Алексей Котельников
Краткий отклик на одну старую критическую статью о русском этимологе
В языкознании, как и в истории, существует набор штампов, за которые не рекомендуется выходить. Ученые этимологи, которые не придерживаются этих простых правил, объявляются либо дилетантами, либо сумасшедшими.
В русском языкознании, как и в истории, существует набор штампов, за которые не рекомендуется выходить. Считается вполне допустимым искать происхождение русских слов в любых иностранных языках, считается возможным признавать слова исконными в случае отсутствия возможности признать их заимствованными, и, считается абсолютно недопустимым находить явные следы славянизмов в иностранных словах. Ученые этимологи, которые не придерживаются этих простых правил, объявляются либо дилетантами, либо сумасшедшими.
Работая над этимологией славянского слова ХЛЕБ, я с удивлением обнаружил упоминание о том, что подобная работа уже была сделана профессором петербургского университета Толмачевым более ста пятидесяти лет назад. Статья, под названием «Абсурдная этимология», посвященная изысканиям Толмачёва, вернее даже не статья, а нечто вроде анекдота, без указания авторства, была опубликована в журнале «Техника - молодёжи»[1] в 1982 году. Сколь я не искал в сетях Интернета, найти какие - либо работы профессора Толмачёва по языкознанию мне пока не удалось. Возможно, всё-таки они сохранились в одной из столичных библиотек - будем искать. Тем более что, по крайней мере, часть выводов Толмачёва, приведённых в статье, кажутся мне вполне здравыми и обоснованными.
Так, этимологию слова ХЛЕБ Толмачев возводит к славянскому ХЛЯБЬ: «...- Сначала когда замешивают муку, - говорил он, - делается хлябь, отсюда русское слово «хлеб»...». Автор статьи явно передергивает, опуская целую цепочку логических рассуждений, и заменяя ее абсурдным, смешным, на первый взгляд, утверждением. На самом деле родственность слов ХЛЕБ и ХЛЯБЬ вполне прослеживается. Достаточно восстановить промежуточные звенья, сознательно «по приколу», или по незнанию опущенные безымянным автором статьи. Необходимо вспомнить элементарный факт: человек стал употреблять в пищу злаки задолго до того момента, как научился выпекать из них ХЛЕБ. Первоначально зерна просто вышелушивались и поедались в целом виде. Затем, научились их измельчать, перетирая между двух камней и, стали употреблять в пищу в виде муки, а с «приручением» огня, начали добавлять эту муку в горшки с варящимся мясом. Получалось более питательно и вкусно. При отсутствии мяса обходились просто мукой - кипятили воду и добавляли в неё муку. Получалось, конечно, не так вкусно, но всё же это лучше, чем сырая мука. Так возникли блюда, которые до сих пор распространены у некоторых народов: паэлья[2] у итальянцев, мамалыга у румын, затируха, кисель и тюря у славян. По всей видимости, первоначальное название ХЛЕБ применялось именно к этой полужидкой субстанции из муки - то, что можно похлебать, чтобы насытится во время отсутствия более существенной пищи (мяса). Христианская формула «ХЛЕБ наш насущный даждь нам днесь[3]» скорее всего и имела в виду эту самую полужидкую субстанцию. И очень долго, греясь у костра в пещере или в шалаше, наши предки знали только такой ХЛЕБ - ХЛЯБЬ из варёной муки, ПОХЛЁБКУ, которую можно ПОХЛЕБАТЬ, и только много позже, с изобретением стационарных печей появился ХЛЕБ, вылепленный из густого теста (ХЛЯБИ) и печеный в духовке. До появления настоящих печей изготовление привычного нам печеного хлеба было просто невозможно. Так что термин предшествовал появлению самого продукта.
Вероятно, профессор Толмачёв примерно так и рассуждал, только мы, вместо его работы имеем анекдот без указания авторства. Это весьма распространённый приём - представить факт в смешном виде, чтобы никто не воспринимал его всерьёз. Так поступают тогда, когда не могут обоснованно опровергнуть оппонента - его просто выставляют шутом гороховым, чьи труды не стоят времени, затраченного на их изучение [4]. Касательно немецкого слова БРОД - «хлеб», которое, по словам автора анекдота также возводилось Толмачёвым к русскому слову, можно сказать, что это также не является большой натяжкой. Нам, да и честным немецким учёным, известны десятки, если не сотни слов, считающихся заимствованиями в русском языке, которые на самом деле имеют чёткие славянские корни[5]. Вполне возможно, что хлеб, изготовленный с добавлением дрожжей, мог называться до изобретения термина «дрожжи» не дрожжевым, а именно «бродячим». По аналогии со «сдобным», то есть «сдобренным», «ржаным», сделанным из ржи, со старославянскими «опресноками», наконец, сделанными из пресного теста вполне мог существовать и «бродячий» хлеб. Не беда, что в современном русском литературном языке такого слова нет - оно вполне, как справедливо замечал Е.И. Классен, может остаться в каком - либо славянском диалекте. Во всяком случае, его стоит поискать. Кстати, в старонемецком языке ХЛЕБ называли вполне «по-русски» ХЛАЙБ[6], как и в готском[7] языке ХЛАЙФЕ, а в эстонском ЛЕЙБ[8]. Почему современные немцы изменили название ХЛЕБ на БРОД - для меня загадка. Может быть, они просто прекрасно понимали, что слово то русское, и им было неприятно иметь заимствованное название в такой рутинной бытовой сфере.
То, что Толмачёв возводит латинское и французское слова к русским корням: «...перебродивши, хлябь опадает на низ, получается латинское «панис». Затем поверх неё появляется пена, от которой ведет свое происхождение французское слово «пэн»...», так же еще не значит, что эти утверждения абсурдны. Они просто поданы безымянным автором в виде абсурда, а на деле, тут действительно, есть предмет для гипотез. Почему бы пышный, ноздреватый хлеб не назвать «пеной» - ведь называем же мы пеной не только нечто жидкое, бурлящее, непрочное, но и, например, затвердевший вспененный пластик (пенопласт), или, даже пенобетон. Во всяком случае, это гипотеза, и чтобы её опровергнуть, у честных учёных принято предоставлять доказательства её несостоятельности. А безымянный автор, не приведя доказательств Толмачёва, и своих ведь никаких не приводит. А просто устраивает клоунаду из надерганных наугад фактов. Вероятно, неплохим учёным был Толмачёв, если, и через много десятков лет после его смерти, безымянные недоучки (и не исключено, что с учёными степенями) передергивают его работы таким недостойным способом. Во всяком случае, необходимо поискать его работы. Ведь что-то же должно было сохраниться!
Использованная литература
1. «Техника - молодёжи» № 5, 1982 год
2. А. Буткович. «А как же на самом деле?». В журнале «Техника - молодёжи» № 6, 1982 год.
3. Е.И.Классен. «Новые материалы для древнейшей истории Славян»
[1] «Техника - молодёжи» № 5, 1982 год, стр.60.
[2] Вероятно, однокоренное слово славянскому слову «пить» и «питать». Паэлья, то есть «пойло», «питьё», «пища», «питание».
[3] «Дай нам что ни будь ПОХЛЕБАТЬ, чтоб насытится» - примерно такой должен быть перевод на современный русский язык.
[4] Так же поступили с великим русским учёным Тредиаковским - нам преподают его не как одного из первых в мире (!) фонетистов, чьё учение «о звонах» лежит в основе русской и мировой фонетики, не как автора работы по языкознанию «о превосходстве славянского языка над тевтоническим...», где он обосновывает происхождение европейских языков от славянских, а как стихоплёта, переводчика, разработчика правил стихосложения. Ну кто всерьёз будет изучать творчество человека, переведшего на русский язык фривольную европейскую побасенку (термина «мыльные оперы» ещё не было) «Езда в остров любви»!
[5] Так, например, Егор Иванович Классен в книге «Новые материалы для древнейшей истории Славян», Выпуск 1, «промышленность Славян» пишет: «...В саксонском горном календаре на 1783 год сказано, что Славяне первые начали там обрабатывать руду и им принадлежали все первые горные разработки. Даже технические горные названия сохранились там по сие время вендо-славянские. Например, Blihne от бинучь (возвысить), Drum - от дречь (драть), Flotz - от пложичь (класть), Gopel - от гибачь (двигать), Hunt - от гон (гонт), Kalkow - от калков (кров, т.е. маленькая надстройка над шахтой), Sate - от десячь (десять - означающее плетеную корзину, вмещающую в себе 10 мер уголья), Kutten - от кутло (кутень, т.е. место, где не видно жил руды), Kuks - от куск (кусок), Mark - от мерка (мера), Mulde - от мулда (горное корыто), Plautsch - от плавичь (плавить), Rabisch - от рубачь (зарубать метки), Schacht - от сход, Schurl - от жорло (родник), Schwaden - от швад (чад), Soole - от соль, Stufe - от ступье (ступень). Что это производство верно, то подтверждает не только ныне существующий живой язык Вендов, обитающих в горах саксонских, но и сами Саксонцы признают это (Pfarrer Streiter)......»
[6] А. Буткович. «А как же на самом деле?». Техника-молодёжи № 6 за 1982 год, стр. 61.
[7] Готский язык считается мёртвым. На самом деле готы это не народ, а некое военное сословие, как правильно заметил Е.И. Классен, и в нём были представители разных народов, говорившие на разных языках. Слово «готы» появилось, надо думать, как несколько исковерканное славянское слово. Чешских пеших казаков называли «ходы» - Прага, как известно, является едва ли не самым ярким представителем городов с готической архитектурой (См. статью ГОТЫ). Так что, готский язык (или готские языки) скорее всего никогда не умирал, а продолжает жить и развиваться под другим названием, а слово ХЛАЙФЕ, скорее всего попросту славянское, например, чешское.
[8] Объяснить наличие подобного соответствия между индоарийскими и финно-угорскими словами происхождением от общего пракорня нельзя - эти языки образовались независимо друг от друга. Следовательно, кто-то у кого-то это слово заимствовал. Зная, что Финляндия и Эстония вплоть до 20 го века входили в состав России, а слово «чухонец» до сих пор является синонимом слова «дикарь», мы даже легко скажем кто и у кого.
