Евгений Габович

История: больной, который ненавидит врачей

Журнальный вариант первой главы готовящейся к изданию новой книги "Предыстория под знаком вопроса"

Содержание

Введение

Наше с вами виртуальное прошлое.

Паранаука история.

Смена парадигмы в исторической геологии не убила историко-геологическую культуру!

Если на данную тему молчит наука, то проблемы нет, не было и не будет, о чём бы ни вопили факты.

Историки замалчивают критику своих головокружительных построений не менее трёхсот лет.

Историки замалчивают филологическую и дипломатическую критику хронологии.

Историки замалчивают естественно-научно обоснованную критику хронологии в течение вот уже скоро ста лет.

Неосознаваемые историками захватывающие перспективы создания исторической науки на развалинах её паранаучного предка.

Назревшую смену исторической парадигмы нельзя остановить издёвками или коллективным осуждением критиков истории.

История принадлежит народу, а не академической касте историков.

Литература

 

Введение

Книги должны следовать за наукой, а не наука – за книгами.

Фрэнсис Бэкон.

 

Наука не терпит новых идей. Она с ними борется.

М.М. Постников. Критическое исследование хронологии древнего мира. Том первый. Античность. Стр. 5.

 

Что бы вы по этому поводу ни думали, наука история

ни в каком смысле не является наукой. За словом "история"

сегодня скрывается частично коллекция анекдотов, частично – набор колотых горшков, а по большей части – дырка

от бублика. Никакой науки за этим словом не скрывается […]

Однако, если вы заговорите не о науке физике,

а о науке истории [….]

Через десять минут подобного разговора многие

обнаружат в ближнем смертельного врага,

а в теме беседы – личное оскорбление.

Илья Стогов, Как устроена всемирная

история, СПб.: Амфора, 2005, Стр. 10

 

Сегодняшняя наука в высшей мере специализирована – настолько, что у выдающегося учёного порой во всём мире может не найтись и десятка собеседников, способных понять его работу во всех деталях. Но даже выдающиеся учёные иногда совершают самые грубые ошибки в своих выводах, а значит, нуждаются в компетентной критике, в постоянном контроле со стороны квалифицированных коллег. Разобщение учёных и отсутствие критики способствует догматизации знания даже в самых серьёзных областях науки.

История средневековья и ещё более раннего прошлого (именно о них и пойдёт в основном речь ниже) – не наука. Больше того, её претензии на то, чтобы считаться наукой, не так уж и давно существуют. Барг пишет о конце XVI века, что собственно историкам " не только тогда, но и гораздо позднее учёных степеней не присваивали – история всё ещё не стала университетской дисциплиной" (стр. 279). А на стр. 315 он говорит о том, что идея научной истории – это детище XIX века. С ним можно согласиться.

История античности начинается с Гомера, Троянскую войну которого историки разместили во втором тысячелетии до н.э. Одно из последствий войны изображено на рисунке: спасшийся Эней с родственниками и другими беженцами прибывает в Италию. Только вот одет он как дворянин эпохи Возрождения, а на головах у беженцев тюрбаны, тоже бывшие в моде в это позднее с точки зрения историков время. И вооружены оба изображённые справа человека стальными мечами: бронзовый такой формы сломался бы от удара о сук, не говоря уже о массивном коротком мече противника.

 

История – не наука, ибо она описывает и изучает не действительное прошлое человека, а "прошлое", в котором реально пройденная, пережитая человечеством действительность играет второстепенную роль. Историки копаются в некоем суррогате, состоящем в большей своей части из выдуманных "историй", сливающихся в крупномасштабное виртуальное прошлое.

Иного пути, кроме как придумывать такое виртуальное древнее прошлое, у большинства историков нескольких предыдущих веков просто не существовало: слишком мало было реальных исторических документов, слишком недавно начался интерес к истории и процесс фиксации событий. Если общество (точнее, определённые его слои) формулировало "общественный заказ" на описание прошлого (о котором не было никаких сведений), задавая основные параметры этого прошлого, то поставленную задачу могли решить только авторы исторических романов и сказок. И неважно, в каком жанре (летопись или хроника, хронологические таблицы или древние "документы", исторические обзоры и т.п.) они работали.

 

* * *

 

Средневековая историография откровенно занималась выдумыванием жизнеописаний никогда не живших святых и описанием якобы совершённых ими чудес. Роль первых генераторов виртуальной картины прошлого выпала на долю гуманистов. Отмечу универсализм их виртуальных в своей исторической части познаний: почти каждый быстро узнавал все выдумки о прошлом, уже сочинённые его предшественниками и современниками. Это приводило к тому, что практически каждый гуманист понимал другого с полуслова (даже если не был согласен с его выводами) и успешно продолжал играть свою роль в написании Большой Книги Фэнтази под названием ИСТОРИЯ.

Постепенно красивые выдумки превращались в исторические догмы, расширявшиеся по принятым всеми правилам исторической игры. Эти фальшивые догмы, в том числе и растянутая, порой в дюжину раз, хронология, и по сей день играют в традиционной историографии роль грамматики для генерации "открытий". Только те тексты, в том числе и вновь придуманные, которые этой грамматике соответствуют, признаются истинными. Исправление виртуальной исторической картины изнутри традиционной историографии совершенно невозможно. Только отказавшись от этой неверной грамматики, можно создать реалистичную модель прошлого.

Наше с вами виртуальное прошлое

Профессиональные историки –

основные фальсификаторы наших представлений

о прошлом! … Академик Фоменко не одинок!

Многие западные исследователи также уверены в том,

что традиционная версия мировой истории неверна,

а ее хронология не выдерживает никакой критики.

С задней страницы обложки

моей книги "История под знаком вопроса".

 

Античная история, по выражению одного из умниц,

не что иное, как собрание басен,

всеми признаваемыми за истинные истории.

Вольтер.

 

У нас с вами и в самом деле было далёкое прошлое, но то прошлое, о котором рассказывают на уроках в школе или вузе, было выдумано историками. Вот почему современная историография не является наукой о прошлом (и вообще наукой). Она – жанр литературы. Знаменитый немецкий историк Теодор Моммзен не только получил Нобелевскую премию по литературе, но и прямо заявлял о том, что история это часть филологии. Но после практического прекращения хронологических исследований в XX веке – отдельные исключения лишь подтверждают это правило – даже такое определение устарело. Сравнение истории с филологией льстит ей: на деле ныне история – подраздел одного из литературных жанров, фэнтези. Различие между историками и любителями Толкиена на самом деле не велико: историки знают – или, по крайней мере, могли бы знать – о положении дел с источниками, но для них, как и для читателей Толкиена, фантастичность текстов не играет большой роли.

Автор книги произносит доклад в Историческом салоне г. Карлсруэ в 2002 году, сидя в кресле председателя студенческой корпорации студентов металлургии и материаловедения "Хютте". Перед ним две книги: "История изобретений" и "История китайской книги". В последней историки дали волю своей сказочной фантазии и приписали изобретение книгопечатания при помощи подвижных литер китайцу, жившему за два-три столетия до Гутенберга. И это при том, что до самого конца XIX века в Китае книги печатали только с резных деревянных досок. Как осуществлялся средневековый ручной набор при наличии в китайском языке десятков тысяч "букв"? (Фото Вальтера Дуброннера.)

 

Ненаучный, идеологический, политизированный и религиозный характер истории я попытался проанализировать в книге "История под знаком вопроса". Характерные для истории черты в какой-то мере будут исследоваться и в этой книге и, в частности, в этой первой её части. Дело в том, что хотя ненаучный характер истории и ясен сегодня довольно широкому кругу образованных людей, в руках у историков остаётся мощнейшее оружие в борьбе за выживание собственной касты: промывание мозгов населению с самого раннего детского возраста.

Человечество долго боролось за отделение церкви от государства. Сегодня в просвещённых обществах преобладает точка зрения, что религия – дело частное. Каждый волен верить и веровать во что ему угодно. Сомнение в истинности религиозных догм перестало рассматриваться как преступление, как то было на протяжении веков. Глумиться над религией во многих странах запрещено законами о богохульстве. Но преподавание единой религиозной доктрины в школах уже не соответствует современному мышлению, по крайней мере в странах западной цивилизации.

В то же время, чисто религиозная, по сути догматическая картина прошлого, основанная, как и многие религии, на мифах, легендах, суевериях, вере в чудеса и т.п., продолжает быть обязательным предметом обучения в школах всего мира. А вбитое в детстве "знание" практически не поддаётся ни разумному анализу, ни логической критике, ни даже малейшему сомнению. На том и держится до сих пор – несмотря на столетия обоснованной и серьёзной критики, в которой участвовали выдающиеся умы человечества – так называемая традиционная история.

Ведущий немецкий историко-критический автор Уве Топпер, опубликовавший более десятка интереснейших книг, выступает с докладом на нашей Второй международной конференции в местечке Рюспе. Книги его посвящены искусству предыстории юго-запада Европы и северо-запада Африки, катастрофам прошлого, этнографии, истории календаря и разоблачениям фальшивок историков. Первая его историко-критическая книга "Большой обман. Выдуманная история Европы" была издана на русском языке издательством "Нева" в 2003 году.

 

В книге Уве Топпера "Великий обман. Выдуманная история Европы" рассказывается о многочисленных фальсификациях прошлого в разных странах Европы и во все столетия, которые мы в состоянии охватить своим направленным в прошлое взглядом. Длинный список приведённых им авторов таких "исторических источников" читается в большой мере как чёрный список исторических фальсификаторов. Но большинство историков не хочет ничего знать о подобных чёрных списках, успокаивая себя идеей о том, что фальсификация в истории – явление частное, интересное только для специалистов в этой узкой области. У нас, мол, как и в полиции, есть небольшой криминальный отдел, но большинство историков (как и полицейских) занято рутинной работой и о работе коллег-криминалистов узнают только изредка из передач по телевидению или при чтении газеты за завтраком.

В пользу написания гуманистами всех "древних" исторических рукописей говорит уже сам факт уничтожения этих драгоценных якобы старинных рукописей сразу после их публикации в форме печатных книг. Это какой-то нонсенс, но до нашего времени рукописи, по которым публиковались первые издания якобы античных авторов, не дошли. Получается, что, с одной стороны, гуманисты осознавали невероятную ценность этих рукописей. Они сознательно охотились за ними, знали, какие баснословные цены платили за них церковь и богатые коллекционеры, сами продавали их за фантастические суммы. А с другой стороны – те же самые гуманисты не могли себе даже и представить, что после публикации печатной копии некой драгоценной рукописи ценность её оригинала ещё больше возрастает. Почему-то они считали, что с публикацией ценность рукописи падает до нуля, и не видели никакого основания для её дальнейшего хранения, продажи или хотя бы дарения библиотекам или архивам. Вместо этого – уничтожение "старинных" оригиналов после их опубликования самими гуманистами! Мало того, их уничтожали также церковь и богатые коллекционеры, заплатив за манускрипты бешеные деньги. Абсурд! Да, перед нами пример абсурдного мышления, но не гуманистов (на самом деле – больших прагматиков), и не коллекционеров, а сочиняющих сказки об "античности" историков, этих фантастов прошлого.

Прошлое – не история. История видна, её можно прочитать в книгах, посмотреть на экранах, на сцене. Прошлое невидимо. Оно скрыто под красным балдахином времени, как изображённая и в то же время невидимая глазом османско-турецкая невеста (иллюстрация к книге "Османы в Европе. Воспоминания и отчёты турецких хронистов", Лейпциг и Веймар, 1985.). И мы не знаем, есть ли под балдахином что-либо из фантазий историков, готовых превратить любую уродину в красавицу или ангела в злодея. А может быть, нас разыгрывают и под балдахином полная пустота?!

 

Особая плодовитость некоторых "античных" писателей объясняется тем, что над созданием их трудов работали целые коллективы, если не поколения гуманистов. Полагаю, многие образы писателей античности возникли приблизительно так, как образ Козьмы Пруткова или, уже в XX веке, образ "великого математика Бурбаки" (так называл себя большой коллектив пишущих под этим псевдонимом выдающихся математиков). Конечно, ситуация в те времена (эпоха Ренессанса и последующие один-два века) была иной, чем в XIX и XX столетиях, и условия, приведшие к созданию этих авторских коллективов, были тоже другими.

Уве Топпер считает, что крупномасштабная операция по выдумыванию истории Европы и ранней истории христианства проходила под руководством католической церкви и папства. Я склонен считать, что жёсткого руководства со стороны некоего единого центра не было; надо же учитывать и принципы самоорганизации. При всей важности роли церкви в сочинении виртуального прошлого человечества нужно помнить и о наличии многих независимых центров (это феодальные правители и отдельные города, писатели-любители и писательские мастерские по сочинению прошлого, и т.д.), и общего хаотического фона, на котором разыгрывалась эта крупномасштабная "постановка". Личная инициатива, ментальный настрой, давление со стороны развивающейся книжной индустрии, развивающийся рынок антиквариата и многое другое играли свою роль в определении динамики Операции Великого Обмана.

Родословная королей Богемии. Историки верят такой информации, представители исторической аналитики относятся к ней скептически. Если даже рядовому дворянину ничего не стоило купить в архиве нужную ему запись, которую при нём же и исполняли в нужном "старинном стиле", то уж королям и подавно не стоило труда творить себе славное прошлое. Гравюра на меди 1709 года.

 

Со временем страсть к написанию своей истории охватила широкие круги общества, от самых мелких феодалов, силой захвативших земельные угодья соседей, и до крупных дворян, желавших приукрасить свою родословную. А исполнителями их желаний стали немногие грамотные люди того времени, среди которых были не только архивариусы, нотариусы и судьи, но и простые монахи, "правившие бумаги" в созданных для обслуживания клиентуры писчих конторах.

В старинных поддельных дарственных часто встречаются специально оставленные места для дат и оставшиеся пустыми строки для фамилии дарителя или одариваемого. Они возникли от невежества заказчиков и исполнителей этих документов, от отсутствия у них чётких представлений о цели фальсификата, и от того, что "исторические документы" заготавливали впрок.

Паранаука история

Я познакомился с книгой Морозова

(имеется в виду книга [Морозов2] – Е.Г.)

в году 1965-м, но мои попытки обсудить

его соображения с профессиональными историками

ни к чему не привели. Всё кончалось более

или менее площадной руганью и утверждениями типа

"этого не может быть, потому что этого не может быть

никогда" [...] Так называемая "античная история"

(в отличие, скажем, от новой истории) обнаруживает

все характерные черты современной паранауки.

М.М. Постников. Критическое исследование хронологии древнего мира. Том первый. Античность. Стр. 6, 8.

 

Что же такое паранаука, о которой писал М.М. Постников? Греческая приставка "пара" означает "рядом", "около", "на", но и "мимо". Таким образом, паранаука – это нечто, что пытается пристроиться к науке, присосаться к ней. Она маскируется под науку, но проходит мимо основных требований, предъявляемых к последней. Паранаука – это паразит на теле науки. Это всевдонаука или квазинаука, которая внешне чем-то похожа на науку, но может быть принята за таковую только неопытными в академических критериях людьми. Наукой её можно считать на карнавале или маскировочном балу, но никак не в реальной жизни.

Итак, история – никакая не наука. Но она – едва ли не в большей мере, чем если была бы наукой – боится новых идей и борется с ними. Хотя новые идеи в истории, о которых здесь идёт речь, с рациональной точки зрения ничем особенным не опасны для каждого отдельного общества. Вряд ли какая-нибудь из стран подвергнется коллапсу, если её население осознает, что древняя история этой страны искусственно растянута. (Я оставляю в стороне опасности иррациональные, связанные с фанатизмом, национализмом, господством в обществе нетерпимости и т.п., которые могут стоять на пути прогресса в науке не в меньшей мере, чем на пути необходимых стране политических и социальных реформ.)

Более того, с рациональной точки зрения и для общества на национальном уровне, и для человечества в целом пересмотр хронологического костяка истории безусловно даже полезен, так как он направлен на смену искусственно растянутых – порой аж в десяток раз – представлений о прошлом более реалистичной моделью оного. А так как исторические модели часто лежат в основе принятия решений, важных для будущего, то явно полезнее иметь правильные, нежели фантастические представления о прошлом.

Конечно, ясно, почему историки боятся радикальных новшеств. Они опасаются потерять профессию, работу, кусок хлеба. Однако даже эти опасения мало обоснованы, ибо для построения новой модели прошлого понадобится не меньше, а больше историков, и они с их профессиональными знаниями могли бы найти себе даже более интересное, чем сегодня (когда они вынуждены бубнить всю жизнь одно и то же, не очень в свои исторические заклинания веря) применение, более творческую работу по отысканию крох истинной информации о прошлом в море разливанном выдумок и придумок.

О том, что такое история и в чём я вижу проблемы у всех думающих людей в их отношении к истории, и пойдёт речь в первой части книги. При этом знакомство с предыдущей моей книгой не обязательно.

 

Выдуманный историками султан Салладин, освободивший якобы Иерусалим от крестоносцев якобы 2 октября 1187 года, имеет в Турции конкурента в лице султана то ли Ала-эддина Кейкобада (как он назван в книге "Турция, История искусства и культуры", Пфорцхайм, Гольдстадт, 1989), то ли Аладдина Кейкубата, памятник которому в излюбленном туристами центре г. Аланья приведён на этом снимке. Не исключаю, что оба они – фантомы одного из османских султанов XVI века, действительно, кажется, воевавших с европейцами. Именно с последними и пришли в Палестину первые евреи.

 

Древняя история (именно древняя, включая античность и средневековье, отстоящее от нас на пятьсот с небольшим лет), по меткому определению М.М. Постникова – это паранаука. Рядящаяся – добавлю от себя – в обычные для "наук" одежды: "научные" журналы, "научные" кафедры, отдельные факультеты во всех почти университетах. Есть у них и каста жрецов-профессоров, и высшие жрецы – академики. Молодые историки посвящаются в жреческую касту путём защиты диссертаций и других "инициаций", в ходе которых они должны многократно демонстрировать свою лояльность культовым догмам. Демонстрирующая склонность к самостоятельному мышлению молодёжь распознаётся ещё на студенческой скамье. Задающие неудобные вопросы, читающие "неправильные" книжки студенты своевременно предупреждаются о чреватости такого поведения. Если же угрозы не помогают, студент вдруг не может найти руководителя для курсовой или дипломной работы, проваливается на экзамене, или иным образом вынуждается поискать себе другую профессию.

Как это было принято и в странах с тоталитарными режимами, "научную" молодёжь заставляют перенимать фразеологию, в корне исключающую любое антикультовое действие. Их учат думать исторически, т.е. уметь полностью игнорировать общечеловеческую логику и вывёртываться как уж, если факты противоречат историческим догмам. В таком случае, как говорится, "тем хуже для фактов": за "клеветнические факты" в иные времена полагалось тюремное заключение. Ныне историки обходятся без таких ужасов. "Неудобные" для их паранауки факты они замалчивают или объявляют неверными, или – в крайнем случае – придумывают фантастические законы исторического развития. Им неважно, что эти "законы" противоречат истории сравнительно хорошо описанных 350-400 последних лет – главное, избавиться от таких "фактов".

Как только молодой историк начнёт говорить на чуть отличном от "научно"-нормативного языке, его сразу распознают как не совсем своего и либо вынуждают вернуться в лоно узаконенных условностей, либо закрывают ему путь в науку. Клановая верность полунеграмотных посредственностей ценится историками значительно выше, чем начитанность, знание языков, широта мысли, желание самостоятельно убедиться в справедливости "научных" догм и прочие качества, присущие не только незаурядным личностям, но и просто глубоко образованным, начитанным и способным к самостоятельному мышлению учёным.

Последние могут рассчитывать на карьеру в паранауке истории только при условии безропотной лояльности. Конечно, в отдельных случаях допускается видимость научных дискуссий на второстепенные темы, дабы несколько замаскировать культовый характер исторической паранауки. Но никакой дискуссии о правильности или ошибочности древней хронологии ("выверенной с точностью до суток") не допустят ни за что. Сомнения в верности базовых моделей типа локальных очагов высокоразвитых цивилизаций (тысячелетиями существовавших и расцветавших в гордом одиночестве в океане варварства и примитивизма), великих империй (возникавших якобы тысячелетия тому назад), татаро-монгольского ига или раннего распространения христианства – пресекаются сразу. Сидящая на "научном" троне и сияющая телевизионными сериалами царица история не может себе позволить снизойти до разговора всерьёз с какими-то чародеями-химиками и звездочётами-математиками, скептиками и критиками.

Безудержный консерватизм характерен не только для историков: к сожалению, он проявляется в почти каждой из современных наук. Как писал М.М. Постников, научный консерватизм явление того же порядка, что и преследование инакомыслящих. Учёные с той же яростью отстаивают свои догмы, с которой в своё время сжигали на кострах еретиков и уничтожали в ходе религиозных войн сомневающихся в религиозных догмах. Поэтому в науке, "чтобы новые идеи победили и стали общепризнанными, нужны очень большие усилия и долгое время".

Смена парадигмы в исторической геологии не убила историко-геологическую культуру!

Смена парадигм в геологии – сегодня воспринимается

как нормальное явление. Я внимательно слежу за развитием

гипотезы Вегенера, явившейся основой теории мобилизма.

Вы правы, это один из лучших примеров, на котором можно

изучать вопрос "Смена парадигм в науке".

Тюрин А.М. на русском форуме сайта www.jesus1053.com.

Автор развивает сказанное там в статье "О модерне и

постмодерне в геологической науке" (http://newparadigma.ru/prcv/).

 

В естественных науках, при всём их консерватизме и яром сопротивлении новому со стороны достигших академических или административных высот учёных и чиновников от науки, дискуссии относительно новых идей всё-таки возможны. И они ведутся с упором на логику и деловые аргументы. Ниже мы рассмотрим пример из естествознания: случай, когда официальная наука сначала вела себя в точности, как себя ведёт в наши дни историческая паранаука, но потом произошла смена парадигм, в результате чего соответствующая естественная наука не только не умерла, но даже расцвела и обогатилась новыми идеями. Кто знает, может быть, этот пример покажет некоторым, что не так-то и страшен чёрт сомнения, как его малюют жрецы легендарно-культового знания о прошлом.

Когда в ноябре 1930­ года немецкий учёный-естествоиспытатель, известный полярный исследователь Альфред Вегенер (1880-1930) пропал без вести во время экспедиции своей третьей научной экспедиции в Гренландию, его теория дрейфа материков существовала уже двадцать лет.

Первые замыслы по поводу этой теории возникли у него во время первой из трёх экспедиций в Гренландию (1906-1908). Он начал пропагандировать свои взгляды в 1910 году и впервые опубликовал свою гипотезу в 1912-м. Далее он в течение двадцати лет приводил всё новые и новые палеонтологические, климатологические и геологические подтверждения своей гипотезы. Вторая экспедиция в Гренландию в 1912-1913 годах и его многочисленные другие исследования подтверждали теорию дрейфа материков. Но все эти годы она единодушно отвергалась учёными, специалистами по геологической истории Земли, несмотря даже на то, что одного взгляда на глобус достаточно, чтобы увидеть линию разлома между Африкой и Южной Америкой.

Геологической науке понадобились почти шестьдесят лет для того, чтобы признать очевидное и перестать отмахиваться от фактов!

И не то, чтобы Альфред Вегенер был выскочкой-самоучкой, не имеющим отношения к академическим кругам. Его работы по термодинамике атмосферы быстро нашли признание. Его ценили и как создателя новых геофизических инструментов. В 1919-м он возглавил отдел в Немецкой Службе Морского надзора и стал одновременно профессором Гамбургского университета. С 1924 года он – профессор старинного университета г. Граца в Австрии.

Нет, просто историческая геология всё это время не могла преодолеть свой, присущий ей, как и любой другой науке, консерватизм, основанный на предпочтении мнений авторитетов любому новому мнению, как бы хорошо оно ни было научно обосновано. У науки своя псевдологика, которая позволяет ей десятилетиями, даже столетиями стоять на пьедестале собственного изготовления и отвергать любые разумные доводы под предлогом их "ненаучности". Всё, что противоречит текущим "научным" догмам, априори считается ненаучным.

В первые тридцать пять лет после смерти Вегенера его теория замалчивалась или – реже – "опровергалась", пока в конце 1960­х не выяснилось, что только она способна объяснить несоответствия между данными о магнетизме геологическох пород на разных континентах. С тех пор ей было найдено множество разных дополнительных подтверждений, зоологических и вообще естественнонаучных, в том числе и палеонтологических: например, кости древних животных разбросаны по континентам и островам в зависимости от отдрейфовывания последних друг от друга. Ясно, что состоящая из большого числа умных и работоспособных людей научная общественность способна найти больше аргументов, чем учёный-одиночка, даже если последний и подозревается не без основания в гениальности.

Убила ли теория дрейфа материков геологическую историю Земли? Привела ли она к жуткой катастрофе в естественных науках? Умерли ли учёные, не успевшие вскочить на устремляющиеся вдаль материки или хотя бы скользящие по морю магмы континентальные платы, с голода? Остались ли все они без работы и средств к существованию? Нет, ничего страшного не произошло!

Наоборот, теория Вегенера обогатила науку пониманием динамики тектонических плат, сделало её более адекватной и практически более полезной. Не случилось и страшных потрясений в жизни специалистов по геологической истории нашей планеты: новые поколения геологов учили студентов теории Вегенера, разрабатывали её, применяли её в геологической практике. Старые же профессора и доценты находили себе немало занятий в тех областях геологии, которые не были столь спорными и мало задевались новой теорией.

Более того, со временем и новая теория нашла своих критиков, которым опять же первое время старались зажать рот и не давали слова в научной дискуссии. На сегодняшний день существует несколько модифицированных вариантов теории Вегенера, споры между представителями которых продолжаются. Никто не сомневается в том, что материки когда-то разошлись (впрочем, если и есть такие скептики, то это только ещё больше углубляет общую научную картину) и продолжают расходиться. Но по вопросу о механизмах этого явления ведутся отчаянные дискуссии.

Сегодня в роли Золушки выступают, например, те ученые, которые считают, что движение континентальных плат вызвано не только и не столько турбулентными потоками магмы в жидкой зоне Земли, сколько расширением Земли, о причинах которого можно долго спорить. Наконец, как увидит читатель много ниже, существуют и другие спорные теории о поведении коры земного шара. Например, о том, что при определённых условиях вся земная кора начинает ползти по магменному слою, расположенному под ней, и в результате положение полюсов Земли относительно континентов может резко меняться. Это, безусловно, приводит к катастрофам на поверхности Земли, но от одного только существования таких спорных гипотез наука геология не претерпевает никаких особых катастроф, а, наоборот, продолжает активно развиваться.

Если на данную тему молчит наука, то проблемы нет, не было и не будет, о чём бы ни вопили факты

Некогда энергичные учёные, которые упорно отстаивали нетрадиционные идеи, оказались сломлены духом и покинули

поле сражения. Некоторым даже поломали жизнь и карьеру.

Майкл Бейджент, Запретная археология, М.: ЭКСМО, 2005, стр. 10.

 

Замалчивание – излюбленный приём науки в её борьбе с "еретиками", с беспокойными искателями научной истины (за пределами научных догм), с любителями всё понять до последней детали. Это орудие особенно действенно благодаря тотальной цензуре со стороны научного эстеблишмента (касты жрецов от науки). Цензура со стороны "научных редакторов", референтов, да и просто "стоящих начеку" членов редколлегий, сотрудников издательств и прочих искренних слуг "истинной истины" массово осуществляется во всех формах изданий: от газет и телевизионных передач, до книг и "научных" журналов.

За редчайшими исключениями, везде критикам научных догм уготовлены головомойки, ругань и – для упорствующих – неукоснительный "от ворот поворот". Можно приводить десятки примеров идиотских отписок, с помощью которых отклоняются разные неортодоксальные научные публикации. Вопиющим примером может служить отклонение рассмотрения рукописи Каммайера на том основании, что он не является членом академического эстеблишмента.

Подпись под этим рисунком в "Истории" Брокгауза (том 2) гласит "Фальшивка". И далее там рассказывается история самой знаменитой, пожалуй, фальшивки, созданный во имя католической церкви: так называемого Константинова дара. Согласно этой выдумке, император Константин, якобы сделавший христианство государственной религией якобы в Римской империи, вскоре отказался от своей короны и передал всю власть в Империи (по крайней мере, в Западной её части) папе Римскому. Фальшивка эта была разоблачена ещё якобы в XV веке (см. "История под знаком вопроса").

 

Граничащий с догматизмом "научный" консерватизм начинается с тотальной обработки школьников. Детям сообщаются "истины", научные по форме и мозгопромывочные по содержанию. Детей учат верить новому божеству современного человечества – на деле, паранауке – всегда и во всём. Верить авторитетам (профессорам, академикам), верить учителям и доцентам, и никогда не сомневаться во всемогуществе такой "науки". А так как всегда труднее (и чаще всего просто невозможно) проверять все детали и все отдельные утверждения, дети с ранних лет приучаются к тому, что достаточно знать, на кого из авторитетов или на какое справочное произведение нужно сослаться вместо того, чтобы самому разбираться в доказательствах.

И никто не учит детей, а потом и юношество сомнениям, скептическому отношению к "научным" догмам, уважению к критическим аргументам. Наша мыслительная культура даже не ставит вопроса о том, как избежать жутких интеллектуальных потерь, несомых человечеством за счёт того, что мы не имеем механизма бережного отношения к новым, неверным, неправильным мыслям и еретическим идеям. Человечество в целом имитирует самый примитивный природный механизм выживания, хорошо демонстрируемый в процессе размножения, и даже не пытается разработать более умных механизмов улавливания искр гениальности.

Хотя каждый сперматозоид в состоянии оплодотворить яйцеклетку, природа не даёт никакого шанса тем из них, которые отстали от самого шустрого живчика. Все остальные сперматозоиды погибают. То же самое происходит и с новыми идеями: подавляющее большинство оных гибнет в неблагоприятной среде тотального консерватизма и только единицам из десятков тысяч удаётся достичь коллективного сознания, оплодотворить его, принести человечеству пользу, на которую в принципе способны многие из погибших, замолчанных, отвергнутых, обруганных и оклеветанных идей.

Причём историческая "наука" превосходит в этом вопросе все другие области интеллектуального действия: нигде, даже в теологии, элемент веры не играет столь важной и столь контрпродуктивной роли, как в истории. Нигде новые идеи не встречают такого яростного сопротивления, такого тотального замалчивания, как в истории. Причина этого, боюсь, в подсознательном понимании историками того, что они не имеют реального основания считаться учёными, и в сопровождающем это понимание подспудным страхом за роль истории в своде областей знания.

Человечество не может пока похвастаться слишком высоким уровнем интеллектуальности. Массовая распространённость религиозных догм, даже самых абсурдных, в недалёком прошлом (а частично еще и сегодня), религиозно-культовое отношение к "науке" в наши дни – тому наилучшие свидетельства. Вместо того, чтобы бороться с этим низким средним уровнем интеллекта, наука поощряет его, распространяя догмы, не требующие самостоятельного мышления.

И хотя весь прогресс человечества (если о таковом вообще можно говорить) основывается на еретических для своего времени идеях и приводится в движение немногочисленными "еретическими" мыслителями, именно такие мысли и именно такие мыслители до сих пор не чувствуют себя уютно в лоне науки. Вернее, чувствуют себя крайне неуютно при каждом контакте с оной.

В особенности плохи шансы так называемых ауссензайтеров (Außenseiter: "пришедший со стороны, не входящий в тесный круг"), иначе говоря, "не своих". Только прошедшие основные ступени инициации в данной узкой области имеют право на попытки корректуры канонизированных парадигм. Все остальные, как бы глубоко они ни проникли в суть предмета, не имеют права голоса. Сегодня в большей мере, чем в эпоху средневековья, путь в большую науку гениальным одиночкам, не сумевшим пройти необходимые этапы академического посвящения в сонм жрецов науки, закрыт.

 

Историки замалчивают критику своих головокружительных построений не менее трёхсот лет

"Ньютон … неустанно трудился всю вторую половину своей

жизни над трудом по древней хронологии. "Из случайных

упоминаний о нееврейских государствах, вкрапленных

в еврейскую историю, из тщательного изучения классических

авторов и туманных астрономических указаний древних

Ньютон нашёл возможность, проверяя их путём перекрёстного

опроса, построить связную хронологию других великих государств,

и эта хронология была, по его мнению, вполне точной".

L. T. More, Isaac Newton, A biography, N.-Y., 1934,

стр. 608–609 (Chapt. XVI. Ancient chronology.

Theology. Religious beliefs). Цитата из статьи [Лурье]

 

Основы современной хронологии были заложены двумя книгами Иосифа Скалигера "Исправление хронологии" и "Сокровищница времён", опубликованными в 1593 и 1606 годах. Любопытно, что эти две книги до сих пор не переведены ни на один современный язык. Очевидно, для современного читателя они звучали бы не слишком убедительно, так что жрецы паранауки решили, что лучше оставить эти тексты в их первозданном латинском виде и не тратить время на сложные и натянутые комментарии.

Портрет основоположника "научной" хронологии Иозефа Юстуса Скалигера размером 51 см х 44 см, исполненный в Лейдене в 1604 году неизвестным художником голландской школы. Здесь воспроизведена его копия, сделанная Г. Бёллардом в 1993 году. Не ясна надпись на рисунке: „atat LXIIII". Это подчёркивает и Бёллард в своем пояснении к копии (см. [Смитскамп], стр. 92). Он же называет два имени художников, рисовавших Скалигера приблизительно в это время. На латыни atat или attat означает восклицание ах! – возглас радости, страдания, удивления и т.п. Может быть, здесь это слово используется как синоним слова "опус"? По-немецки слово Tat (действие) имеет близкое к "опусу" значение.

 

Я подробно остановился на ситуации с переводами с латинского в своей книге "История под знаком вопроса". С латыни переводится огромное количество книг, не сравнимых по важности для истории с книгами основоположника современной хронологии. Например, недавно был издан замечательный перевод на русский трактата Жана Бодена "О лёгком методе познания истории" (см. [Боден]), книги, не сыгравшей практически никакой роли в развитии науки. Эта роль была столь незначительна, что один из неофитов исторической критики Игорь Шумах высказал гипотезу о том, что сама книга Бодена есть апокриф, розыгрыш ехидного автора XIX века.

Я, не возражая против перевода и таких книг, поставил вопрос о причинах отсутствия переводов книг Скалигера и других "китов" начального этапа создания хронологии мировой истории. Этот вопрос не остался незамеченным и на сайте рьяных защитников традиционной истории, созданном и контролируемом Гормом (доктором физико-математических наук М. Городецким). И что же сумели сказать по этому поводу противники исторической критики? Они родили гениальную мысль о том, что, мол, Габович должен учить языки и читать все книги в оригинале, а не лезть не в своё дело и не диктовать мировой общественности, какие книги переводить, а какие – нет.

При этом тот же Горм признался на своём сайте в незнании латыни и рассказал, что он сам переводил присланное ему мною оглавление одной из книг Скалигера при помощи словаря. Так может быть, стоит перевести Скалигера на русский или английский не для того, чтобы освободить меня от необходимости читать его в оригинале, а чтобы дать возможность почитать Скалигера в своё удовольствие г-ну Городецкому и многочисленным читателям книги Бодена?!

Тем более, что Скалигер, великий филолог своего времени, писал свои латинские книги на самом деле не на одной латыни, но и по-гречески, и по-древнееврейски (он приводит длинные цитаты на языках оригинала). Поэтому даже для тех сегодня, кто в совершенстве владеет латынью, как, например, швейцарский автор Христоф Пфистер, пишущий интересные книги на темы исторической критики (его перу принадлежит единственная немецкая книга [Пфистер], активно опирающаяся на исследования А.Т. Фоменко), чтение Скалигера в оригинале представляется задачей почти неразрешимой.

Так почему же, всё-таки, до сих пор не составлен коллектив переводчиков для перевода классиков хронологии на основные европейские языки?

В "Истории под знаком вопроса" я посвятил биографии Скалигера и его творчеству отдельную главу. Мне до сих пор не известно никакое русское издание, в котором его хронологическая деятельность была бы освещена подробнее, чем в главе 10 той моей книги. На основании сказанного там и проведённого в главе 8 той же книги анализа характера исторической хронологии (или хронологии истории) могу со всей ответственностью утверждать следующее: если даже Скалигер добросовестно проработал отобранные им исторические источники, из этого факта никак не следует, что созданная им хронология мировой истории верна. Кстати, на отдельные её ошибки указывал даже его последователь Дени Пето, он же Дионизий Петавий или Дионизиус Петавиус, которому посвящена глава 11 названной моей книги [Габович].

И затем, что интересно, про Петавия можно повторить сказанное о Скалигере: я не знаком ни с каким русским изданием, в котором его жизнь и хронологическая деятельность были бы освещены подробнее, чем в названной главе 11 (сам себя не похвалишь …). Про самого Петавия я писал с учётом его служения Ордену Иисуса. Я вовсе не отрицаю отдельных достижений иезуитских учёных на поприще науки, но в связи с данной конкретной научной деятельностью данного конкретного иезуита неплохо бы вспомнить, что писал о ней выдающийся советский историк С. Я. Лурье в статье "Ньютон – историк древности", опубликованной в 1943 году к трёхсотлетию со дня рождения великого учёного в академическом сборнике статей "Исаак Ньютон 1643/1727." под ред. академика С.И. Вавилова.

Напомнив, что Петавий "в его книге "De doctrina temporum", трижды цитированной Ньютоном, относил, на основании астрономических соображений, поход аргонавтов к 37-му году после смерти царя Соломона", Лурье пишет, что "другой труд того же автора, вышедший в 1633 г., "Rationarium temporum" имеет яркую иезуитскую окраску (мое выделение, – Е.Г.), обнаруживая истинные цели научной работы Петавия".

Симпатичненький такой завершитель создания "научной хронологии" иезуит Денис Петавий (он же Дионизиус Петавиус, Дени Пето и т. п.). С такой миной на лице (изображение приведено, например, на сайте Горма) ходил он по Парижу, когда исправлял ошибки великого Скалигера. А когда всё исправил, то продолжал ходить по Парижу, но уже с довольной улыбкой на лице от уха до уха. Жаль, что до нас не дошли его портреты этой более поздней поры.

 

Скажу коротко про "весёленький" портретик иезуита Дени Пето (он же Дионизий Петавиус или Денис Петавий), выполненный в двух "ярких" цветах: чёрном и белом, и приведённый на сайте Горма. Это портрет одного из редко упоминаемых историками классиков действующей по сей день хронологии. Классика, завершившего этап первоначального изобретения традиционной хронологии (позже к ней были добавлены целые новые пласты, например, "древняя" египетская и "древняя" же китайская хронология) и подготовившего её "канонизацию".

Взят портрет из английского издания книги Петавия, названной "История мира или счисление времени", написанной по мотивам его произведений. Книга была напечатана якобы в 1659 году. Петавиус – третий в "великолепной тройке" создателей современной хронологии классик, а первыми были Скалигер и Кальвизий. А нарисован он как человек, с которым я бы не решился лечь спать в одной комнате: если и не прирежет во сне, то около твоей постели повесится! Жуть берёт, когда подумаешь, что такой человек стоял у истоков хронологии.

Однако вернусь к Скалигеру. Дело даже не в том, что часть проработанных Скалигером "источников" была им же или его помощниками и сочинена (это называлось их восстановлением!). Так как современная историография считает их достоверными историческими документами, то это – не такое уж редкое в прошлом обстоятельство – не играет сейчас для нас особой роли. Как и то, что историкам пришлось впоследствии отказаться от многих скалигеровских дат, "определённых" им (не с потолка ли взятых?) почти во всех случаях с точностью до одного дня. Нам интересно следующее: если бы Скалигер выбрал другой набор источников, получил бы он ту же хронологию? Оказывается, что нет.

Это блестяще продемонстрировал великий физик, астро-механик и вообще естествоиспытатель (в этом качестве он хорошо известен каждому из нас), к тому же выдающийся экономист и знаток теологии, которой он активно занимался практически всю свою жизнь (об этой стороне его деятельности принято умалчивать в большей части "научной" литературы о нём) Исаак Ньютон. И совсем уж мало кто знает, что Ньютон многие десятилетия занимался составлением логически строго обоснованной хронологии: наверное, только читатели книг Носовского и Фоменко. Практически в каждой из них подчеркивается то обстоятельство, что И. Ньютон настаивал на необходимости существенного (на сотни, порой на тысячу лет) сокращения исторического временного пространства. Он даже (стр. 92; I, 52), согласно Лурье, предложил следующую формулу вычисления более достоверных дат до н.э. в тех случаях, когда для принятых в истории дат нет строгого обоснования:

В = (А − 535)×4/7+ 535, где В – новая дата, А – старая дата.

По этой формуле получается такая табличка пересчета дат до н.э.:

Старая дата: Год А	Новая дата: Год В	Разница в годах между старой и новой датой
-15000	-8342	6658
-10000	-5485	4515
-5000	-2628	2372
-4000	-2056	1944
-3000	-1485	1515
-2000	-914	1086
-1000	-342	658
-800	-228	572
-600	-114	486
-500	-56	444
-400	1	401
-300	58	358
-200	115	315
-100	172	272
0	229	229

Лурье цитирует высказывание Ньютона относительно этой формулы: "Этим методом можно пользоваться только в тех случаях, когда нет других аргументов; где такие аргументы налицо, необходимо предпочесть более точный способ доказательства". Затем Лурье пишет: "И он приводит несколько случаев, когда применение этого приближённого метода "приводит к хорошим результатам, устраняющим существующие хронологические противоречия и объясняющим исторические факты"".

При всей важности вывода Ньютона о необходимости сокращения хронологии, с точки зрения современных споров об искусственной растянутости хронологии, меня больше интересует сам факт возможности получения разных хронологических систем, исходя из разных наборов "исторических" документов.

У нас нет ни малейшего основания считать, что Исаак Ньютон не был в состоянии безошибочно проделать свои хронологические расчёты, исходя из отобранных им для этой цели – иных, чем Скалигером – исторических источников. Скорее, в отсутствии безошибочности, можно заподозрить Скалигера, самокритичность которого не была слишком развитой. Анализируя полученные Ньютоном результаты мы можем утверждать, что он фактически дал убедительное эмпирическое доказательство тому, что система исторических источников внутренне противоречива: из одной её части можно сделать выводы, которые противоречат выводам из другой её составной части.

 

Следовательно, хронология, которой пользуется историческая наука (рассчитанная Скалигером и его последователями), неверна, ибо, если она и основана на некой подборке "источников", то противоречит остальной части таковых. Более того, хронология в принципе не может быть однозначно выведена из всей совокупности исторических источников, ибо последняя внутренне противоречива: одни наборы источников противоречат другим.

Итак, история в её современном виде в принципе не хронологизируема. Она, быть может, станет таковой, если сначала будет проведён независимый от сегодняшних воззрений историков критический научный анализ всего набора "исторических источников" и произойдёт отделение малой толики истинных, аутентичных источников от огромного количества фальшивок, неправильно истолкованных или сознательно подделанных документов. Однако не исключено, что даже после такой колоссальной работы в наборе исторических источников будут продолжать встречаться противоречия, так что непротиворечивая хронология в принципе не может быть создана (по крайней мере, для "нижних" этажей хронологического здания).

Историки населяют свои книги персонажами, которые имеют столько же общего с реальными личностями прошлого, как и изображённые здесь морские чудовища с реальными обитателями морей и океанов (Берлинский архив искусства и истории, по книге К. Бергмана и С. Оккенфусс "Новые горизонты. Путешествие по путешествиям", Франкфурт, 1980. стр. 81).

 

То грустное обстоятельство, что историки даже не готовы понять, в каком недостаточном состоянии находится их "научная база", показывает, что нет оснований ожидать от них ни самостоятельной активной работы по проведению такого анализа, ни даже искреннего сотрудничества в этом деле с аналитически мыслящими учёными из логически более стройных областей науки. Короче, не станут они разгребать завалы авгиев конюшен, в которых вот уже несколько столетий держат своих исторических не- (пардон, ко-) былиц.

Хронологизированная будущая история человечества будет приниципиально отлична от современной фальшиво хронолизированной исторической паранауки. Она будет со временем – после объёмной научно-исследовательской работы – включать, быть может, несколько столетий до 1650-го года с более или менее правильной абсолютной хронологией, а также какие-то непродолжительные исторические эпохи с некоторым набором относительных (такое-то событие произошло раньше такого-то) хронологических оценок.

Весь остаток исторической информации, честно разделённый на такие части, как археологическая, мифологическая, легендарная, малодостоверная и сравнительно достоверная (каждый может сам попытаться уточнить эту классификацию), будет вынужден обходиться без временной оси, существовать без претензий на обязательную хронологизируемость. Именно последняя парадигма (парадигма хронологизируемости наших моделей прошлого) и калечит более всего наши исторические представления...

Историки не в состоянии понять разницы между хронологией прошлого, которую мы, к сожалению, часто просто не знаем, и хронологией их моделей прошлого, основанных чаще всего на неверных посылках и противоречивой хронологической информации. Об этом я подробно рассказал в главе 8 упомянутой выше книги, к которой и вынужден отослать читателя, желающего разобраться в деталях этой запутанной ситуации.

Историки замалчивают филологическую и дипломатическую критику хронологии

История человечества, точнее, традиционно сложившаяся

версия, преподносимая нам под видом истории человеческого рода,

по большей части основывается на непроверенных и весьма

сомнительных слухах. Именно поэтому исследования столь

уважаемых ученых, как … иезуитский историк и археолог

Жан Ардуэн, научно обосновавших гипотезу, что древняя история

была сочинена в Средние века, всячески замалчиваются и

дискредитируются приверженцами классической хронологии.

Аналогичная участь постигла и немецкого приват-доцента Роберта Балдауфа, доказавшего на основании чисто филологических

соображений, что не только древняя, но даже ранняя средневековая

история – не более чем фальсификация эпохи Возрождения и

последующих за ней веков.

Ирина Волкова, "Бюро убойных услуг".

Французский иезуит, современник Ньютона Жан Ардуэн (Jean Hardouin, 1646-1729; по-русски его имя часто пишется Гардуэн или Гардуин) был одним из образованнейших людей своего времени. Профессор теологии, поражавший слушателей необычайной эрудицией и глубиной своих знаний, он был автором и комментатором многочисленных трудов по филологии и теологии, истории и археологии, нумизматике, хронологии и философии истории. Эти труды по сей день замалчиваются историками и, к сожалению, мало известны широкому кругу специалистов, не говоря уж о простых любителях истории. С 1683 года Жан Ардуэн был директором французской королевской библиотеки – важнейшей библиотеки мира в то время.

Ардуэн утверждал, что практически все античные произведения написаны католическими монахами, начиная с XIII века. Иными словами, он классифицировал соответствующие произведения как фальшивки или апокрифы (произведения, приписываемые не тем, кто их написал, а изредка реальным, чаще же всего вымышленным представителям прошлых эпох). Он писал также о фальсификации почти всех "древних" монет, "старинных" произведений искусства, "старых" высеченных в камне надписей и, что особенно важно, всех документов вселенских соборов, якобы предшествовавших Триентскому (1545-1563).

Жан Ардуэн утверждал, что Иисус Христос и его апостолы, если они вообще существовали, должны были произносить свои проповеди на латыни. Он был уверен в том, что греческие переводы Нового и Старого Завета были сделаны много позже, чем считается церковью. В числе других подвергшихся фальсификации классиков христианства он называл и св. Августина, истинности произведений которого не признавал.

Даже на занятия Ньютона хронологией Ардуэн отреагировал в том же стиле полного отрицания историчности глубокой старины. Познакомившись с напечатанной во Франции без разрешения автора сокращённым текстом книги Ньютона об исправлении хронологии, Ардуэн обратился к нему с письмом, в котором призвал Ньютона отказаться от представления о не существовавших на самом деле "древних" временах. Сожжение Трои Ардуэн считал разрушением Иерусалима, что перекликается с точкой зрения Фоменко относительно идентичности древних Трои, Иерусалима и Константинополя.

Конечно, высказывания Жана Ардуэна подвергались критике, но в основном весьма приглушённой. Складывается впечатление, что и сами критики прекрасно знали, что он прав: ведь сравнительно недавнее издание апокрифированных, приписываемых более древним авторам произведений было общепризнанной "гуманистской" нормой.

Даже самые ярые его критики признавали, что при том уровне учёности и при том высочайшем авторитете в научном мире, которым пользовался Жан Ардуэн, у него не было необходимости искать дополнительной известности на скользкой колее критиканства, не было нужды баловаться раздражающими церковь и науку разоблачениями. Только глубочайшая убеждённость в правоте хронологической и историографической критики могла подвигнуть Ардуэна на его противостояние со всей канонической исторической наукой и теологией.

Большинство произведений Жана Ардуэна, в том числе и изданных посмертно, были запрещены церковью в 1739-1742 годах, включены в индекс запрещённых книг. С этого началось их замалчивание. Современные историки, делающие вид, что они никогда не слышали о существовании Ардуэна, не говоря уже о его критической аргументации, оказываются достойными учениками католической инквизиции, внутреннее родство с которой они демонстрируют и своим отношением к современным критикам хронологии и историографии.

После смерти Жана Ардуэна большинство разоблачённых им "старинных" источников было постепенно "реабилитировано" и входит сегодня в фонд исторических произведений, всерьёз воспринимаемых исторической наукой (надо же ей чем-то заполнять выдуманные столетия и тысячелетия!). Аналогичная реабилитация всех "исторических" писателей уровня Козьмы Пруткова является характерной особенностью развития исторической "науки". Так, придуманная немецкими гуманистами (нужно же им было хотя бы попытаться встать на одну ступеньку с итальянскими коллегами, напридумывавшими целые исторические эпохи), немецкая поэтесса Розвита фон Гандерсхайм (якобы Х века) – писавшая, кстати, на прекрасной латыни, характерной для конца XV века – продолжает гулять по учебникам немецкой литературы в качестве немецкого литературного классика. И это – несмотря на неоднократные разоблачения этой фальшивки критическими авторами XIX и XX-го столетий.

Римский император Август. Хорошо побритый и одетый в прекрасно выкованной панцирь работы XVI века. Путешествовал ли он лично каждое утро на машине времени в эпоху Ренессанса для бритья, или отправлял туда время от времени своих доверенных лиц за покупками, историки утаивают. Похоже, что римских золотых монет хватило на бритву, но не на обувь для первого римского императора. Неужели ботинки стоили в эпоху Скалигеров так много! Не потому ли рисовали тогда выдающихся личностей в основном выше пояса?

 

Историки замалчивают и работы швейцарского филолога Роберта Балдауфа, который в конце XIX века, исследуя "античные" и другие "старинные" рукописи в одной из богатейших средневековых библиотек мира в швейцарском монастыре Сант Галлен, пришёл к выводу, что все они без исключения написаны в эпоху Возрождения. Результаты этих своих исследований он напечатал в самом начале ХХ века в двух книжках, которые вот уже сто лет тотально игнорируют историки. Но ни один из них ни разу не предпринял попытки уличить Балдауфа в ошибках или неверных утверждениях. Ни один ни за что не согласится взять эти книжки в руки, ибо заранее знает, что всё в них написанное – для истории неприемлемо. Гораздо проще и эффективнее замалчивать неугодное, чем аргументированно отвергать.

Историки "не замечают" и три толстых тома, написанные в 1930-е и 1950-е годы немецким критиком дипломатики (науки о дипломах, о старинных документах типа дарственных) Вильгельмом Каммейером. В них он убедительно показал, что все дарственные, приписываемые периоду ранней немецкой истории, ранней христианской истории и истории франкских королей, являются более поздними подделками. Их создавали ради придания многовековой, даже тысячелетней "истории" католической церкви и связанным с нею фантастическим правителям.

Не решаясь критиковать Каммейера содержательно (ни одной работы по обоснованному опровержению его аргументов мне найти не удалось!), историки делают вид, что написанной им критики просто нет на свете. И это при том, что в Германии его книги выходят многотысячными тиражами, так что тысячам и тысячам читателей его книг становится ясно, что за птица эта "наука" ИСТОРИЯ. А у историков нет иного выхода, кроме как молчать, словно воды в рот набрав, делая вид, что никакого Каммейера никогда на свете не было.

Дело не ограничивается фальшивками, разоблачёнными Каммейером. В "Истории под знаком вопроса" я рассказал о многообразии фальшивок как по их характеру, так и по их географической распространённости. После разоблачения такие фальшивки на какое-то время исчезают из поля зрения, но со временем многие из них постепенно снова вводят в "научный" оборот. Ни историки, ни общественность не в состоянии уследить за всеми возвращёнными в "лоно достоверности" подделками. К тому же историки сознательно не придерживаются стандарта высшей подозрительности, а, наоборот, придумали себе никак не доказанное общее правило, что, мол, фальшивки составляют такое несущественное меньшинство на фоне многообразия достоверных источников, что ничего страшно не произойдёт, если и впредь пользоваться этими несколькими не совсем корректными источниками.

Статистику они сознательно отказываются вести: зачем лишние хлопоты?! Так как историки воспитаны в слепой, чисто религиозной по характеру вере в свою "науку", то считают аксиомой, что все доводы критиков, разоблачителей и противников использования фальшивок кто-то из коллег-историков давно уже опроверг, и можно со спокойной совестью забыть про "зловредные козни критиканов". Не обращать внимания на их аргументы и сообщаемую ими критическую информацию.

Историки замалчивают естественнонаучно обоснованную критику хронологии в течение вот уже скоро ста лет

– Что скажет история?

– История, сэр, как всегда солжёт.

Джордж Бернард Шоу.

 

В самом начале ХХ века, будучи узником одного из царских казематов, в которых он в общей сложности провёл более 25 лет, великий русский естествоиспытатель и энциклопедист (химик, астроном, астрофизик, физик, геофизик, математик, метеоролог, биолог, филолог и пр., и пр.) Николай Александрович Морозов (о его жизни и творчестве см. [Валянский]) установил, что судя по астрономическим ретрорасчётам, начало христианства следует перенести по крайней мере на три века ближе к нашим дням (см. [Морозов1]). Он обосновал этот вывод в своей опубликованной в 1907 году книге [Морозов2] и напечатал впоследствии ещё восемь книг на тему о том, как астрономия и другие естественные науки вместе с исторической критикой опровергают расхожие представления историков и используемую ими абсолютно необоснованную хронологию.

Последние семь из этих книг (сегодня они доступны читателю в основном благодаря репринту [Морозов2]) вышли уже в советское время и составили монументальный труд под общим названием "Христос" и с надзаголовком "История человеческой культуры в естественнонаучном освещении". Основные тома были опубликованы в 1920­е годы и в начале 1930-х годов.

После этого у автора начались трудности с советской властью, которая полностью встала на сторону традиционных легенд и мифов историков, выдаваемых ими за достоверное описание прошлого. В результате задуманные Морозовым последующие тома "Христа" не были напечатаны при его жизни, а некоторые из рукописей были конфискованы (точнее, выкрадены) властями. Эти три тома смогли увидеть свет только в начале нынешнего века (см. [Морозов3-5]).

В течение первых 35 лет после смерти Н.А. Морозова, последовавшей в 1946 году, его теория замалчивалась или – реже – "опровергалась", пока в конце 1960­х годов ею не стали всерьёз заниматься московские математики. Известный математик, лауреат Ленинской премии Михаил Михайлович Постников познакомился с "Христом" в 1965 году и пытался обсудить соображения Н.А. Морозова с историками профессионалами. Но не тут-то было! Кроме ругани и идиотских заявлений типа "Мы не лезем в математику, не лезьте и вы в историю" (реакция Льва Гумилёва), ничего ему от историков добиться не удалось.

Я позволил себе назвать приведённое заявление идиотским (кстати, Постников считал, что Гумилёв в принципе прав, поскольку сами историки давно должны были заняться пересмотром своих фантастических моделей прошлого), ибо прекрасно знаю об открытости математики для людей любых профессий. Ничего, кроме благосклонного отношения и желания помочь ему, историк, желающий разобраться в математике, не встретил бы. Любой мало-мальски интеллигентный математик (конечно, бывают и в математике дураки и снобы!) постарался бы ответить историку на возникшие у него вопросы, был бы рад возможности потренироваться в популярном изложении самых современных и сложных математических идей.

Я знаю, о чем говорю, из собственного опыта. В своё время Юрий Михайлович Лотман, известный тартуский историк культуры, попросил меня прочитать спецкурс по современной математике его студентам, а сам неоднократно обращался ко мне за консультациям в ходе чтения литературы по семиотике и своих попыток понять основные идеи современной математики. Кстати, именно Ю.М. Лотман опубликовал в своём семиотическом сборнике в Тарту первую статью М.М. Постникова и А.Т. Фоменко, положившую начало многочисленным публикациям А.Т. Фоменко и его соавторов на тему новой хронологии.

Возрождённая А.Т. Фоменко и "новыми хронологами" математическая хронология показала (см., например, [Фоменко1-2]), что Н.А. Морозов был на верном пути, что наша хронология старины абсолютно неверна и действительно ни на что не годится. Он вскрыл закономерности дрейфа реальной более или менее правдивой истории сравнительно поздней эпохи в разные глубины прошлого и расслоения наших представлений о прошлом на выдуманные эпохи, царства и империи.

В то же время А.Т. Фоменко наметил пути "ремонта" хронологической системы путём её радикального укорочения. Проделанная Фоменко, его предшественниками и соавторами гигантская исследовательская работа непременно приведёт человечество к хронологической революции в ходе жизни ближайших поколений (или по крайней мере к бурному её обновлению). Её ускорению будет способствовать начатое издание книг Фоменко и его соавторов на западных языках (см. [Фоменко 3-4]).

Сам Фоменко и его ведущий соавтор Глеб Носовский (см., например, [Фоменко5]), воспринимаются всеми историко-критическими авторами в России, всеми, кто читает книги этих двух авторов, как безусловные лидеры движения за пересмотр хронологии всей мировой истории. Законченный Носовским и Фоменко грандиозный труд (т.н. семитомник), состоящий из семи солидных монографий, включающий в общей сложности шестнадцать отдельных толстых книг, вместе с их многочисленными монографиями, написанными уже после завершения концепции семитомника, представляют собой творческий подвиг, которому трудно найти аналог в мировой научной литературе.

Среди последователей Морозова, Постникова и Фоменко сегодня можно встретить десятки, если не сотни авторов книг и статей, сильно отличающихся как по концепции, так и по убедительности их произведений. Некоторых из них сам Фоменко признаёт за участников движения "новой хронологии", их труды публикуются в Интернет-сборниках на его сайте или в приложениях к его и его соавторов книгам. Другие подвергаются критике со стороны Фоменко и ищут признания в других объединениях единомышленников. Наиболее известный из них носит название "Проект цивилизация" и до недавнего времени возглавлялся профессором-химиком из МГУ, лауреатом Менделеевской премии, полиглотом и музыкантом, интересным и активным автором Ярославом Кеслером. С этим проектом сотрудничал и М.М. Постников до своей кончины в 2004 году.

Другой видный автор этого проекта – профессор минералогии И.В. Давиденко. Сотрудничает с проектом и Гарри Каспаров, известный шахматист и политик. Важным этапом в формировании проекта стал выход в свет книги [Каспаров] сразу на трёх языках: русском, английском и французском. В рамках этого проекта регулярно проводятся семинары и международные конференции, в двух из которых мне посчастливилось участвовать.

Другими центрами притяжения для российских критиков истории стали различные сайты (см. их список в конце книги) и периодические издания в интернете. Отмечу успешный старт в интернете электронного журнала Арт&факт, тоже отмеченного в указанном списке.

Этот протекающий в российской исторической критике сложный процесс самоидентификации и поиска единомышленников – абсолютно естественное явление, и за исключением отдельных срывов, связанных с переходом на личные отношения, протекает во вполне допустимых рамках. Соответствующее размежевание происходило и в немецкой исторической аналитике, порой даже более болезненно.

Неосознаваемые историками захватывающие перспективы создания исторической науки на развалинах её паранаучного предка

Каким образом и почему возник кризис современной

немецкой историографии? Как реагировала

и как реагирует она на вызов, брошенный ей

социальными науками? Наконец, как можно

объяснить общий дефицит теории,

и как можно его преодолеть?

Из вводного текста к немецкой книге "Перспективы будущего исторической науки", Мюнхен, 1974 г.

 

Критиков историографии часто обвиняют в попытке убить историческую традицию, подорвать культуру человечества, обеднить её, лишить целые народы их исторических корней, их прошлого. На самом деле мы признаём огромный культурный вклад творцов виртуальной истории и уверены, что их фантастически занимательная, романтическая, захватывающая и порой крайне наивная сказочная творческая деятельность навсегда вошла в золотой фонд человеческой культуры.

Мы лишь настаиваем на том, чтобы этим культурным достоянием распоряжались, его исследовали и холили те, кому это по роду профессии и положено делать: филологи. Что до исторических корней, то ими должна заниматься новая междисциплинарная дисциплина, имеющая действительно право именоваться наукой о прошлом.

Историки пока не осознали всей перспективности нового (но в то же время уже имеющего своих классиков, разбросанных по странам и столетиям) критического направления в исследованиях прошлого. А ведь в рамках этого направления перед ними открывается широчайшие возможности новых исследований с учётом обозначенного выше дрейфа истории реальной, сравнительно поздней эпохи в разные глубины прошлого, и выяснения фактов "обогащения" наших представлений о прошлом за счёт выдуманных эпох в выдуманных древних странах!

В перспективе – и дальнейшая теоретическая разработка теории "исторической тектоники", и обогащение наших достоверных знаний о прошлом через синтез сохранивших историческую стабильность эпох с их отдрейфовавшими в прошлое и получившими там дополнительную идентификацию описаниями. Ясно, что благодаря этому поле исторических исследований не уменьшается, а колоссально увеличивается (хотя хронологические рамки достоверной модели прошлого и сужаются во много раз).

Карта мира 1522 года. Ей нет ещё и пятисот лет, а как много с тех пор изменилось. Россия располагается южнее Балтийского моря, где-то в районе проживания карпатских русинов; Польши на карте вообще нет (её место занимают Готия и Пруссия), как нет и Османской империи или хотя бы Турции (не под необычно огромной ли Грецией они скрыты?), зато Англия и Шотландия ещё якобы расположены на двух разных островах (и это при постулируемой историками тысячелетней английской истории!). Место Украины, Румынии и Австрии занимает Гельвеция (вряд ли это современная Швейцария); место Германии разделено между Богемией, Данией и Саксонией, зато Германия показана на месте северной Франции, Бельгии и Голландии. Отражает ли традиционная история эти сильно отличающиеся от современных географические представления?

 

Работы должно хватить всем: и новым поколениям историков, осиливших методы междисциплинарного анализа исторического материала, и ныне здравствующим профессорам и доцентам, которые своими знаниями могут помочь молодым историкам в реконструкции реалистичной исторической картины, и людям со знанием древних языков.

Конечно, историков на этом пути ждут серьёзные трудности. Их не учили научной методологии, являющейся необходимым базисом в математике и других точных науках, а наоборот, они воспитаны на традициях религиозно-культового восприятия исторического материала; в составе исторической паранауки давно уже нет места для хронологических исследований (ни один университет не готовит специалистов по хронологии); в связи с этим понятно, что перед историками встанет (всегда болезненная для самолюбия) проблема "повышения квалификации" и расширения круга научных методов.

Чем сильнее, чем дольше историки сопротивляются назревшему отказу от догм и переходу на новые методы исследований, тем труднее будет им осуществить этот переход в будущем. Вместо ещё возможной сегодня научной эволюции, они смогут довести дело до научной революции со всеми её отрицательными последствиями. Вместо продуктивного симбиоза старой исторической гвардии с новым поколением критиков хронологии может произойти взрыв, в результате которого старая историческая элита будет списана со сцены, как это произошло с частью профессуры в ГДР. От историков, от их – пока, к сожалению, не наблюдающейся – гибкости, будет зависеть, удастся ли избежать этого взрыва, способного нарушить культурную преемственность.

Здравомыслящие представители исторической критики хорошо понимают, что им одним не справиться с колоссальной работой по превращению истории в науку (я предложил в "Истории под знаком вопроса" назвать эту новую науку о прошлом "прошловедением"), и что историки нужны для колоссальной реконструкции прошлого, как вода рыбе. Если, тем не менее, дело дойдёт до "классовой борьбы" между традиционными историками и критиками истории и хронологии, то историки будут обречены на поражение и они же будут нести ответственность за все негативные последствия такого развития: "новые хронологи" и другие критики истории протягивают им руку десятилетиями, в ответ слышат только ругань со воинственно-снобистским выражением презрения к историческому свободомыслию.

Киевский профессор Анатолий Пойченко, доктор политических наук, в своём предисловии к книге А.О. Добролюбского, С.С. Мохненко, Ю.А. Добролюбской "Школа "Анналов" – "Новая историческая наука"" в мае 2000 года писал:

"В начале 1970-х гг. полноценными историками считались лишь историки партии. Остальным, по сути, просто было негде работать. Ведь сейчас, кажется, уже не секрет, что более 90% всех диссертационных работ на излёте советской эпохи защищалось по номенклатуре "История КПСС". В самом деле, только такая защита давала надёжный "вид на жительство" в советской исторической науке".

Конечно, даже если доля историков-профессионалов в советской "исторической науке" и была близка всего к нескольким процентам, этим немногим профессионалам было трудно чувствовать себя в своих академических нишах по крайней мере "академически свободными". Им приходилось, даже рассматривая историю Древнего Востока, Древнего Египта или греко-римской античности, всё время быть начеку, не забывать сказанного об этих периодах классиками марксизма-ленинизма, всё время работать с оглядкой на очередные партийные установки, маскировать свои исследования под критику буржуазной "исторической науки". Трудно было бы ожидать в таких условиях от советских историков попыток революционно-нового подхода, оппозиции канонизированной традиции или хотя бы концентрации внимания на серьёзных проблемах в изучении прошлого.

Более того, даже замечать революционные изменения в подходе к рассмотрению прошлого было настолько опасно, что о той же школе "Анналов" или историко-культурной антропологии практически никто в СССР не писал, а в результате этого практически никто и не знал. Поэтому книга Добролюбского и др. и не могла появиться до распада СССР, и появилась лишь через десятилетие после оного.

Ничего не знали советские историки и о существовании на Западе критических школ, сомневающихся в верности хронологии, номенклатуры исторических деятелей, древних государств и традиционной периодизации истории. Не знают они об этом и сейчас. Только за последние несколько лет, благодаря выступлениям немецких исторических аналитиков на конференциях в Москве и публикациям их статей и книг, первые сведения об исторической аналитике стали доступны российскому читателю.

Не могла встретить в советской "исторической науке" положительного отношения и новаторская теория А.Т. Фоменко, произведшая величайшую хронологическую революцию в наших представлениях о прошлом, показавшая, что большая часть представлений историков о прошлом человечества неверны. В заключении к своей книге Добролюбский и др. пишут:

"Мы стремились показать, какой необычайно широкий диапазон новых историко-познавательных возможностей может предложить историко-культурная антропология – как зрелым специалистам, так, особенно, молодым людям".

Ничуть не сомневаясь в справедливости этого замечания, так и хочется повторить эти слова в приложении к исторической аналитике. Как я уже неоднократно писал, именно новый подход к хронологии, к номенклатуре исторических событий и действующих лиц, может превратить современную филологическую паранауку историю в науку прошловедения. На несколько ином языке и с гораздо менее критической позиции, чем моя, авторы пишут в заключении к своей книге следующее:

"В условиях, когда у нас собственно теоретические историографические исследования только начинаются, только-только набирают силу после длительного застоя, когда теоретическая работа нова и непривычна для большинства историков, так легко сбиться в рассуждениях на "холостой ход". Ведь историки уже как бы давно начали отличать теоретические и методологические разработки от прикладных, но ещё с большим трудом отделяют методологию истории от исторического пустословия".

Именно с этим историческим пустословием и борется историческая аналитика, понимая под пустословием не просто переливание из пустого в порожнее, но и включение в мировую историю гигантских пустых (из-за полного отсутствия достоверной информации) хронологических пространств.

Назревшую смену исторической парадигмы нельзя остановить издёвками или коллективным осуждением критиков истории

98. Варус был единственным римским полководцем,

которому удалось потерпеть поражение от немцев.

Из книги Хельмута Минковского

"Самое крупное насекомое это слон.

Перлы профессора Галлеттиса".

 

Многие знакомы с несколько неприлично звучащим для русского уха электронным аукционом EBAY. В нем я время от времени покупаю книги по истории. Вернее, пытаюсь купить, участвуя в аукционах. Иногда мне это удаётся. А иногда нет. В этом последнем случае специальная компьютерная программа анализирует описание книги, которая мне не досталась, и ищет книги близкого содержания среди тех, на которые аукцион ещё не кончился (продавец задаёт длительность аукциона в днях: 3, 5, 7 или 10 дней) и предлагает мне их для просмотра.

Так вот, как-то я не смог получить очередную историческую книгу. То ли я проспал конец аукциона, то ли кто-то заплатил за неё больше, чем был готов заплатить за эту книгу я. Во всяком случае, на следующий день после окончания аукциона компьютерная программа прислала мне электронное письмо, а в нём наименование книги, которая меня должна была бы (судя по моим предыдущим историческим покупкам) заинтересовать. Вот что я там прочитал:

 

Die Sagen von Mittelerde (4 Bände im Schuber)

John Ronald Reuel Tolkien, Wolfgang Krege

Klett-Cotta Verlag

ISBN 3-608-93521-5

Die 4 enthaltenen Bücher...

· Das Buch der verschollenen Geschichten I

· Das Buch der verschollenen Geschichten II

· Das Silmarillion

· Handbuch der Weisen von Mittelerde

 

По-русски этот текст читается приблизительно так:

 

Легенды Средней Земли (4 тома в кассете)

Следует строка с библиографическим описанием, которую я не стал переводить

Содержит следующие четыре книги:

· Первая книга давно забытых историй

· Вторая книга давно забытых историй

· Сильмарийон

· Руководство мудрых Средней Земли

 

Заметьте, в этом описании книги с немецким пересказом "Сказаний о Средней Земле" знаменитого писателя-фантаста Толкиена дважды встречается слово "истории" (Geschichten), который компьютер наивно спутал со словом "история" (по-немецки Geschichte).

"Боже мой, при чём тут Толкиен? Это же фантастика. Литературное произведение, а не книга по истории, по реальному (часто лишь якобы реальному) прошлому человечества. Как мог современный мудрый компьютер так ошибиться в оценке области моих интересов?", – подумал я. Но возмущаться не стал. Зато с ехидством отметил про себя: "Если после заказа мною десятков книг по истории мне предлагают фантастику, то, значит, даже глубоко мной уважаемые программисты не сумели или не сочли нужным обучить машину столь тонкому распознаванию жанра. Историко-научная ли книга, фантастическая ли, для них неважно!"

Не так ли было дело и в эпоху Ренессанса?! На путали ли лучшие компьютеры (пардон, умы) той эпохи книги и вообще работы по моделированию прошлого человечества с чистой воды фантастикой? Конечно, именно так и было. И не только в названную эпоху, когда сложился жанр исторических писаний, но и в последующие века. Больше того, и сегодня большинству из нас, в том числе изысканным интеллектуалам, абсолютно всё равно, идёт ли речь о реальном прошлом или о красивой сказке по мотивам наших об оном представлений. А уж в случае необходимости голосования кошельком предпочтение в большинстве случаев отдаётся занимательному мифу, а не скучным позитивистским рассмотрениям и расчётам.

 

Сразу видно, что изображённому здесь философу истории при одной только мысли об оной становится нехорошо. Разворот книги Шпенглера "Речи и статьи", в которой содержится и его мало известная широкой читательской аудитории работа о старых американских культурах. В ней он впервые открыто говорит о необходимости сокращения хронологии.

 

Не исключаю, что в конце эпохи Возрождения у отцов хронологии просто не было иного выхода, как принять некое соглашение о "шкале времён", которая хотя и не была строго научно обоснована, но хотя бы частично покоилась на мнениях авторитетов предыдущих поколений и, главное, создавала некий арифметизированный язык, на котором можно было строить дальнейшие модели прошлого.

Беда "науки" истории не в этом, а в том, что она, разуверившись в своей способности заменить со временем этот искусственно сочинённый язык хотя бы неким подобием научно обоснованной хронологии, объявила это вынужденное решение гуманистов, эту ложь во спасение, венцом "научной" исторической мысли, не нуждающимся в дальнейших систематических исследованиях и в радикальном пересмотре. Качающаяся на ветру убогая хижина была объявлена зданием с классическими пропорциями. Сомнения в правильности номенклатуры исторических персонажей и крупномасштабных "событий" были приравнены к психическому заболеванию, а появляющиеся с завидной регулярностью критические работы перестали замечаться.

Современная историческая картина мира, полностью противоречащая разумным аргументам, исторической астрономии, исторической лингвистике, исторической географии, истории технологий, отдельных наук и областей знания, археологии и простой человеческой логике, игнорирующая достижения естественных наук и математические методы исследования, – это раковая опухоль на теле человеческой культуры. Она постепенно пожирает всё то немногое, что человеческая память сохранила от прошлых времён, уничтожает наше историческое прошлое и подменяет его парарелигиозной догматикой.

В своё время она служила верой и правдой католической церкви, феодальным и абсолютистским правителям. В ХХ веке была верной служанкой тоталитарных режимов. Своими абсолютно нереалистическими, растянутыми на тысячелетия национальными историями отдельно выбранных народов она способствовала нездоровому соревнованию наций и религий за самую древнюю (и самую фантастическую) "историю". Она питала и питает националистические, шовинистические, человеконенавистнические идеологии, фанатизм и невежество.

Вместо того, чтобы осознать сравнительную молодость истории во всех регионах и странах мира, признать историческую вину западно-европейской цивилизации за создание фантастически растянутой и фальсифицированной исторической картины мира, история пытается отсидеться в замке устаревших догм и "научного" авторитета. Вместо того, чтобы заняться чётким разграничением исторического (позднего, не фальсифицированного, документированного развития человечества) и более раннего (быть может, весьма длительного, но мало нам известного) прошлого, историки довольствуются заклинаниями типа "так держать", "критики истории – шарлатаны, невежды, убийцы культуры" и т.п.

Неизбежная смена исторической парадигмы и замена догматической, скроенной по позднесредневековым рецептам картины прошлого человечества на современную, обоснованную с учётом методов естественных наук, логическую и скептически-аналитическую картину сравнительно краткого исторического и сравнительно длительного (но основанного на совсем иных временных масштабах) доисторического развития человечества явится важнейшей революцией в культуре человечества.

Значимость этой революции для будущего мировой культуры трудно переоценить. Консервативные силы всегда воспринимают смену культурных парадигм как что-то убийственно-страшное. На самом деле каждая такая назревшая смена несёт с собой обогащение человеческой культуры и её дальнейшее интенсивное развитие. Новая наука – прошловедение – победит историю, как химия победила алхимию, астрономия – астрологию, медицина – знахарство, ГИСы – средневековые карты, паровые машины – ветряные мельницы.

В современном обществе новая научно обоснованная хронология неизбежно восторжествует над мифологизированной конвенциональной историей, так же, как всеобщее образование отодвинуло в угол добровольной глупости тотальное невежество, как естественнонаучные воззрения вытеснили веру в чудеса, как современный цивилизаторский комфорт уничтожает идиллию тяжёлой деревенской жизни.

Но сказки нынешней "истории" не исчезнут окончательно. Они найдут себе место в детских библиотеках, на экранах кинотеатров, в телевидении и в истории человеческой культуры. Они останутся её составной частью в ранге одного из важнейших филологических достижений в истории человечества. Но эта "история" уступит свое место в ряду наук новой исторической науке, а именно – основанному на новой хронологии прошловедению.

Многие, впервые сталкиваясь с критикой традиционной историографии, даже признавая её в каких-то пунктах справедливой, тем не менее, задают вопрос: "А зачем вам это нужно, кому мешает наша – пусть даже неверная – модель прошлого? Мы к ней привыкли с детства, мы её в какой-то мере знаем, она нам ежедневно помогает жить, делая понятными статьи журналистов, речи политиков, кинофильмы и театральные спектакли. Почему вы хотите разрушить этот наш духовный мир". Постараюсь ответить на этот вопрос не с позиций общего стремления двигаться от кривды ко всё большей правде, а с некоторой "прагматической" точки зрения.

Раньше считалось очевидным, что тот, кто владеет прошлым, владеет и будущим. Именно поэтому и по сей день каждая новая власть заново переписывает историю. В последние годы этот процесс наблюдался, например, в Индии, где история должна была быть – по замыслу правившей ещё года два назад националистической партии – освобождена от насилия и приведена в соответствие с духом непротивления злу насилием, по идее великого Ганди. Также этот процесс ярко проявляется в Китае, где постановлением правительства "удлиняют" Великую Китайскую Стену. В общем виде, он идёт во всём мире.

Мы же считаем, что неверная картина прошлого и особенно неверные хронологические представления образуют серьёзную опасность для человечества, поскольку не позволяют найти адекватные решения, необходимые в качестве ответа на очевидные мировые кризисы: экологический и демографический. Вместо того, чтобы вооружиться верными представлениями о высокой скорости становления и развития цивилизации, мы завязываем стоящему на краю экологической пропасти человечеству глаза и успокаиваем его сказками о тысячах лет, якобы всегда даримых нам историей для преодоления подобного рода кризисов.

В частности, поэтому человечество сегодня не в состоянии распознать действительные опасности, стоящие перед ним, и не может договориться о совместной или хотя бы согласованной политике разных стран по преодолению общественных и природных вызовов. Увлечение паранаукой "историей" способствует национальному эгоизму и безответственности политиков, и на неё падёт изрядная доля ответственности, если выжившая после экологической катастрофы малая часть человечества всё же окажется на дне пропасти, к которой его ведёт хищническое уничтожение основных ресурсов Земли (питьевой воды, почвы и чистого воздуха), техногенное воздействие на климат, разграбление ископаемых богатств и глобальная милитаризация.

История принадлежит народу, а не академической касте историков

История говорит, что после Тридцатилетней войны

Германия пришла в такой упадок, возник такой голод,

что жители некоторых мест принуждены были питаться

человеческим мясом... Жаль, что этим кончили:

с этого нужно было начать – переловить до войны

всех этих тупоголовых полководцев, курфюрстов,

ландграфов и, сделав над собой усилие, поесть их.

И страна бы не разорилась, и ни в чем не повинные

люди остались бы несъеденными.

Тэффи и др. Всеобщая история, обработанная "Сатириконом".

 

В отличие от профессионального сатирика Тэффи, я, будучи не более, чем любителем, склонным к лёгкому юмору, не призываю использовать историков в пищу даже в тех случаях, когда население испытывает недостаток в белковых продуктах. В настоящей книге читатель не найдёт никаких рецептов приготовления вкусных и питательных блюд из человечины. Даже пропаганда каннибализма как средства решения демографических проблем человечества и борьбы с катастрофически увеличивающимся потреблением природных ресурсов не входит в число моих задач.

Точно так, как этот раздел, я озаглавил своё "Обращение к общественности на тему о свободе исследований прошлого", напечатанное летом 2006 года на некоторых сайтах по исторической аналитике. В нём я писал, причём с обычно не очень мной любимой звериной серьёзностью, следующее:

"Сотни свободных исследователей в разных странах, в первую очередь в России и Германии, но и во многих других странах (например, в США, Великобритании, Канаде, Болгарии, Венгрии, Эстонии, Литве, Испании и Франции) ведут независимые от академической истории исследования прошлого и приходят к новым, порой весьма неожиданным результатам. Многие из этих исследователей достигли широкого признания в разных академических областях и пытаются применять методы своих наук к исследованию прошлого. Это течение, имеющее несколько сот лет истории, охватывает в наши дни всё новые и новые круги, и его результаты отражены во многих десятках книг, пользующихся всё возрастающей популярностью.

Наша основная тематика посвящена критическому рассмотрению хронологии в её историческом развитии и анализу ошибок в истории. Мы стремимся к восстановлению правдивой картины прошлого на основе современных научных исследований, объективного (в том числе и компьютерного) анализа исторических источников и "учебника всемирной истории". Наша цель: разобраться в ошибках, совершённых поколениями историков (бессознательно или из корпоративных, а то и просто низменных побуждений) и выделить из моря фантастических датировок небольшое подмножество достоверных дат мировой истории.

Мы хотим понять, существуют ли хотя бы в некоторых случаях доказательства для утверждений историков или всё в истории основано на догадках, предположениях, мифах и фольклоре. Наше естественное недоверие к явно завышенной точности исторических описаний древности дополняется нашим возмущением по поводу отсутствия у историков здоровой порции сомнения и самокритики. Мы крайне удивлены отсутствием у историков стремления к междисциплинарному диалогу с критиками хронологии и истории.

Мы хотим разобраться в отношениях между историей и её госпожами – политикой и идеологией. Мы хотим понять, в какой мере историческое творчество продолжается в наши дни и каков был его размах в предыдущие столетия. Мы отдаём должное истории как разделу литературы и филологии, как важной компоненте человеческой культуры, но не теряем надежды на возникновение исторической науки, чётко отделённой от филологии, мифологии и фольклора.

Нас интересует возникновение и хронологических догм, и причин отмирания хронологической науки в ХХ веке. Мы хотим понять, в какой мере наше прошлое и его хронология могут ещё быть восстановлены после столетий исторического фантазирования. И мы хотим сориентироваться в море проблем, стоящих перед историками, и скрываемых ими от общественности. Мы призываем их отказаться от идеологизации истории и начать сотрудничество с международным коллективом критиков традиционных моделей прошлого".

Надеюсь, из этого обращения ясна моя точка зрения, которую я, по мере возможности, развиваю в предлагаемой читательскому вниманию книге.

Литература

[Боден] Боден Жан. Метод лёгкого познания истории. М.: Наука, 2000.

[Валянский] Валянский С.И., Недосекина И.С., Отгадчик тайн, поэт и звездочёт. О жизни и творчестве русского учёного-энциклопедиста Николая Александровича Морозова (1854-1946). М.: Крафт+Леан, 2004.

[Габович] Габович Е.Я. История под знаком вопроса. С.-Пб.: Нева, 2005.

[Добролюбский] А.О. Добролюбский А.О., Мохненко С.С., Добролюбская Ю.А. Школа "Анналов" – "Новая историческая наука". Одесса: 2000.

[Каспаров] Каспаров Г., Кеслер Я., Давиденко И., Книга цивилизации. М.: ЭкоПресс-2000, 2001.

[Лурье] Лурье. "С.Я. Ньютон – историк древности", в книге "Исаак Ньютон 1643/1727. Сборник статей к трёхсотлетию со дня рождения" под ред. академика С.И. Вавилова. М.-Л.: АН СССР, 1943.

[Морозов1] Морозов Н.А. Откровения в грозе и буре. История возникновения Апокалипсиса. СПб.: Изд-во журн. "Былое", 1907.

[Морозов2] Морозов Н.А. Христос. История человеческой культуры в естественнонаучном освещении, в 7 томах, М.: Крафт+Леан, 1997-1998.

[Морозов3] Морозов Н.А. Новый взгляд на историю русского государства. М.: Крафт+Леан, 2000.

[Морозов4] Морозов Н.А. Миражи исторических пустынь между Тигром и Ефратом. Клинопись. М.: Крафт+Леан, 2002.

[Морозов5] Морозов Н.А. Азиатские Христы. М.: Крафт+Леан, 1997-1998.

[Постников] Постников М.М. Критическое исследование хронологии древнего мира. Т. 1. Античность. Т. 2. Библия. Т. 3. Восток и средневековье. М.: Крафт+Леан, 2000.

[Пфистер] Pfister, Christoph. Die Matrix der alten Geschichte. Analyse einer religiösen Geschichtserfindung, Fribourg: Dillum, 2006 (www.dillum.ch)

[Топпер] Топпер Уве. Великий обман. Выдуманная история Европы. СПб.: Нева, 2004.

[Фоменко1] Фоменко А.Т. Критика традиционной хронологии античности и средневековья (какой сейчас век?). М.: МГУ, 1993.

[Фоменко2] Фоменко А.Т. Исследования по истории древнего мира и средних веков. Математические методы анализа источников. Глобальная хронология. М.: МГУ, 1993.

[Фоменко3] Fomenko, Anatoly T. History: Fiction or Science? V. 1, Paris, London, NY: Delamere, 2003.

[Фоменко4] Fomenko, Anatoly T. History: Fiction or Science? V. 2, Paris, London, NY: Delamere, 2005.

[Фоменко5] Фоменко А.Т., Носовский Г.Б. Какой сейчас век? М.: Аиф-Принт, 2002.