Эрик Счастливый (Эстония)

Как историю сделать наукой?

 

"Толпа – собрание людей, живущих по преданию
и рассуждающих по авторитету либо вождя, либо предания".

В. Белинский

 

Данные, окрашенные в чувства. Всякое дело следует начинать с начала. В том числе и науку историю. Начальной же точкой любой науки являются её первичные положения, аксиомы. От них логически строятся все остальные выводы, рассуждения. Когда мы имеем дело с положениями обычных наук, мы имеем дело с информацией, никак не окрашенной эмоционально. "Икс", он и в Африке "Икс".

Важное отличие данных гуманитарных (в том числе исторических) наук в том, что они, эти данные, изначально эмоционально окрашены. То есть при их входе в наше сознание, в нас порождаются определённые эмоции (с выбросом гормонов и всеми прочими сопутствующими вещами). Теорема Джугашвили, будь он математиком, вряд ли привела бы нас в замешательство, а вот деяния исторического лица Джугашвили…

Также на оценку данных влияет оценка их источника. Если бы мы получали информацию из пустого пространства, она была бы для нас вся равноценна. Но мы получаем её из разных источников, от разных людей, и наше отношение к источнику информации начинает влиять на наше отношение к самой информации, данной этим источником. Мы можем получить и красиво изложенный бред, и скучную ценную правду. И тут-то нас ловят на крючок…

 

Пропаганда. Каким зловещим холодком притаившейся опасности обдаёт читателя, открывшего почти секретное повествование на тему манипуляция сознанием! Сразу появляются "где-то там, за кулисами" тёмные силы зла, ведущие стадо обывателей туда, куда им выгодно. А как же, ведь любому понятно, что даже случайно приобщившийся к этой тайне, раскрывший ненароком её скрытые пружины человек смертельно рискует своей головой! Могущественные и хитрые, эти закулисные манипуляторы не остановятся ни перед чем. Смертельно опасно лезть на их кухню: всё ими схвачено, за всё заплачено, а любопытным быстро закрывают рот ("бритвой по горлу и – в колодец"), появляясь оттуда, откуда их никто не ждёт ("вдруг из маминой из спальни, кривоногий и хромой…").

Своими ужасными приёмами "тайные силы зла" (транснациональные корпорации, "мировое правительство", масоны, инопланетяне) манипулируют сознанием честных людей ради собственной выгоды; они ведут общество к гибели, а в крайнем случае заставляют нас покупать стиральный порошок. Эти же самые приёмы манипуляций сознанием, лишь под другим названием, подробно расписаны в книгах по маркетингу, только без всяких злодеев и кощеев!

Каковы же приёмы маркетинга? Это: создание положительного образа для рекламируемого товара; обращение к заключениям экспертов, мнениям заслуженных людей; бесконечное повторение; обращение к опыту массы (все уже пользуются этим) и т.д. Основной метод и пропаганды, и маркетинга – обращение к чувствам, а не разуму.

Подобные приёмы срабатывают оттого, что так устроена наша психика. Информация, затрагивающая чувства, получает на входе больший вес, нежели скучная и простая – та, которая без чувств. Получается эдакий своеобразный "входной фильтр" данных. И когда этот фильтр активизируется пропагандистами, человека можно поймать на любой крючок и внушить ему почти что угодно.

Ну, а когда никто человека не агитирует, не ловит на крючок, когда он просто читает книжку, лёжа на диване, разве этот фильтр отключается?

 

Восприятие данных вообще. Путь к сердцу среднестатистического болвана в штанах лежит через его желудок… Если уж "женщину" можно воспринимать через желудок, стоит ли удивляться, что и путь к мозгам любого читателя также лежит "через желудок" – что поделать, половина питательных веществ после приёма пищи поступают в нервную систему… Чем аппетитнее смотрится обложка, тем сильнее текут слюнки. Чтобы книгу (статью, исследование) по истории (политике, любой другой гуманитарной дисциплине) стали читать, ей необязательно быть толковой и содержать что-то разумное – главное понравится читателю, то есть вызвать положительные чувства.

В итоге в мозг поступает эмоционально окрашенная информация, а вдобавок наша психика склонна искажать воспринимаемую информацию в зависимости от тех чувств, которые эта информация вызывает у человека. Естественно, так происходило на всех этапах создания истории, как описания прошлого – и вот, возникает задача очищение данных от эмоциональных искажений.

А для этого нужно понять суть этих искажений.

 

1000 и 1 рецепт влюблённого кулинара

 

" Медведь, как известно, питается тем, что сосёт свою лапу…"

х/ф "Тот самый Мюнхгаузен".

 

Итак, механизм восприятия информации не разумом, а "через желудок" (фильтр) работает всегда, иначе приятное не воспринималось бы как полезное, красивый вид (например, окорока) не означал бы для созерцающего этот окорок, что это вкусное мясо.

Вполне логично рассматривать историю, как "политику в прошлом". Не случайно понятие "исторические уроки" предполагается применять всегда именно в политике. Эти уроки иначе можно назвать рецептами, оставленные нам политиками – "кулинарами" прошлого, и по которым предполагается стряпать настоящее и будущее. Тех же, кто оставил нам эти рецепты (исторических деятелей, мыслителей прошлого), а также тех, кто нам эти рецепты предлагает сейчас (политики и мыслители настоящего), мы воспринимаем как авторитетов.

В самом деле, авторитет – это источник информации (советов, рецептов), которому мы верим, кого мы слушаем. Который мы согласны слушать. А наше согласие в данном случае – это доверие ему, авторитету. То есть мы как бы говорим: ОК, приятель, мы верим, что ты хорошо знаешь предмет и не будешь нас обманывать.

Естественно, получить рецепт приготовления чего-либо мы хотим у самого лучшего, самого авторитетного кулинара. Того, кто по нашему мнению, лучше всех знает то, что говорит. Лучше всех опишет нам события прошлого, достовернее всех сделает из них выводы. Итак, гуманитарная информация идёт к нам уже от кого-то, от авторитетов, от авторитетных "кулинаров".

Можно насчитать шесть видов авторитетов.

 

1. Авторитет дела. Как стать настоящим кулинаром? Для начала нужно научиться, чтобы яичница не пригорала, потом освоить пирог-шарлотку, а уж потом можно и голубцы "штурмовать". И когда-нибудь особо талантливому доведётся придумать свой рецепт такого салата, что салат имени его фамилии затмит салат имени фамилии Оливье… Рецепты же хорошей жизни полезно брать у тех, кто хорошую жизнь приготовил себе сам.

Настоящий кулинар заслуженно делится опытом с другими. Но можно получить звание кулинара, не умея даже почистить луковицы. Бывает достаточным проделать несколько психологических фокусов, чтобы самому оказаться на сцене, и рассказывать с этой сцены другим дуракам, как им следует готовить еду. Причём рассказывать с полной уверенностью в своей правоте – сам-то ведь не будешь есть то, что они потом наготовят!

 

2. Авторитет симпатии. Самый быстрый способ получить звание авторитета – выйти на сцену с придурковатым видом и доверительно сказать: "Я – студент кулинарного техникума". Публика поймёт, что будет весело и, значит, хорошо, и одарит вниманием. Стоит эффектно в какой-нибудь статье назвать Егора Гайдара "Гайдаром-юниором" или "мальчишом-плохишом" – и сразу же все, кому не нравится либерализм, преданно посмотрят такому "кулинару" в рот (он весёлый славный малый, его слушать интересно).

И теперь для него открыт путь к высказыванию любых своих предложений, главное, чтобы звучало умно и чтобы за душу брало. Когда со сцены заговорят о мехе мексиканского тушкана, коллективная Эллочка-Людоедка, сидящая в зале, готова будет поменять на ситечко для чайника и стул, и кресло, и кровать, на которой её и попользуют в дальнейшем, независимо от её согласия. Обычная психологическая реакция: приятного человека приятно слушать, и ему трудно отказать.

Один из вариантов описания данного явления можно встретить у Юрия Мухина в таком виде. Девочке Маше в школе нравится мальчик Петя, и не нравится мальчик Коля. Петя хороший (ведь он нравится Маше), поэтому всё, что он делает – хорошо. А Коля ей не нравится, поэтому всё, что он делает, по мнению Маши плохо. И ничем этого её мнения не перешибёшь.

Нечто подобное можно везде и всюду, особенно когда исследователю приходится спорить сустоявшимся мнением. Для простоты и определённости в дальнейшем это правило работы психики человека будем называть: работа "авторитета симпатии".

 

3. Авторитет мудреца. Студент приходит в столовую и заказывает три сосиски, на что окружающие шипят: "Шикует, падла!". После чего бедный студент добавляет: "И четырнадцать вилок..." Рецепт супа от подающего надежды студента кулинарного техникума послушать забавно, но много ли найдётся желающих приготовить такой супчик (не для травли тараканов, а для себя)? Публика недоверчива, и для убеждения большинства студенту нужно авторитет симпатии превратить в авторитет звания – стать учёным, то есть дать понять окружающим, что он долго изучал вопрос и за многие месяцы и годы стал докой.

Тогда с той же сцены можно смело объявить себя умным, предъявив корочки. Корочки, в свою очередь, можно заслужить верным сидением на служебно-научной лестнице, или купить недорого в переходе метро, или самому нарисовать. Но можно и без них скромненько выйти из-за кулис и представиться: "Гроссмейстер Бендер". Кто будет сомневаться в способностях кулинара, за десять лет прочитавшего "Полное собрание сочинений кулинарных рецептов" в 38-ми томах с письмами? Врач, отучившийся с отличием, скорее всего, действительно умеет лечить. Та же психологическая реакция: если общественный деятель долго изучал общественную деятельность, то он должен знать, как общественно деять.

Таким авторитетом объясняется, отчего столь много среди деятелей так называемых "непотопляемых" начальников (или учёных, не важно). Человек может уже много лет приносить только вред и развал всему, чего ни коснутся его руки, но опыт пребывания на должности (опыт многих лет занятия наукой) перевешивает все разумные аргументы вопреки всякой логике. Это работа "авторитета мудреца".

 

4. Авторитет авторитета. А если всё-таки "студент кулинарного техникума", это всего лишь название роли? Тогда важно сыграть роль так, чтобы все поняли: тот, кто двадцать лет блестяще играет в поварском колпаке, всяко уж знает кухню от и до. Вышел артист на сцену и блистательно произнёс: "Кушать подано!" Публика рукоплещет, дамы падают в обморок, гения приглашают в шоу "Все звёзды". Каждому интересно теперь знать, что ест артист, с кем спит артист, чем занимается артист в свободное время. Так почему бы не повыспросить у него рецепта, как правильно есть, с кем правильно спать, и чем правильно заниматься в свободное время? Это ведь так интересно! В самом деле, почему бы великому Горькому, столь долго бичевавшему пороки самодержавия, не давать советы Сталину?

Работу такого авторитета мы могли наблюдать в недавнем прошлом, когда актёра М. Ульянова вполне закономерно могли попросить дать оценку маршалу Жукову (раз двадцать сыграл в кино Жукова). А у М. Козакова спросить его мнение о Дзержинском (играл Дзержинского не меньшее число раз). Когда-то новоиспечённый телеведущий Л. Якубович, давая одно из первых своих интервью, с удивлением отметил: раньше он был тем же самым человеком, ничуть не глупее, но его мнение о политике и экономике никого не интересовало, теперь стал ведущим, и любой норовит им поинтересоваться.

Случай, когда мы очень ценим информацию от тех, кто достиг результатов, но в другой области, можно назвать работой "авторитета авторитета".

 

5. Авторитет страха. Чистил себе, чистил человек яйца, как попало, а потом стал замечать: если чистить с тупой стороны, в жизни начинают происходить хорошие события, а вот если с острой... Это не случайно! Даже если четыре недели подряд выпадало совпадение такой закономерности, а следующие восемь недель было в точности наоборот, у страха глаза велики – данные жизненных наблюдений, преломлённые через психологию, рождают веру (точнее страх). Тут всё – и статистика, и опыт, и "ну его на фиг".

Иначе это называется суеверием. Мир справедлив и наказывает тех, кто чистит яйца с острого конца, ибо (вывод) чистка с острого конца есть зло! А также зло: разбрасывать горох по полу, выкидывать хлеб и насаживать курочку на шампур через попу. Любое "прикосновение" к злу наказуемо, а повар, нахально продолжающий чистку яиц с острого конца, бросает вызов богу, ни больше, не меньше, и уж точно якшается с нечистой силой, и великий грех не обегать его стороной.

И любой рецепт, объявленный живодёрским оттого, что придумавший его повар случайно вилкой выколол глаз хорошему человеку в закусочной, непременно притянет проклятие на всякого, дерзнувшего даже заикнуться о сём рецепте. Какое кощунство готовить по рецептам такого варвара! И не дай бог рассказывать о приготовлении сациви с грузинским акцентом, нося при этом усы и раскуривая трубку. Тут же подумают, что предлагается рецепт баланды…

Так рождаются страхи, в свою очередь порождающие некие табу. Ключевое слово тут кощунство. Кощунство – вообще в какой-то мере интересоваться "плохими" людьми, кощунство сомневаться хоть в малейшей степени в хороших людях. Спросить в библиотеке книгу Гитлера воспринимается как нацизм. И наоборот – что вам сказали бы преподаватели в вузе, вздумай вы объявить Пушкина барином-бездельником, отлынивавшим от службы?

Это – если говорить про зло. Но есть и иные стереотипы. Скажем, "Хлеб всему голова". Вспомним блокаду Ленинграда, когда люди каждую крошку со стола собирали. Так нас учили в школе. И поныне многие не способны выкинуть засохший кусочек хлеба, тем временем запросто выливая в раковину испортившееся молоко.

Одни герои (или события) становятся дьявольскими, другие святыми – и теперь обращение к первым, это сатанизм, а презрение ко вторым, это святотатство. Любая информация становится либо святой, либо дьявольской, проклятой, в зависимости от святости источника.

 

6. Авторитет маргинала. Но вот – самый потрясающий способ получить звание кулинара! Чтобы тесто вареников с вишней не расклеивалось при варке, воду чуть-чуть подсаливают. Для того, кто видит в кастрюле солёную соль как таковую, вареники с вишней – блюдо солёное, а для того, кто изучает соотношение ингредиентов, они таки сладкие. И вот, если со сцены во всеуслышанье заявить, что вареники с вишней подаются к мясу в качестве солёного гарнира, многие покрутят у виска, однако оригинальность суждения кулинарного ума зацепит за живое и увековечит творца в кухонных анналах.

Достаточно знать, как к некоторому вопросу относится абсолютное большинство окружающих, и начать высказывать прямо противоположную точку зрения, но с обязательным упоминанием чьих-то авторитетных слов, формально верных. Так рождаются новодворские, "статистические погрешности", "примеси 0,001%". Одобряй регулярно всё, что вызывает ненависть у абсолютного большинства, и тебя заметят! Масса забывается, погрешность остаётся: пройдёт не так много времени, и светочем мысли России конца ХХ века станут считать именно Новодворскую – она ярче и оригинальней всех.

Таким маргинал-отстоем, судя по воспоминаниям современников, был в своё время известный теоретик Чаадаев. Однако в литературно-политической памяти остались как раз его, а не каких-то там 99% серостей, суждения! Над Генрихом Шлиманом, известным мошенником, и его бездарными археологическими раскопками в своё время потешалась вся Европа, однако чьё имя сейчас чуть ли не синоним слова "археология"?

 

Определение фильтра А6.

Итак, шесть "авторитетов" искажают информацию при её поступлении в наше сознание.

В настоящих науках никто не пересказывает по десять раз то, что давно установлено. Никто не приводит каждый раз всё доказательство теоремы Пифагора – в случае необходимости просто ссылаются: по Теореме Пифагора имеем… Так же нет нужды, если мы занимаемся делом, десять раз повторять одно и тоже, но разными словами.

Вот и в нашем случае: есть вполне чёткое явление – фильтр шести авторитетов, который в будущем для краткости мы и будем будем называть фильтр А6.

Он действовал всегда. Ссылки, подтверждающие это, можно встретить у различных исследователей, особенно у тех, кому приходится вести обширную полемику с устоявшимися взглядами (особенно выделяются две темы: ревизия истории древности, и история Сталина).

И это только первая ступень восприятия информации. Есть ещё две: закрепление и переход к фанатичной вере.

 

Закрепление. Полученная человеческим сознанием извне, уже искажённая фильтром "А6" информация, подвергается искажению при дальнейшем закреплении в сознании. Этот процесс хорошо изучен на примере методов обработки психики, применяемых в рекламе.

Создание положительного образа для рекламируемого товара, обращение к заключениям экспертов, мнениям заслуженных людей – механизм поступления. Бесконечное повторение, обращение к опыту массы ("все уже пользуются этим…") и т.д. – механизм закрепления. Это закон: "При поступлении противоречивой информации (проверить которую невозможно) мы склонны отдавать предпочтение той, которая поступила первой. Изменитьуже сформировавшееся мнение очень трудно" (1).

Механизм сопротивления сознания человека новой информации, полностью противоречащей установившимся взглядам, примерно таков. Тот, кто в новое верит – белая ворона ("не будь белой вороной", "будь попроще"). Любому психу кажется, что он единственно умный, а остальные сумасшедшие ("чё, самый умный нашёлся?") и т.п.

 

Фанатизм. Опишем один реальный случай, аналогичный тысячам других, происходящих с людьми повсеместно и повседневно. Жили-были молодой человек и его подруга. Он увлекался творчеством группы "Depesh Mode", она – тоже, но постольку, поскольку она его подруга. Парень слушает кассету, и она заодно. И вот, "Depesh Mode" приехали на концерт в Таллинн. Пара, естественно, едет на этот концерт. Девушке посчастливилось стоять весь вечер рядом со сценой и вблизи наблюдать "всемирно известных музыкантов".

После концерта и пристального разглядывания Мартина Гора с расстояния десятка метров, под впечатлением увиденного, "крыша" у девушки "поехала". Отныне любая самая невинная критика группы вызывала яростную реакцию, в их квартире с утра до ночи играла лучшие хиты группы. Даже парню уже казалось ненормальным это бесконечное прослушивание одного и того же снова и снова. Попытка даже просто намекнуть, что есть другие музыканты, которые могут кому-то нравится больше, вызывала реакцию вплоть до слёз и нервного курения на кухне.

Другой случай произошёл сразу после Перестройки. Один идеолог движения "Память" долго внушал бывшему "афганцу" различные "истины" о сионизме. Поначалу парень лишь посмеивался. Но вот однажды что-то щёлкнуло в его голове, и этот идеолог, нечаянно усомнившийся в достоверности постулата о виновных в отсутствии воды в кране, чуть было попросту не получил по репе. С "новообращённым" уже было опасно спорить. Не случайно бывших грешников считают самыми большими праведниками!

 

Искажение входящей в наше сознание информации обычное явление, с которым можно бороться, достаточно любую такую информацию принимать "прохладно", дать ей "остынуть", переварив её "на холодную голову". В общем, не становиться рабом эмоций.

К великому сожалению это доступно лишь малому меньшинству. Большая часть людей воспринимает именно искажённую информацию, и та проходит в их мозгу вторую и даже третью ступени превращений.

В это порой трудно поверить. И чтобы поверить, надо почувствовать самому. Реальность этих превращений можно понять, рассмотрев такое явление, как игрозависимость, зависимость человека от азартных игр. Большинству людей она кажется нереальной. Как может человек настолько потерять контроль над собой, чтобы ради призрачной возможности выиграть спускать целые состояния, проигрываться до нитки, бросать своё дело, семью, увлечения? Но мы знаем о многочисленности таких фактов в жизни.

Это совершенно нелогично, как совершенно нелогичны различные фобии, вроде клаустрофобии. Но всё это существует. И поэтому не стоит удивляться существованию у людей (конечно же, в первую очередь сильно эмоциональных и слабохарактерных) такой же авторитетозависимости. То есть явления, когда человек один раз услышал богато эмоционально окрашенную информацию о том, что Сталинские Репрессии унесли жизни двадцати миллионов (а ведь называли и куда большие числа!), и он уже не в состоянии воспринимать никакие логические доводы против. Всё. Он зависим. Спорить с ним бесполезно. Любое доброе слово о Сталине или СССР действует на него так же, как плохое слово о музыке "Depesh Mode" на вышеописанную девушку – в ответ можно получить лишь истерику, оскорбления, ругань.

Именно это должно послужить простым доводом для того, чтобы исключить из процесса создания исторической науки всех авторитетозависимых. Спорить с людьми, которые истерически неспособны смириться с мыслью о том, что в указанные в учебнике времена не было никакой Античной Римской Империи, или что Монгольская Империя Чингисхана была не там и не таковой, как он привык думать, не имеет смысла. Надо идти дальше, не тратя время на споры.

 

Стряпня и брехня

 

"Науки бывают естественные, неестественные и противоестественные".

Л. Ландау.

 

Для простоты дальше будем называть историю и всё с ней в прошлом и настоящем связанное политическими науками (включая сюда, собственно, и "родственные" политические науки, вроде политологии). Естественным будет сначала посмотреть на то, как строятся политические науки сейчас, а затем сформулировать правила их построения "как надо".

Для наглядного сравнения, как построены гуманитарные "науки" и науки прочие, удобно взять за шаблон-образец физику и геометрию. Аксиомы геометрии – всё равно, что знания, полученные на опыте (наблюдений за точкой и прямой). Опыты физики – всё равно, что аксиомы (первичные основы). Всё начинается с законов, которые будут действовать, даже если не согласный с ними в знак протеста бухнется в котёл и там сварится по рецепту Конька-Горбунка.

Далее из этих законов-аксиом в науках следуют логические выводы, из этих выводов другие выводы, и так строится целая иерархия достоверных логических построений, что, собственно, и является наукой. Политические же "науки" строятся не на законах-опытах, а на мнениях авторитетов. Физические опыты – то, что всегда можно повторить при тех же условиях с тем же результатом. Мнение авторитета – жизненный опыт – это то, что показалось кому-то.

Естественно, нам нужна настоящая гуманитарная наука, имеющая набор законов, связанных железной логикой. Политические же науки ныне выглядят тем самым чердаком, куда, по выражению Холмса, тащат всякую рухлядь так, что в нужный момент до нужных вещей не докопаешься. Либо они в этом чердаке уже не помещаются.

Много рухляди на чердаке называется эрудицией – то есть умением поразить публику ценным фактом (тут же завоевав у неё авторитет симпатии), с какого по какой год маркиза де Помпадур пребывала в любовницах короля Франции. Стараясь казаться умными, гуманитарии гордо "косят" под настоящих учёных, убеждая себя и окружающих фразами типа "история – наука точная", а поскольку каждая фраза всегда должна иметь ссылку на источник, с добавкой фразы "как сказал такой-то" (бурные аплодисменты восхищённых дам). А эти источники (авторитеты) в сознании гуманитария заведомо правы, то есть не ошибаются! Убеждая себя, такие учёные пытаются строить свои теории из своих же "аксиом", которыми являются мнения.

 

Сбор мнений. Итак, подобно опытам-аксиомам настоящей науки, в политических науках отправными точками для построения теорий служат мнения. В случае верности мнений, и только тогда, их можно было бы также считать опытами, аксиомами, и строить на их основе логические конструкции. Естественно, наиболее близкими к истине можно считать мнения тех практиков, которые реально добились успехов и оставили нам в назидание изложение своего опыта. (Политик номер 1 удачно провёл реформу, записал, как это сделать, а политик номер 2 повторил в точности те же шаги в аналогичных условиях и получил точно такой же результат). "Уроки" практиков, изложенные ими самими правдиво (никто не сомневается) на бумаге, пергаменте и прочих глиняных табличках и принимаются за первые гуманитарные опыты-аксиомы.

Казалось бы, все эти наблюдения, опыт, оставленные практиками, всё одно, что результаты измерения параметров некого процесса (например, температуры тела) – чем измерений больше и чем они равномернее распределены (ничто не остаётся без внимания, и ни на чём не зацикливаются), тем полнее картина. Достаточно только отфильтровать заведомо ошибочные замеры, и можно выводить закономерности. Однако в гуманитарных "науках" ни о какой равномерности изучения речи не идёт, да ёще замеры температуры ртутным термометром, в отличие от спиртового, объявлены ложными по причине ядовитости ртути внутри термометра.

Как это происходит? Прежде всего, заметно, что те, кто писал мало, и читаются мало. Наполеон написал меньше, чем какой-нибудь министр Александра III, его и не изучают… Изучают мнения министра. Следующий шлюз – по авторитету веры. У каких политиков следует учиться? Естественно, у удачливых, у хороших. Тогда берётся мнение, кто хороший, а плохие отсеиваются. За всю человеческую историю не найти, кажется, политика, за малый срок добившегося для своей страны большего, чем Сталин. Однако кто учится у плохого параноика Сталина? Такому кощунству не позволяет свершиться авторитет страха.

Зато его современника и коллегу Черчилля, в годы правления которого начался распад Британской империи, то есть по сути неудачника, цитируют с преогромнейшим удовольствием – действует авторитет симпатии. (Кроме того, Черчилль, как и Чаадаев, герой войны.) А Гитлер? Опять на сознание давит ключевое слово – кощунство, и все верные мнения, высказанные Гитлером (ведь не может же быть, чтобы человек всю свою жизнь нёс одну только чепуху), становятся заведомо неверными только потому, что высказаны Гитлером.

Отбор ярких мыслей. Таким образом "хорошие" источники мнений отобраны, теперь надо собрать воедино то, что они говорили, думали, делали. Сами о себе и своих делах политики говорят всегда только правду, это всем известно, но даже из этой "правды, ничего, кроме правды", в первую очередь остаются на память не самые дельные, а самые яркие воспоминания, реплики, рецепты. Критерий отбора тот же – принцип интересности. Располагая тысячей мнений одного человека и ещё одним его же мнением, но противоположным тысяче, а посему особо запоминающимся, остаётся одно, противоположное всему, необычное (авторитет маргинала).

Ленин делал своё дело и сотни раз высказывался о том, что делается в стране им и его сподвижниками, и что нужно делать. Но вот он написал ныне часто цитируемое: "Все наши планы – г…но", и оказалось (якобы), что дедушка Ильич сразу не верил в своё дело сам, и другим голову морочил! Отсюда вывод: если уж и большевики не верили в то, что делают, то и всё, что было ими сделано, искусственно, нежизнеспособно – сломать его побыстрее и забыть!

В случае, когда политики-практики что-то о себе скромно умалчивают, за них "вспоминают" окруженцы. Рождается второй пласт мнений. Ну и, конечно, надо бы записать мнения "со стороны", для "объективности", так сказать: что думает по этому поводу "совесть нации"? Совесть нации – те, кто ярче и громче всех кричат о совести, то есть деятели искусства. (Работа у них такая, без шуток!)

В самом деле, всё искусство – это бесконечное обсуждение темы "что такое хорошо, и что такое плохо". Писатели создают в книгах, артисты – в образах на сцене именно моральных и аморальных типов, вся суть их работы сводится к бесконечному перепроигрыванию различных ситуаций на тему добра и зла в поиске нравственного выбора. И чем более сильные эмоции вызвал писатель или актёр, тем выше его успех.

Естественно, что много играющий на сцене праведников, сам – праведник, это очевидно по авторитету авторитета. И вот, как только начинаешь изучать историю Октябрьской революции, так сразу встречаешь мнения о том времени – нет, не Лациса, Дзержинского, Фрунзе или Слащёва, то есть непосредственных участников событий – а первым делом попадаются Гиппиус, Ахматова, Блок и прочие, ну разумеется, намного лучше Свердлова и Троцкого знавшие, что почём в деле управления государством, и что нужно делать для победы в Гражданской войне…

Проверка истинности мнений. А насколько истинен тот опыт, которым искренне делятся действительно удачливые политики-практики? Часто слышно мнение, что и политики-практики действуют по наитию, как слепые котята, что ими движет мама-интуиция. Но так и должно быть, в противном случае политик должен был бы действовать по расчёту, по науке, однако если нет никакой науки, как он ещё может действовать, кроме как по интуиции?

Представим себе народного целителя, который произнёс заклинание "шиндер-мындер-запупындер", напоил пациента святой водой из отвара свёклы, и пациент выздоровел. Спазу вопрос: как ты сотворил сие чудо, отец родной? Разве признается "отец", что ткнул пальцем в небо? Разве не захочется ему объяснить (хотя бы самому себе), что это получилось в силу его, целителя, особых свойств и умений? Вполне нормальное желание нормального человека. И вот даёт он своё толкование метода излечения. Точно так же и политик-практик даёт своё толкование, почему его "шиндер-мындер-запупындер" привёл к Октябрьской революции или Перестройке. Хотел, как лучше, а получилось, как наколдовал. Толкование может оказаться верным, а может и нет – проверить чудо без строгой (политической) науки невозможно. Однако кто будет спорить с тем авторитетом, у кого всё получилось? Чё, самый умный нашёлся?

Способа проверки верности мнения нет и не может быть в принципе. Большевики предсказывали социалистическую революцию, и она произошла. Они старались её сделать, и они её сделали. Но как они объяснили свой успех? Безусловно, верностью теории Маркса. Верно ли это мнение о верности теории Маркса? На этот счёт существуют два мнения (можно попробовать угадать с двух раз, какие), поскольку теория Маркса тоже, по сути, лишь набор мнений, доказать которые невозможно.

Далее, допустим, записал удачливый практик свой рецептик в молодости, а на старости лет вдруг осенило: надо было мындер-шиндер, а не шиндер-мындер! Но, что написано пером… Фраза, сказанная авторитетом, становится практически бессмертной, пусть даже сам авторитет трижды раскается в содеянном. Так получается, что один и тот же человек может оставить после себя два совершенно противоположных мнения по одному вопросу. Верным может оказаться или первое, или второе, или оба могут быть неверными.

Неверная гипотеза в науке отбрасывается, поскольку доказана её неверность, но так как доказать неверность мнения ввиду отсутствия механизмов доказательства (то есть науки) нельзя, то и противоположные мнения навсегда так и остаются равнозначными. "Западники" любят половину мнений, высказанных Чаадаевым и Достоевским, а "славянофилы" во время драки с "западниками" лупцуют их второй половиной мнений вышеназванных авторитетов.

Развитие разума человека – столетие за столетием – тоже ничего не меняет: сказанное Макиавелли (за 200 лет до окончания охоты на ведьм) до сих пор истина. Это тоже логично – мысли и действия, исходящие из простых человеческих эмоций и рефлексов (того самого "простого реагирования") и не могут кардинально меняться. Это политика деревенского ухаря – охмурить либо объегорить соседа справа с целью объегорить либо охмурить соседа слева. В борьбе за власть очень даже полезные вещи, но к развитию общества имеющие лишь весьма косвенное отношение.

Итого, даже возможно верные мнения от практиков преломляются через всю ту же психологию фильтра А6 и тасуются в произвольном порядке. Отобрать верные мнения, а тем более вывести правильные закономерности из этого набора можно лишь чисто случайно. Дерево политической науки неверно принципиально, даже если эти изначальные данные соединены железной логикой (что тоже далеко не есть факт).

 

Дерево. Как практически строится такое дерево, можно проследить на примере написания любой "научно-политической" книги. Сначала берётся множество фраз, отобранных по принципу яркости, оригинальности суждений и "применимости" в данной работе. Некий первоначальный набор суждений от каждой эпохи. Затем пишутся целые главы, где автор вольно излагает уже свои суждения на данный счёт, в качестве доказательств опять используя волшебно-гуманитарные слова "ещё такой-то сказал". Это проходит красной, как тряпка для раздразнивания быка, строкой ко всем работам гуманитариев – от студентов-первокурсников до докторов наук: работу необходимо напичкать священными коровами, баранами и прочим рогатым скотом гуманитарной науки – ссылками на источники! На "авторитеты". Если в твоей книге каждое высказывание, каждый вывод снабжены ссылкой, откель взял, то всё в порядке! Ты уже учёный!

Если автор надёргал много источников (авторитет мудреца, долго изучавшего предмет) да ещё красиво изложил (авторитет симпатии), книга сама становится авторитетным источником для дальнейших исследователей. Происходит некое отбрасывание отработанной первой ступени – первичные аксиомы, положенные в основу построения такой книги, как бы забываются, затмеваемые красочным и системным их изложением в ступени промежуточной. Затем в следующем поколении из нескольких компиляций предыдущих мнений, дополненных мнениями современников, составляется очередной набор компиляций.

А дальше начинают действовать законы психологии, порождающие предпочтение информации интересной перед информацией правдивой. Вспомним: "При поступлении противоречивой информации (проверить которую невозможно) мы склонны отдавать предпочтение той, что поступила первой. Изменитьуже сформировавшееся мнение очень трудно" (1). Образно говоря, если попался тебе в руки первым "Капитал" Маркса, ты стал коммунистом, а попалась первой "Mein Kampf" – стал всматриваться в зеркало, с удовлетворением находя в себе черты белокурой бестии…

Огромную роль при этом играет стиль изложения (любой разговор о знаменитом артисте ведётся в восторженных и чуть грустных тонах, вызывающих симпатию, а любой разговор о Сталине, Берии либо татаро-монголах в тонах зловещих, и с обязательной имитацией акцента). Безусловно, действует и метод внушения, основанный на том, что многочисленные повторения, в конце концов, закрепляются в сознании как истина. Таким образом, вся гуманитарная наука становится обычной пропагандой, рекламой. Однако здесь не действуют никакие злые пиарщики и промыватели мозгов, мозги тут промывают сами себе либо наивные верующие, либо благонамеренные идиоты.

 

Эффект бабочки

 

"Политология вещь до боли банальная, дальше Макиавелли
никто не продвинулся. Порнография она и есть порнография.
Количество сюжетов очень ограниченно, исполнение стандартно.
Техника управления – это техника секса. Для подростка
(в случае политологии – для обывателя) это Откровение.
Но после идеологической дефлорации книгу надо закрыть ".

Д. Галковский.

 

Было бы полбеды, если б гуманитарные книги содержали только лишь относительно логичные пересказы мнений, пусть сами мнения и являются весьма сомнительным источником знаний. Однако гуманитарный маховик самооболванивания отнюдь на этом не останавливается, а начинает ещё и хлопать ушами, как бабочка крыльями. Эффектом Бабочки в науке называются явления, наглядно иллюстрируемые сходом лавины в горах – маленький камешек, срываясь вниз, захватывает с собой всё новые, и в результате с горы сходит целая многотонная масса. Лёгкое сотрясение воздуха взмахом крыльев бабочки на одном конце планеты порождает ураган на другом. И вот самый яркий и самый грязный пример бабочкиных хлопаний в современной политической истории.

Готовая лавина в нашем случае – то обилие рассказов, книг и ещё неизвестно чего, посвящённых злодею и насильнику Берии. Ну, все знают, чем этот негодник занимался после работы. Вон фильм "10 лет без права переписки" достоверно показывает истинное лицо товарища Лаврентия. Или некая Л. Васильева в книге "Кремлёвские жёны" с недоверием цитирует некую книгу какого-то англичанина с подробным описанием процесса разврата, учиняемого сталинским сатрапом. И полупрезрительно добавляет, мол, откуда автору знать такие подробности, мол, на самом деле всё было не так! (Тут читатель проникается собачьей степенью доверия к г-же Васильевой.) А как же было-то, как, если по честному? На этот вопрос Васильева и отвечает, абсолютно в том же клубничном с добавлением комсомольской беспристрастности духе, приводя какие-то свидетельства пионерок и их родителей, до смерти боявшихся за своих дочерей, якобы слышавших о похождениях злодея в пенсне.

А в начале своего рассказа Васильева просто наотмашь бьёт доверчивого читача, цитируя документ с большими печатями, в котором и перечисляются все грехи бывшего всесильного министра, Члена Политбюро и прочая, и прочая (якобы протокол его допроса из его же уголовного дела). В самой, что ни на есть, патриотической литературе вскользь может быть упомянуто о всевидящем оке КГБ, которое Берии позволяло за девочками по Москве гоняться до поры, до времени, а как только – так сразу. А сколько рассказов анонимных, конечно, свидетелей об очередной соблазнённой на правительственном курорте медсестре в изданиях вроде "СПИД-инфо"! А. Бушков пишет о неком Сульянове, накропавшем на эту тему целую книгу, с таким смаком описывающем подробности разврата всесильного министра, что знакомый психиатр Бушкова только многозначительно ухмылялся по поводу нормальности самого великого русского писателя Сульянова.

А что же бедная бабочка? А вот что. Реально имеется лишь одно уголовное дело по преступлениям Берии, и оно, как установлено квалифицированными юристами, полностью сфальсифицировано (2). Есть там и протокол допроса, где якобы сам Лаврентий Палыч признаётся во всём этом Содоме с Гоморрою наоборот. Есть в этом "деле" и некий список женщин, якобы соблазнённых "кавказским мерзавцем". Причём, это аккурат список тех самых женщин, в "излишествах нехороших разных" с которыми обвинялся за два года до ареста Берии бывший сталинский охранник Власик. Всё! Нет больше данных о половых злодеяниях сатрапа.

Но с появлением сфальсифицированного протокола появился "источник". Этот сочинённый рассказ о преступлениях Лаврентия Павловича разослали по партийным организациям для ознакомления (с целью дальнейшего развития литературных порноталантов и поощрения творчества озабоченных масс). Понятно, почему выбрана тема насилия и малолеток – кавказец. Противники Берии, отстранившие его от власти и затем убившие, попали в самую точку.

Однако для рассматриваемой темы не имеет значения, что первоначальный документ – липа. Главное, у любителей писать "клубничку" либо "разоблачения" появился новый сюжет, новая грядка для возделывания. А подробности для новых художественных рассказов на заданную тему берутся уже из других рассказов, как бы это могло быть по аналогии с тем, что реально бывало в другом месте (плюс сладкие фантазии автора с текущими слюнками). Так из одного краткого документа выросло целое кустистое дерево литературы.

Но Лаврентий Палыч не одинок! Иван Сусанин, Жанна д'Арк, Чингиз-хан – много ещё бабочек машет крыльями со страниц гуманитарных книжонок. А "Rasputin – He's the Russian love machine"? Сплетни о якобы необычной сексуальной силе Распутина породили целый пласт художественного творчества, такого, как порнофильм "Распутин" и процитированная песенка группы "Boney M".

Далее совершается весьма логичный шаг – по аналогии с отбрасыванием первой ступени, когда первичные мнения практиков заменяются их вольным толкованием пересказчиками, происходит отбрасывание второй, когда изначальная информация заменяется вообще полным вымыслом. Замена проходит успешно именно потому, что вымысел ещё ярче! А логичность этого шага – в психологии гуманитарного человека: совсем не удивительно, что воспринимающий как истину случайные мнения пусть и уважаемых людей (авторитет симпатии), поверит и в их вольное толкование (плюс авторитет мудреца), и воспримет полную фантастику за истину в последней инстанции (плюс яркость изложения).

Наши современники, прекрасно знающие современные реалии, прекрасно разбирающиеся в наличии и пропаганды, и жанра порнографической литературы, тем не менее всерьёз обсуждают художественные произведения, целиком выстроенные на выдумках, вся "историчность" которых только в наличии известных имён. Конечно, эти люди будут верить в относительно более достоверную информацию второй и первой ступеней! И разумеется, поверят в художественные произведения с историческими именами, реалии создания которых уже забылись.

Иначе говоря, в наше время модно сочинять про политиков рассказы порнографического плана (как Иосиф Сталин соблазнил в вагоне Надежду Аллилуеву, как Ленин умер от сифилиса, а товарищ Губельман таки умер от кори, но от кого ещё он мог заразиться корью, как не от соблазнённого ребёнка?). А в XVIII веке модно было сочинять о политиках анекдоты (о Потёмкине сочинили про потёмкинские деревни). Но сегодня уже мода XVIII века забылась, а поэтому эти рассказы воспринимаются как истина – трудно понять, кому и зачем понадобилось сочинять такое.

А в веке XIV-м про политиков принято было сочинять художественные же рассказы в стиле жития святых. И сегодня мы можем все прочитать "Житие Александра Невского", наивно веря, что придумывать такое никому не пришло бы в голову. (Как доказательство: сегодня многие политологи, например Г. Павловский, при объяснении каких-то вещей любят привлекать сексуальные образы. Ясно, почему: изучение этой стороны жизни человека началось совсем недавно и потому является яркой темой для аналогий.)

Вот так и строится политическая наука, как и любая гуманитарная: единственный маленький факт-пенёк и большое-пребольшое дерево сочинений, вырастающее из него. Обнаружили пятнышко крови на папке с делом Тухачевского, и из этого семечка выросли горы повестей об избиениях Красного Маршала в застенках НКВД. Нашли в индийских Ведах всего лишь смутное описание якобы полярной ночи, и прорастили целый куст многостраничных теорий о полярной прародине Ариев, куда заодно приписали и Аркаим, и всё остальное, что раскопали в земле на пути из Игарки в Бомбей через Кушку. "Точно так же был создан целый ворох произведений искусства об американских ковбоях. А было их, по некоторым подсчетам, с шестидесятых годов XIX века и до наших дней, не более двадцати тысяч" (3).

Итак, мы видим три ступени построения гуманитарной "науки" – псевдодерева. Первая ступень – мнения авторитетных людей, почему-то полагаемые истиной, далее их компиляция и построение на их основе якобы логического дерева, и третья – разрастание из единичных фактов огромного вороха вымысла. Перефразируя одного вышеупомянутого симпатягу, обычный "еслибизм внутри маргинальных суждений, окутанных голословной авторитетщиной".

 

Излагать с азов. Главная черта гуманитарных псевдонаук, из-за которой вообще возможно оболванивание людей, в том, что если настоящие науки не только строятся от законов-аксиом, но и излагаются тоже от этих азов, то гуманитарные – нет. Если начать изучение "дела о насильнике Берия" не с многотомного сочинения о разврате, а с протокола допроса, то любому вменяемому будет понятно, где начальные данные (верные или нет), где выводы, сделанные из них, а где явно прилепленный вымысел. Также будет сразу видна вся логика выводов, то есть появится возможность их проверки. Оказывается, достаточно пройтись по гуманитарным наукам, пытаясь выстроить их данные в соответствии с этим принципом, как со страниц книг вспорхнут тысячи бабочек, в махание крыльев которых мы так тщательно верим, и король останется голым.

 

Излагать полно. Безо всякой инструкции "злодеев сверху", сами по себе учёные-гуманитарии применяют к самим себе (и читателям) ещё и такой приём манипуляции сознанием – принцип избирательной подачи информации. И достаточно ввести всего одно условие для исключения возможности (само)пропаганды, искажения смысла путём вырывания фраз из контекста и так далее: при исследовании какого-либо события необходимо любую работу начинать с полного перечисления всех изначальных документов, известных на данный момент. По каждой теме исследований должен существовать стандартный набор из трёх частей: достоверные факты, сомнительные и (обязательно!) факты, признанные фальшивыми. Игнорирование какого-либо факта из этого набора – всё равно, что игнорирование одной из аксиом геометрии. Такое поведение автора сразу превращает его работу в макулатуру. Причём это требование должно существовать не в виде указа царя, а как в настоящей науке – требованием к методике работы, то есть снизу. Физики просто "не заметят" какого-нибудь Солженицына, усомнившегося в каком-либо физическом законе, как бы громко и ярко тот не проявил себя в другой области, и сколько бы Нобелевских премий за это ни получил.

 

Исходить из одинаковых цифр и фактов. В любой работе по оптике заведомо предполагается, что существуют и доказаны интерференция, дифракция и прочие волновые явления. Также и в любой работе по "сталинским репрессиям" изначально должны присутствовать данные о 750 тысячах (не пяти миллионах, не двадцати) расстрелянных в 1937-1938 годах – других документов с другими цифрами в природе не существует. Эти данные, конечно же, могут корректироваться (нашли другие документы, а ещё лучше места захоронений) или, как и в физике, учёные могут ставить под сомнение, например, результат опыта Майкельсона-Морли (на основании которого Эйнштейн построил свою Теорию Относительности). Но изменить данную "аксиому" можно только научно, опытным, строго доказательным путём. И если такое произойдёт, то "аксиома" автоматически изменится для всех физиков, и все об этом сразу же узнают.

Недавно звездочёты всего мира пришли к решению больше не считать Плутон планетой. Эта истина стала истиной сразу и для всех. А вот археологи установили, что Дон был заселён земледельцами ещё в XIV веке. Однако по-прежнему в исторической литературе ничтоже сумняшеся по-прежнему пишут о Диком Поле, в котором никто не жил из-за набегов кочевников.

Пример. Гуманитарное изложение: все знают, что в 1380 году татарин Мамай двинулся на Русь, его встретил в Тульской области на Куликовом поле Дмитрий Донской и разбил. Научное изложение: есть летописи, где вкратце и вскользь (наряду с утоплением четырёх лодок на Чудском озере) говорится о битве; есть художественное произведение о том же ("Задонщина") – это аргументы "за" (которые можно ставить под сомнение, но научно). Однако нет никаких археологических подтверждений битвы (в Тульской области) – аргумент "против". Из этого набора первоначальных данных в настоящий момент сделаны такие-то выводы (вторая ступень, см. "гуманитарное изложение"). Вот теперь можно делать выводы, откуда родилась традиционная версия о Куликовской битве и насколько она вообще достоверна.

Возвращение отброшенных ступеней в каждую область исследования лишь помогает избавиться от порнографии в гуманитарной писанине, но ещё не делает эту беллетристику наукой. Для науки нужно в основу ставить настоящие законы и опыты, область определения которых гораздо шире, чем даже самый полный набор человеческих мнений.

Ошибочность принятия мнений за аксиомы-опыты возникает не из-за того, что люди, высказывавшие их, делящиеся своими наблюдениями, размышлениями и жизненным опытом, шарлатаны или идиоты, не способные дойти до сути. Ошибка в том, что опыт этих людей единичен, его изложение преломлено через их психологию (субъективно), и то, в чём уверен на 100% даже самый умный человек, может полностью противоречить истине. (Шерлок Холмс, как известно, не интересовался астрономией и был уверен, что Солнце вращается вокруг Земли, полностью доверяя тому, что наблюдал на небе сам.)

Совсем не значит, что если "идея овладела массами", то есть все единодушно уверены в чём-то, то это мнение истинно. В России по определению считается, что жить в большом государстве – это очень хорошо. Однако считают ли так голландцы или датчане?.. А уж какой общеизвестной истиной являются "демократические ценности"!.. Однако до сих пор не удаётся внятно сформулировать, что же это такое.

Гордость охватывает многих из-за того, что в Московии и потом России на душу населения чиновников было в несколько раз меньше, чем в Европе. Но почему? Это обычная реакция, когда люди уверены: если чиновник, то сволочь и взяточник. Следовательно, чем их меньше, тем лучше. Однако, может, наоборот, исходя из результатов развития?

В настоящей политической науке аксиомами должно быть то, что не зависит от мнения и желания, и применимо к любому (любой Иуда, продавая любого Христа за любую валюту, всегда повесится – психология человека). А опытом должно быть то, что можно всегда повторить в тех же условиях с тем же результатом (любой Ленин, свергая любое Временное правительство в любой России, всегда получит интервенцию из-за границы и Гражданскую войну). А любой вывод из этих аксиом должен быть строго доказан, как теорема.

Безусловно, и в физике не каждый опыт проходит удачно – для этого существует статистика, и если из 100 опытов 94 завершились с определённым результатом, то можно считать, такой результат законом, невзирая на погрешность в 6%. Также есть абстракции вроде температуры абсолютного нуля – достигнуть её невозможно, но можно максимально к ней приблизится. Достичь Утопии невозможно, но некое максимальное к ней приближение может считаться её достижением. Применяя эти простейшие правила можно покончить с любой чаадаевщиной – авторитетом яркого сладкоголосого маргинала.

 

Итак. Психология человека устанавливает в нашем сознании входной фильтр для входящей информации, который искажает её, придавая различный вес различным сообщениям, исходя из принципа авторитетности источников. Вся масса информации, искажаясь через этот фильтр, выстраивается, в конце концов, в гуманитарные "науки" – псевдологические конструкции, состоящие из трёх ступеней словоблудия. Строя политическую науку как гуманитарную и действуя по ней, на практике получают замкнутый круг – такая теория ничего не даёт практике.

Между тем правила работы с информацией не являются никакой тайной за семью печатями – они неявно применяются в настоящей науке, и их применение для упорядочивания гуманитарных завалов сразу же даёт зримый эффект. Однако психология гуманитария является непреодолимым барьером на пути их применения – потребитель политической, исторической и прочей гуманитарной литературы хочет платить за яркие умствования, а не за скучные логические выкладки.

Как действовать в данной ситуации, становится вполне понятно – не тратить время на авторитетозависимых личностей, а объединять тех, кто способен воспринимать информацию без эмоциональных искажений. Затем выстраивать в каждой области знаний логическое дерево от аксиом, отбрасывая всю мишуру, придуманную поколениями историков на основе начальных данных (летописей, археологии и т.п.).

 

Литература:

1. "Энциклопедия методов пропаганды".

2. Е. Прудникова. "Берия. Последний рыцарь Сталина".

3. С. Валянский, Д. Калюжный. "Другая история Руси".