектов альманаха "Арт & Факт".