Василий Щепетнев
Версия Next
Роковые выстрелы раздались зимой далёкого 1837 года. Пушкина ранили, ранили смертельно. Пулю послал Дантес. Но кто направил самого Дантеса?
Есть мысли, которыми делиться легко и приятно. А если в них чувствуется проблеск новизны, то просто распирает от желания крикнуть во всю Ивановскую, Воронежскую или в мировом масштабе, пусть даже новизна мнимая, второе открытие велосипеда.
Но есть мысли иные, которые напоказ выставлять не хочется. Каково учёному знать, что наше Солнце вспыхнет сверхновой через пятнадцать лет? Или открыть неоспоримо, что предки наши ещё сто веков назад были поголовно каннибалами?
По счастью, моё открытие скромное. Даже не открытие. Версия. Я бы и версию оглашать не спешил, но недавно, наконец, понял: жизнь – штука непредсказуемая...
Роковые выстрелы раздались зимой далёкого 1837 года. Пушкина ранили, ранили смертельно. Пулю послал Дантес. Но кто взвёл и направил самого Дантеса?
Вопрос этот мучил меня с детства. Но только пройдя курсы По, Конан-Дойля и Кристи, решился я подступить к зловещей тайне.
Литературные сыщики способны решать лишь придуманные тайны, поэтому не стóит переносить в реальность Шерлока Холмса. Гораздо эффективнее (и в этом – суть моего метода) представить реальность литературным вымыслом.
Воображу, что все события позапрошлого века есть детективный роман. Это развяжет воображение, придаст смелости и отваги, к тому же избавит от необходимости пространных ссылок на первоисточники (тем, кому ссылки необходимы, сообщу – их есть у меня).
Как и положено в классическом детективе, оперировать я буду фактами общедоступными, известными каждому заинтересованному читателю. Никаких потайных улик, никаких пятых тузов в рукаве.
Итак, начинаю.
Молодой повеса, поручик кавалергардского полка Жорж Дантес ухаживает за красавицей г-жой Пушкиной. Наталья Николаевна отличает Дантеса среди прочих вздыхателей и 2 ноября 1936 г. встречается с ним наедине в доме приятельницы. Придя с рандеву, она жалуется мужу на дерзость воздыхателя. Третьего ноября знакомые Пушкина получают анонимки, в которых поэт прямо назван рогоносцем. Взбешённый Пушкин вызывает Дантеса на дуэль, но стараниями многих, включая государя, её удаётся предотвратить. Сам Дантес женится на свояченице Пушкина, Екатерине Гончаровой. Казалось бы, всё позади, но тут Наталья Николаевна опять жалуется на новоявленного зятя, блеснувшего двусмысленным каламбуром. Распалённый Пушкин пишет гневное письмо Геккерну-старшему. Содержание письма таково, что Жорж Дантес просто обязан драться со свояком.
Пушкин настроен решительно. Только смерть Дантеса может если не успокоить, то удовлетворить его.
Дуэль. Барьер на десяти шагах, каждый волен стрелять по собственному разумению.
Пушкин первый подошёл к барьеру и, остановясь, начал целиться. Дантес, не дойдя шага до барьера, выстрелил. Пуля попадает Пушкину в живот. Падая, Пушкин говорит: "Je crois que j"ai la cuisse fracassee" ("Кажется, у меня раздроблено бедро").
Секунданты и Дантес устремляются к нему, но Пушкин требует продолжения поединка. Ему переменяют пистолет (прежний забит снегом). Дантес возвращается к барьеру, становится боком, прикрывая грудь рукой. Выстрел Пушкина. Падает Дантес. "Браво!" – кричит Пушкин, отбрасывая пистолет.
Но Дантесу повезло: пробив навылет правое предплечье и не задев кости, пуля угодила в пуговицу мундира и причинила одну лишь контузию внутренних органов. Пушкина сначала в санях, а потом в карете Геккерна-старшего везут домой. Дантес предлагает Данзасу, секунданту Пушкина, скрыть его участие в дуэли. Данзас отклоняет предложение. Врачи не в силах помочь пострадавшему. Инфекция довершает начатое пулей. Пушкин умирает.
Долгие годы господствовала одна версия: Дантес и Геккерн-старший из врождённой низости натуры и приобретённой враждебности ко всему русскому вдруг взяли да и подготовили убийство великого поэта. Версия слабо обоснованная и сомнительна донельзя. Что Дантесу поэт? Пушкин для него – старый муж, грозный муж, не более. Волочиться за его молодой женой – одно, но стреляться увольте. Дантес прежде всего карьерист, приехавший в Россию не ради приключений, а единственно за чинами и наградами. Дуэль – вернейшее средство карьеру разрушить.
Кавалергарду нравы света просто вменяли в обязанность ухаживать за красавицами. Он и ухаживал. Зачастую подобные манёвры не имели никаких последствий. Увы, то ли по наивности, то ли из других побуждений, но Наталья Николаевна повела себя так, что Дантес влюбился не на шутку. Что ж, он был шалопаем и повесой, как и положено золотой молодёжи всех времён и народов. И сам Пушкин в молодости был изрядным волокитой, сохраняя живость характера на протяжении всех отпущенных лет. Во всяком случае, Дантес вёл себя примерно так, как в его годы повесничал и сам Александр Сергеевич.
Но дуэли Дантес не хотел. Не хотел её и Геккерн-старший, находя разнообразные предлоги, чтобы оттянуть её на день, на неделю, на месяц. Наконец, оба Геккерна находят идеальное, не задевающее ничьей чести решение, объявляя, что Жорж любит единственно Екатерину Николаевну, сестру г-жи Пушкина. И не просто любит, а мечтает соединиться узами брака!
10 января 1937 года брак свершился.
Дантес и Пушкин стали свояками. И спустя самое короткое время Пушкин убит. Убийца Дантес с молодой женой-бесприданницей, лишённый чинов и званий, под конвоем выдворяется за пределы Российской империи. Геккерн-старший тоже бесславно покидает Россию.
Для хитроумной интриги конец бессмысленный и беспощадный. Дантеса мучила загадка – кто пасквилянт, кто разрушил так славно начавшуюся карьеру, кто натравил неукротимого мужа, кто сделал из вялой светской мухи буйного африканского слона? Верно, недоброжелатели, завистники Дантесова счастья. Подозрение и Дантеса, и общества пало на князей Долгорукого и Гагарина, и обоим до конца жизни приходилось негодовать и оправдываться.
Пушкин же был уверен: пасквиль – дело рук самих Геккернов. Уверенность основывалась на следующем: во-первых, кроме Геккернов, никто не знал о злосчастном tete-a-tete; во-вторых, пасквиль был написан на хорошей бумаге заграничного производства (поэт специально справлялся у специалиста), а у кого же, как не у голландского посланника, водилась такая бумага?
Знал бы Пушкин заключения экспертов! Они, впрочем, были довольно противоречивы, старались угодить теории заговора, но всё же последние экспертизы исключили из числа подозреваемых и обоих Геккернов, и Гагарина с Долгоруким.
Пишущий а) не был французом и б) был достаточно образован.
Увы, в России очень много нефранцузов (да почти все), да и образованных людей тоже изрядно.
Кто же написал мерзкий памфлет?
Тот, кому это было выгодно. Выгодно в самом прямом, обыденном смысле. Дантес оказался лишь подходящим орудием убийства (не будь Дантеса, нашёлся бы другой). Ведь француз был четвёртый в очереди на дуэль за самое короткое время. Два конфликта имели прямое отношение к литературным трудам Александра Сергеевича: Репнин обиделся на памфлет уже самого Пушкина, а Хлюстин неосторожно похвалил в присутствии поэта несносного Булгарина, однако угасли конфликты быстро. Но третий едва не закончился стрельбой. Граф Соллогуб на вечере у Карамзиных в беседе с госпожой Пушкиной спросил: "Вы давно замужем?". Наталья Николаевна расценила это как оскорбление и, зная вспыльчивую натуру мужа, пожаловалась ему на графа. Муж, разумеется, тут же вызвал Соллогуба на дуэль. Лишь благодаря хладнокровию Соллогуба и рассудительности Нащёкина дуэль не состоялась. Соллогуб по требованию Пушкина написал Наталье Николаевне письмо с извинениями, после чего поэт с чувством пожал графу руку, и отношения между ними установились почти приятельские. Это "письмо для жены" говорит о многом. Кажется, будто без него Пушкину и домой явиться неудобно, а так – граф извинился, оттого-то, душечка, я и не стрелялся (напоминаю, что я пишу о гипотетическом детективном романе, в котором можно и должно подозревать всех и быть на короткой ноге даже с гениями!).
Роль Натальи Николаевны в детективе явно сомнительна, не зря ей пишет муж из майской Москвы 1836 года: "И про тебя, душа моя, идут кое-какие толки, которые не вполне доходят до меня, потому что мужья в городе всегда последние узнают про жён своих, однако ж видно, что ты кого-то довела до отчаяния... Нехорошо, мой ангел: скромность есть лучшее украшение Вашего пола".
Резвость и шалости простительны молодой жене. Но отчего она постоянно расстраивает мужа? Отчего возбудила его против Соллогуба? Отчего в ответ на желание Пушкина пожить спокойно в деревне, вдали и от света, и от светских щеголей, она ответила молчаливым отказом? Отчего, постоянно кокетничая с Дантесом, она жалуется мужу на поклонника – и опять продолжает кокетничать? Отчего на отчаянную просьбу Геккерна-старшего написать Дантесу и попросить того отказаться от дуэли она отвечает отказом? Отчего, когда дуэль предотвращена свадьбою, она опять сближается с Дантесом и опять жалуется мужу на дерзости? Отчего, наконец, в злосчастный день дуэли она встречает экипаж мужа на Дворцовой набережной – и не узнаёт мужа в упор?
Одним из главных заблуждений девятнадцатого века (да и двадцатого тоже) была недооценка женщины, недооценка глупая и коварная. Мужские шовинистические свиньи наделили женщин теми чертами, которые хотели в них видеть, и далее всё поведение женщины самонадеянно рассматривали с позиции собственных представлений, пусть даже они расходились с реальностью на сто восемьдесят градусов. Практически все современники Пушкина считали виновной в гибели поэта Наталью Николаевну, но они же объясняли вышеприведённую серию поступков слабыми умственными способностями женского пола и снисходительно прощали вдову – тем более что таково было желание и умирающего Пушкина. "Жаль детей и даже вдовы, хотя виновницы несчастья" (Н.И. Павлищев, зять Пушкина). "Пушкина убили непростительная ветреность его жены (кажется, только ветреность) и гадость общества петербургского" (А.С. Хомяков). "Как набитая дура [Пушкина] не умела прекратить свои невинные свидания с Дантесом" (А.В. Трубецкой).
Она женщина – следовательно, проста и наивна, а какой с наивности спрос? – считали, и продолжают считать по сей день истинные простаки.
Всем интересно, каково приходилось в браке Александру Сергеевичу, но очень мало кому есть дело до Натальи Николаевны. А зря. Именно в браке, как в конском черепе, таилась погибель поэта.
Наталья Николаевна была несчастлива. С самого начала Пушкин, как жених, котировался невысоко. "Он был титулярный советник…" – поётся в известной песне. Но, в отличие от песни, на этот раз прочь его не прогнали (до Гончаровой Пушкину решительно отказали Софья Пушкина, Анна Оленина, и, нерешительно – Екатерина Ушакова): лучше хоть плохонький жених, нежели совершенное отсутствие оного. Наталья была собою хороша, так они все хороши в шестнадцать лет, зато отсутствие приданого… Мало того, мать невесты требовала, чтобы приданое за Натальей дал сам жених – дело по тем временам невиданное. Сватовство тянулось два года. Иных претендентов не нашлось, и Наталья Гончарова стала Натальей Пушкиной.
В браке она расцвела в первейшую красавицу. И – поняла, как прогадала. Флигель-адъютант, генерал, богатый, с положением – вот муж, достойный её. Жизнь с Пушкиным, увы, не обещала ни почёта, ни достатка, ни прочного положения в свете.
К творчеству мужа Наталья Николаевна была равнодушна, да и общественное мнение в лице гг. Белинского, Булгарина и барона Брамбеуса вынесло авторитетное заключение: талант угас, нынешний Пушкин есть бледное отражение Пушкина прежнего. Свет – скотина чрезвычайно внушаемая, если авторитетные люди твердят, что Пушкин исписался, свет верит на слово. Своего-то ума нет…
Придворной карьеры муж не делал, напротив, при всяком удобном и неудобном случае манкировал обязанностями камер-юнкера.
Наконец, финансовые дела Александра Сергеевича были решительно нехороши: к январю 1837 его долги казне составляли 45 тысяч рублей, а частным лицам – вдвое больше. Издательская деятельность Пушкина тоже терпела крах: ссоры с Булгариным (поначалу сочувственно отнёсшимся к детищу Пушкина), сатиры на Уварова и Дундукова-Корсакова, в чьих руках находилась цензурная удавка, небрежение к издательской рутине привели к падению тиража "Современника" с 2400 экз. (способного дать доход) до 700 экз. – явно убыточного.
"Мы в таком бедственном положении, что бывают дни, кода я не знаю, как вести дом", – пишет Наталья Николаевна брату и, жалуясь на "крайнюю нужду", просит постоянного содержания, с которым брат не спешит. В день смерти поэта в доме нашлось едва 300 рублей.
Несчастлива Наталья Николаевна и в супружестве: Александр Сергеевич требует скромности, сам же по-прежнему живёт вольно и бурно: молва связывает с ним имена различных дам, даже с Александрой Николаевной, сестрой жены (возможно, пустая сплетня, но жалит больно).
К тому же Пушкин все чаще говорит о переезде в деревню, где меньше суеты и расходов, а пишется лучше. Но что делать в деревне Наталье Николаевне? Стариться?
Вот если бы Пушкина как-нибудь не стало, тогда… Можно и мужа найти нового, и вообще…
Но пускать дело на волю случая негоже, нужно, по примеру обеих государынь Екатерин направлять его собственной волей. Муж вспыльчив, легко идёт к барьеру? Значит, так тому и быть!
Провокация с графом Соллогубом не удалась? Следует удвоить усилия!
Результат известен.
В чём же выгода Натальи Николаевны? Полностью оплачены долги мужа, очищено от долгов наследуемое имение, она и дети получили пенсию, заметно превышающую жалование поэта-историографа, вдобавок, стали собственниками имущественных прав на произведения Пушкина. Но главное – она свободна!
Скорбела Наталья Николаевна недолго, уже в марте 1837 года А.Карамзин пишет: "Странно, я ей от всей души желал утешения, но не думал, что мои желания так скоро исполнятся…"
После положенного траура Наталья Николаевна призывается в Петербург, а позднее выходит замуж за Ланского, становится генеральшей… впрочем, далее не интересно.
Всё вышеприведённое – конечно, домыслы, но ведь я не приговор сочиняю – версию. А её подтверждает следующее: вспомним, почему Пушкин подозревал Геккерна в распространении пасквиля? Иностранная бумага и знание самого факта свидания. Но о свидании знала и Наталья Николаевна, и её подруга Идалия Полетика, жена полковника Полетики, товарища… Петра Ланского!
В июле 1836 года Наталья Николаевна пишет брату с просьбой прислать "писчей бумаги разных сортов: почтовой с золотым обрезом, и потом голландской белой, синей и всякой…".
Расставаясь с сестрой, Екатерина Николаевна во всеуслышание объявляет, что "готова забыть прошлое и всё ей простить…" Что простить? Вовлечение в интригу на роль убийцы мужа, Жоржа-Шарля Дантеса!
Следовательно, очень важно провести почерковедческую экспертизу в отношении Натальи Пушкиной, Идалии Полетики, Александра Полетики и Петра Ланского.
Впрочем, даже если бы она и подтвердила участие кого-либо из них в написании пасквиля, вряд ли Наталья Николаевна была бы осуждена (повторяю в третий раз – речь идёт о детективном романе!) – её отец, Николай Афанасьевич Гончаров, страдал неизлечимой душевной болезнью. Душевные болезни имеют обыкновение передаваться по наследству. Хороший адвокат сделает из этого броню необоримую.
Опубликовано в журнале "Компьютерра" в марте 2006 года. В Сети см. http://www.computerra.ru/think/shepetnevka/261199/ .
