Владимир Вишнев

 

Древняя Русь и Иран

… избранные главы из реферата

по произведениям классической восточной поэзии…

 

 

Продолжение статьи "Александр Македонский и Новая хронология" ["Арт&факт" №2, 2006].

 

Казалось бы, Древняя Русь и Иран – что между ними общего? – где мы, и где они?.. Однако великие поэты Востока Фирдоуси, Низами, Навои часто пишут про русских так, будто они уже были тогда, когда никаких русских, казалось бы, ещё и не было на земле, и будто они бывали там, где их, вроде бы, никак не должно было быть…

 

"При Ираклии царе ходила Русь

на Хосрова, царя персидско­го".

(Из Степен­ной книги XVI века

о событиях VII века) [7]

 

"…славянский народ озлоблял оружием

чуть ли не все народы во Вселенной,

разорил Персиду, владел Азиею".

(Мавро Орбини, автор XVII века) [44]

 

 

Вступление. "Солнцеподобный царь Фёдор Иоаннович"

 

В русской истории у современного человека недоумение и жалость вызывает образ сына Ивана Грозного, царя Фёдора Иоанновича, блаженного и недалёкого человека, перепоручившего свою державную власть Борису Годунову. Однако в конце XVI века в переписке с правителями Персии (Ирана) титул царя Фёдора звучит очень даже гордо и грозно. Иранские правители обращаются к нему, как к владыке мира, превзошедшему славою легендарных иранских царей Джамшида и Феридуна. Помимо этого, среди памятников дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией известны персидские грамоты "к государю царю Фёдору Иоанновичу и к боярину Годунову от шаха Аббаса и от гилянского Фергат хана". Как написано на самих грамотах – в переводах "с кизылбашского языка" [1], а не с фарси, и не с арабского.

(Также и посланник шаха в России называл свой Иран Кизылбашским государством. Сегодня об Иране, как о Кизылбашском государстве, не упоминается. Возможно, это название означает что-то среднее между "Кзыл-Ордой" и "Туркмен-баши"?! Ответная грамота от Бориса Фёдоровича к Фергат-хану гилянскому была написана татарским письмом; не исключено, кстати, что это ещё одно название "кизылбашского языка".)

В грамоте от 103 года (1595 н.э.) от шаха Аббаса царь Фёдор Иоаннович именуется "всегда победительство имеющим, подобно Феридуну, мужественным, как Баграм, справедливым, как Кей Хосров, защищением подобным Газан Фару, милостью подобным Нуширвану, мыслию и красотой подобным звезде Муштери, разумом, подобным звезде Марриху, добродетелью сияющим яко солнце, множеством войска, подобным Дарию, одолением Олександру, государством, подобным Джему, вельможством и счастьем подобным Хосреву Джему, славою яко солнце сияющим, движением, подобным звёздному хождению, и во всяких одеждах светлообразным и государьским детем власть подающим, … яко солнце всех просвещающим, всего света счастье обретшим, лунный свет имеющим и яко небо прекраснейшим, великоименитым государем храбрым, всего света повелителем и повелением своим многим место подавателем, всего света великим государем, всегда в счастье на своём престоле милостиво пребывающим… светообразным, пространным домом, аки небо, милостиво милосердие подающим, величайшим величеством великим государем и победителем, нахождением своим врагов поправшим, великим и самодержавным … светейшим Фёдором Иоанновичем, великим князем, Белым царём",… "на отчене престоле милостиво седиши"…

А грамота гилянского Фергат-хана начинается так:

"Светящему яко небесная луна и на великоименитом месте сидящему, добродетелию сидящу яко солнцу, счастливому и милостивно пребывающему великому князю Белому царю Фёдору Ивановичю. Истинною мыслию счастью вашему мы, холопи ваши челом бьём и величество твоё превозносим, понеже славою подобен Феридуну, разумом подобен еси Джамшиду, дородством подобен Кей Хосрову, помощию подобен еси Нягидю, справедливостию яко Афрасияб, самодержавством подобен еси Кейкавусу милости и милосердия дом еси, яко небо пространно, словес твоих сладость подобна Кейвану, славы твоей широта подобна всей поднебесной, и желание твое отвсюду свободнее даеттися, великий государь еси, от прародителей своих милостию исполнен есть, и все крестьянские веры и Давыдова закона царём государь еси, всего света заступник и повелением своим супротивную силу попрал еси, всего света государю добродетельному дому Московскому и Астраханскому и всех немецких стран государю. Богу дарованному, да соблюди вас Господь Бог здравых и счастливых до века желательно…".

При этом своего собственного господина, шаха Аббаса, в этой грамоте Фергат-хан именует "великим Кыянским государем на Иранском престоле преседящим" По современной же традиционной трактовке иранской истории Кыянские государи или Кейаниды – среди которых и Кей Кавус, и Кей Хосров, – это легендарная династия царей, которая если и существовала, то не менее, чем за две тысячи лет до царствования шаха Аббаса и царя Фёдора Иоанновича, задолго до "исторической" династии Ахеменидов.

Итак, в иранских грамотах царь Фёдор называется государем всех людей христианской веры и царём Давыдова закона, государем над всеми немецкими странами, в общем "всего света величайшим величеством и великим государем и победителем". Сам себя иранский шах именует поскромнее, всего лишь "волею бога, великим государем Иранским и Тиранским, Шаховым величеством Персицких и Ширванских земель и иных…". Это происходит в 1595–1597 годах, когда шах призывает русского царя пойти вместе против "турского салтана"…

В грамоте Годунова, писаной в царствующем граде Москве, иранский шах называется братом русского царя, "приимшим власть древних персицких государей, яко рог инрога, многих мусульманских родов повелителем, много войска строителем, в великих государях высочайшим, доброобычным и справедливым, храбрым и непобедимым, … гамаюну подражателем, иже толкуемым царь царей, честнейшим и счастливым, высочайшим и словнейшим государем Персицкие и Ширванские земли, начальником Иранским и Тиранским, Шаховым величеством"…

Авторы грамот, писанных от имени иранских правителей в Москву, смело сравнивают московского царя Фёдора с героями древнеиранского эпоса Феридуном, Джамшидом, Кей Хосровом, Кей Кавусом, Дарием и Александром, со звёздами Муштери (Юпитер) и Маррих (Марс), с сасанидскими царями Бахрамом и Нуширваном. Легко предположить, что тот, кому были адресованы эти грамоты, то есть русский царь, в XVI столетии хорошо знал эти имена, и уважительно относился к перечисленным героям. А также понимал, о каких звёздах идёт речь.

Всё это, согласитесь, вызывает немало вопросов. И прежде всего такие:

Понимаем ли мы, каковы были взаимоотношения Руси и Ирана при царе Фёдоре?

Известна ли нам более ранняя история этих взаимоотношений?

Да и знаем ли мы подлинную историю и хронологию как Персии, так и Руси?..

 

Древняя Русь и Восток (по иранской поэзии и "Авесте")

 

Иран, Русь и Западная Европа

 

Все перечисляемые в Ирано-Российской переписке цари, исторические и легендарные, были героями произведений великих поэтов средневекового Востока: Фирдоуси, Низами, Джами, Навои [2, 3, 4, 5] и многих других, по традиционной истории живших в XI–XV веках. Это – века, в которые происходило становление древнерусского государства. Не удивительно, что в древнерусских летописях очень часто встречаются восточные мотивы, что в Иране и на Руси имеются сходные сюжеты и образы в архитектуре, в предметах быта и прикладного народного творчества, что в восточной средневековой поэзии упоминаются русские. Удивительно, что русские соседствуют в поэзии Востока с античными персонажами, такими, как Александр Македонский. И ведь он был одним из главных героев иранского эпоса [47].

 

701. Терзание жертвы. Иранский "звериный стиль". Персеполь. Иран. VI век до н.э. [50]	702. Иранский "звериный стиль" на стенах Дмитриевского собора во Владимире. XII век н.э. [7]
703. Козлы у древа жизни. Рисунок на золотом кубке. Иран. I тысячелетие до н.э. [50]	704. Львы у древа жизни. Марийское погребение. X–XI века н.э. [7]

 

Между тем, по современным представлениям, средневековая восточная, иранская и арабская, поэзия стала популярной в Европе – и в России тоже – лишь на рубеже XIX–XX веков. Понятно, что культура – это не только мифы, легенды и поэмы. О прошлом говорят и археологические памятники – обрывки каменной летописи минувших столетий. Оказывается, величественные археологические памятники древней и средневековой культуры Ирана сделались доступными для исследования только со второй половины XIX века. Ещё позже, в ХХ веке археологами были найдены поразившие мир библиотеки на глиняных табличках в Богазкее, курганные захоронения Пазырыка на Алтае, произведения согдийского изобразительного искусства, по праву причисленные к шедеврам мирового значения и существенно изменившие традиционный взгляд на древнюю историю Востока.

Если же говорить не о популярности, а о знакомстве Европы с культурой Востока, его наукой и искусством, то оно начиналось в эпоху Возрождения через арабскую Кордову и Византию. Собственно, с этого началось само "возрождение" Европы. В Риме и в Париже переводили на латынь и другие языки восточные научные трактаты и поэтические эпопеи, и не только с византийского греческого, но, большей частью, с арабского языка. В Новое время Европа стала самодостаточной и забыла своих учителей. Позднее европейцы пришли в Азию, как завоеватели.

Вот откуда их снисходительное отношение к культуре народов Востока.

Однако в Средние века было всё наоборот. Не только Византия, но и средневековые иранцы создали яр­кую и зрелую культуру, влияние которой простиралось далеко за пределы Азии. Ещё дальше от Европы лежали сказочные Индия и Китай. Восточной окраиной Европы была Московия, которая была тогда и Скифией, и Татарией, и, в конце концов, стала Россией… Где и с кем были тогда границы Московии на востоке, можно только предполагать. Скорее всего, границ, как таковых, между восточными землями России и северо-западными землями Ирана попросту не было. Было взаимное проникновение культур и языков, которое подтверждается широким распространением по Уралу, Алтаю, Сибири, казалось бы, исконных символов древнеиранского звериного стиля: львов, орлов, разнообразных фантастических животных. Иранские Симурги и русские Семарглы – близкие символы иранской и русской культур, были героями предыдущих наших подборок [6]. Птица Симург – иранская птица счастья, царская птица, жар-птица, – один из главных символов восточной культуры. Древнерусский бог Семаргл, входивший в языческий пантеон киевского князя Владимира, – крылатый огненный бог, птица-собака. Название ещё одного символа иранской поэзии – майдана – городской площади, ристалища и поля боя – доныне на слуху. От "майдана радостей" иранского шаха Бахрам-Гура совсем недалеко до украинского Майдана Незалежности.

Как поётся в песне: "Переведи меня через майдан…"

Традиционная история относит возникновение "древнеиранского звериного стиля" аж к IV–II тысячелетиям до н.э.! Позже, во времена Ахеменидов, то есть в VI–IV веках до н.э., культ фантастических животных получил, наконец, широкое распространение в Иране. Одновременно эти образы переняли скифы Причерноморья и народы Средней Азии. Позднее они проникли и в Малую Азию, и в античную Европу, однако были забыты после крушения античной цивилизации. А в Средние века эти образы иранской культуры ни с того, ни с сего обрели новую жизнь, и не только в Иране и на Руси, но и в Западной Европе. Древневосточные грифоны, единороги, кен­тавры, стреляющие из лука, говорят историки, возродились, получили новые толкования. Повсюду их старательно живописали художники и воспевали поэты. Волшебные фигуры восточного изоб­разительного фольклора добрались до стен русских храмов на Суздальщине. Многие украшения знаменитых соборов ставили в тупик князей русской церкви. Восточные чудища, изображённые рядом с христианскими святыми, христиан­скому истолкованию не поддавались никак. Церковная хро­ника хранит угрюмое мол­чание насчёт Дмитриевского собора во Владимире, словно бы его и вовсе не было [7].

 

Дмитриевский собор. Общий вид.

Дмитриевский собор. Фрагмент апсиды.

 

По всей Европе, и во Франции, и на Руси, рамки средневековой культуры были гораздо шире тех, что предусматриваются официальными учениями церк­ви и науки истории. Они вмещали и остатки языческого прошлого местных племён, и подражания художественной культуре арабо-персидского и византийского Востока X–XIII веков, и ростки еретического свободомыслия, тоже отчасти питаемые идейными течениями восточной мысли. Запад изучал Аристотеля в арабском переложении, прилежно внимая гению Аверроэса, то есть Ибн-Рушда, который был признанным комментатором произведений Аристотеля, "хотя и не знал греческого языка, и путал Пифагора с Протагором" [8]. Великие поэты Востока жили в одну историческую эпоху с Ибн-Рушдом. Их творчество – это не только поэзия. Это и история, и, в значительной степени, религия народов Азии. И в этой культуре большое место занимают связи Востока с Русью.

 

Русская невеста Сасанидского шаха Бахрам-Гура

 

У поэтов Востока тема Руси перекликается с темами любви и войны. "При Ираклии царе, читаем мы в Степен­ной книге XVI века, ходила Русь на Хосрова, царя персидско­го" [7]. Войска византийского императора Ираклия вторгались в сасанидский Иран в начале VII столе­тия, за три века до образования древнерусского государства. Эти походы неизвестны древнерусским летописцам, но о них знал Низами Гянджеви в конце XII века, и в его творчестве, как и в книгах других восточных поэтов, есть немало упоминаний о русах – славянах.

Поэму Фирдоуси "Шах-наме" часто называют Книгой о богатыре Рустаме. Восточные сказания о Рустаме, сыне Заля, которого Омар Хайям называл Залезаром, преобразились на Руси в русские сказания. Среди них история о богатыре Еруслане Лазаревиче, которая стала прообразом пушкинской поэмы "Руслан и Людмила". И ещё более разительное сходство эта поэма Пушкина имеет с "Повестью о Раме" из "Махабхараты": колдун похищает жену героя, герой отыскивает колдуна, сражается с ним, побеждает его и возвращает жену… Герой "Шах-наме" иранский богатырь Рустам сродни русскому богатырю Илье Муромцу. Всю свою долгую жизнь он верой и правдой служит иранским царям, отстаивая честь и справедливость в борьбе с нечестивыми туранскими царями.

И опять загадка: в средневековой переписке между царём Фёдором Иоанновичем и иранским шахом Аббасом диссонансом звучит упоминаемое шахом Аббасом сравнение русского царя со "справедливым" Афрасиябом, туранским царём, который в поэме Фирдоуси выступает главным врагом иранских царей и героев. "Шах-наме" создана, полагают, на рубеже тысячелетий, а царь Фёдор получал из Ирана грамоты в самом конце XVI века. Стало быть, "политическая" замена произошла от XI до XVI веков. Но когда именно? Почему?..

В переписке между властителями Ирана и Руси упоминаются иранские цари Джамшид, Феридун, Кей Хосров, Кей Кавус, Бахрам, Ануширван, Дарий и Александр. И все они также упомянуты в поэме "Шах-наме", поэме, в которой описана история Ирана от первого человека на земле и до завоевания Ирана арабами.

Кто такие Дарий и Александр, более или менее понятно. Иранский царь Дарий Великий, как считается, объединил мир от Египта до Китая под своей властью в VI веке до н.э. Александр Македонский победил Дария Третьего, потомка Дария Великого, и многих других царей. По восточной традиции, он тоже иранский царь. А кто такой Джамшид? Это некто вроде иранского Ноя. Он создал идеальное государство, научил людей ремёслам, но возгордился и за это был свергнут змеем-Заххаком, который царствовал потом тысячу лет, издеваясь над людьми, и, в конце концов, был тоже свергнут Феридуном, который царствовал 500 лет и затем разделил весь мир на три царства: Рум, Иран и Туран.

Кей-Хосров и Кей-Кавус – это легендарные цари Ирана из династии Кеев – кейаниды.

А вот Ануширван и Бахрам считаются не мифическими, а историческими царями из династии Сасанидов, которая правила в Иране в III–VII веках н.э. Обычно под именем Бахрама, описанного у Фирдоуси, Низами, Навои, понимают шаха Бахрама Пятого или Бахрам-Гура. С его именем связано упоминание о русских в довольно неожиданном аспекте.

В поэме Низами "Семь красавиц" [3] рассказывается, как однажды в юности Бахраму приснился сон, что он попал в сказочный дворец, в котором живут семь красавиц, и он возмечтал о том, что все они станут его возлюбленными. Когда Бахрам стал шахиншахом, царём царей Азии, он осуществил свою мечту. Для его невест построили семь дворцов. Каждый дворец был определённого цвета и посвящён одной звезде. В каждом дворце он поселил красавицу и посещал каждую в определённый день недели. Этими красавицами были дочери государей подвластных ему стран, а именно: из Кеева дворца (Иран), от хакана Чина (Китай), римского кесаря (Рум), магрибского султана, индийского раджи, Хорезм-шаха и от русского царя (царя саклабов). Итак, мы видим, что среди них была русская царевна! Это в шестом-то веке!

Славянская царевна – "дева-яблоня, сладостная как мёд" – олицетворяет день Марса – Бахрама, красный вторник. Она "цветом сходна с пламенем, как вода нежна…". Для неё был построен дворец из розового порфира.

 

День Бахрама – рдел, он блеском

равен был огню,

Ну, а шах Бахрам был тезка

и звезде и дню...

В этот день всё красное шах Бахрам надел,

К башне с красным куполом утром полетел,

Там розовощёкая славянская княжна –

Цветом сходна с пламенем, как вода – нежна.

 

У Навои поэма о Бахрам-Гуре называется "Семь планет" [4]. Великий художник Мани (в традиционной истории – пророк, основатель манихейства) расписывает разными цветами семь дворцов. Царь царей Бахрам собирает в них семь красавиц, как семь планет. Здесь славянская княжна тоже соответствует красной планете, которая зовётся Бахрам – Маррих – Арес – Марс.

Русская царевна рассказывает Бахрам-Гуру сказку, в которой тоже присутствуют красные цвета. Это сказка про коварную принцессу, которая загадывает загадки своим женихам, как принцесса Турандот у Шиллера. Сказочная принцесса живёт в славянской стороне, а отец её падишах.

 

Александр Македонский воюет против русских

 

Обычно предками русских считают скифов, по-восточному это саки. Русских на Востоке вообще называли по-разному, чаще всего – саклабами и саксинами. Саклабы – арабское название славян. Саксины – это и есть саки, среднеазиатские скифы. О русах и Низами, и Навои пишут, как о рослых, светловолосых и рыжеволосых воинах, любящих красный цвет. В X веке епископ Кремонский Лиудпранд, бывший послом в Константинополе, писал о том, что византийцы называют своих северных соседей по внешнему виду русиями, имея в виду греческое слово "русиос" – рыжий. Сам он считал, что русских надо именовать "норманнами", по их местонахождению на севере [13].

К северу от Азербайджана за Кавказским хребтом находились кыпчакские степи. Кыпчаки – тюркское племя, которое русские летописи называют половцами. А Низами называет их русскими. В его времена ещё свежа была в памяти война иранцев с русами (русскими), и он именует так союзные силы тюркских, славянских, финских племён, обитавших к северу от Кавказского хребта. В его поэме "Искандер-наме" [3] с русскими собирается воевать сам Искандер – Александр Македонский.

 

…Услыхал Искандер, славный сын Филикусов:

Повелитель! В Абхазии толпища русов…

 

… Тот, кого породил славный царь Филикус,

Услыхал от абхазца, как пламенен рус,

Из аланов и арков полночным отрядом

Вся страна сметена, словно яростным градом.

И враги всю Дербентскую заняли высь,

И до моря по рекам они добрались.

Правосудье не наше в душе храбрецов,

Отберут все товары они у купцов.

Покоривши наш край, в своём беге угрюмом,

Завладеют они Хорасаном и Румом!

 

Далее у Низами следует живописная картина противоборствующих войск.

…И когда предводитель всех русов – Кинтал

Пред веленьями звёзд неизбежными встал,

Он семи племенам быть в указанном месте

Приказал и убрал их, подобно невесте.

И хазранов, буртасов, аланов притёк,

Словно бурное море, безмерный поток.

От владений Ису до кыпчакских владений

Степь оделась в кольчуги, в сверканья их звеньев.

И на взгорье с друзьями коня он погнал,

И, перстом указуя, промолвил Кинтал:

"В той равнине, под сенью небесной лазури,

Сонмы неженок робких с обличием гурий.

Их высокие шапки я вижу вдали,

Их кафтаны струятся до самой земли.

На узоры ковров их склоняются станы,

Нет в руках у них копий, пусты их колчаны,

Нет там ног без запястий, без жемчуга шей,

Вьются тяжкие локоны возле ушей.

В этих царских одеждах легки ль им дороги?

Не для боя их длань, не для бега их ноги.

С этим скопищем слабых, изнеженных тел

Искендер наше войско разбить захотел!"

 

…. А вдали, как луна, озаряя весь свет,

Восседал Искендер: свой созвал он совет.

И мужи, для врага час готовя возмездья,

Вкруг Владыки блистали, как блещут созвездья:

Медаинский Дубейс, из Хотана Гур-хан,

Йеменский Велид, Чина вождь Кадар-хан,

И абхазский Дувал, и Хинди, что из Рея,

Из Истахра Кубад, что был отпрыском Кея,

Зериванд, – им прославился Мазендеран –

И Ниял, что возвысил родной Хаверан,

Славный Кум из Ирака, звезда Хорасана –

Сам Бушек, Беришад из Армении, – Стана

Нет славней! Миср, Юнан, франки, Сирия, – все

Дали мощных, блиставших в убранства красе!

У мужей были скорбно опущены вежды,

Но сказал Искендер, полный света надежды:

"…Здесь не знают ещё двусторонних мечей.

Здесь румийских секир взор не видел ничей.

Нет добротных оружий у них, снаряженья, –

Как же могут вести они дело сраженья?

Я на Дария шёл, чтоб он дань приносил, –

И лишился сей дерзостный всех своих сил.

Если меч я взнесу, пламенеющий, строгий,

У Альбурза от страха отнимутся ноги.

Я на Кейда пошёл, … с Фуром начал я бой

 

… повелитель Китая поник предо мной.

Смелых русов страшиться? Напрасен их спор:

Много горных потоков проносится с гор.

От хазарских высот до Китайского моря

Всюду тюрки и, нашей гневливости вторя, –

Хоть не сходны в суждениях наши умы, –

Так же к русам враждебны они, как и мы.

…Если Рус – это Миср, его сделаю Нилом!

Под ногами слонов быть всем вражеским силам!"…

 

Впрочем, у Низами масштабной войны между Искандером и русами не было. Были стычки перед строем один на один. Чудеса отваги проявляли бойцы с обеих сторон. На стороне Искандера сражалась прекрасная китайская рабыня – Нистан-Дарджихан. Её имя почти в точности повторено в поэме Руставели, где героиню зовут Нестан-Дареджан…

И был последний бой, в котором девятисоттысячное войско царя Кинтала было всё-таки побеждено Искандером.

 

…И от выкриков русов, от криков погони,

Заартачившись, дыбились румские кони.

Кто бесстрашен, коль с ним ратоборствует рус?

И Платон перед ним не Платон – Филатус.

 

Но румийцы вздымали кичливое знамя

И мечами индийскими сеяли пламя…

 

… Из буртасов и русов по слову певцов

Десять тысяч пленили храбрейших бойцов…

 

…И не столько добычи пришлось Искандеру,

Чтобы люди могли указать её меру!

Нёс верблюд за верблюдом, качаясь, пыля,

Жемчуг, золото, лалы, камку, соболя…

Царь на землю сошёл с боевого седла

Он довёл до конца боевые дела.

… И прославив творца бирюзового крова

Он застольную чашу потребовал снова.

 

…Шаха русов позвал вождь всех праведных сил

И на месте почётном его усадил

Вдел он в ухо Кинтала серьгу – "Миновала,

Он сказал, – наша распря, ценю я Кинтала".

Пленных всех он избавить велел от оков

И, призвав, одарил – был всегда он таков…

 

…Сговорившись о дани, могучий Кинтал

В ожерелье, в венце в свой предел поспешал.

И, вернувшись в свой город, не знавший урона,

Вновь обрадован был всем величием трона…

 

…Искандер новой славой увенчанным стал,

Испытал пораженье могучий Кинтал…

 

Здесь у Низами не совсем привычные история и география, даже с учётом домыслов переводчиков и комментаторов, которые постарались привязать их к сегодняшним представлениям. Требуются пояснения.

Итак, Искандер – это Александр Македонский. Его отец Филикус – соответственно, его отец Филипп Македонский. Искандеру сообщают, что в Абхазии появились русские, занявшие Дербенд и вышедшие к Каспию. Он опасается, что русы завладеют Хорасаном и Румом. Хорасан – это благодатнейшая часть северного Ирана, южнее Каракумов, в Средние века это родина Фирдоуси и Омара Хайяма. Рум – это Римская империя: Константинополь, Никея и прилежащие области.

Считается, что нечто, подобное описанному у Низами вторжению руссов на Кавказ и в Иран, происходило во время завоевательных походов скифов, за несколько веков до Александра Македонского. Страбон писал о вторжениях скифов-киммерийцев (в гомеровские времена) на восточный берег Средиземного моря от Босфора до Ионии. Но это далековато от Ирана. Хотя в традиционной истории также известны периоды скифского владычества и в самом Иране. В VII веке до н.э. скифские цари, властвовавшие в Иране, были приглашены на пир иранским царем Киаксаром и на этом пиру были отравлены. Затем, в течение нескольких веков, с переменным успехом иранские цари воевали со скифами-саками на иранской и на скифской территориях.

Широко известна история, как могущественнейший персидский царь Дарий Великий сражался с приднепровскими скифами и еле ноги от них унёс. Но и со среднеазиатскими скифами-саками персы тоже воевали. На Бехистунском барельефе (вблизи Керманшаха) странная фигура последнего из пленников Дария вызывает любопытство своим остроконечным колпаком. Н.А. Морозов пишет, что это "…какая-то калмыцкая шапка…". Считается, что этот пленник – Скунха, вождь скифов-саков, покорённых Дарием в Туркмении.

В книге Б.Я. Ставиского "Между Памиром и Каспием. Средняя Азия в древности" [9] описывается, как Дарий Великий в VI веке до н.э. во многом хитростью победил непокорных до этого саков, живших на северо-восточной границе его империи. Cкифы-саки соседствовали с империей Дария на огромной территории от придунайских равнин до среднеазиатских предгорий. Напрашивается сравнение: если иранская империя Дария Великого – Александра Македонского могла простираться от Балкан и до Китая, то и северная страна скифов-саков могла иметь не меньшую протяжённость: от Сахары до Сахалина, включая Сакартвело и Саху-Якутию.

В традиционной истории Александр воевал со скифами, жившими на границе с Бактрией и на берегах восточного Танаиса – Сыр-Дарьи-Яксарта. "Скифская война" Александра была более ожесточённой, чем самая крупная битва с персами при Гавгамелах. Под пером Курция скифы предстали не дикими варварами, а умудрёнными воинами. Скифский посол убеждал Александра быть умеренным в желаниях военных побед, так как не может быть дружбы и равенства между победителем и побеждённым, так же как между господином и рабом. "Усмирение" скифов проходило долго и трудно. Скифы-саки и согдийцы неоднократно наносили поражения греческим армиям. В ответ Александр провёл невиданные по жестокости карательные операции. Диодор пишет о 120 тысячах погибших согдийцах [65].

Имеются предположения о происхождении от скифов-саков династии иранских шахов – Аршакидов (III век до н.э. – III век н.э.), и даже самого титула "шах" от слова сак [10]. А о проникновении иранской культуры на север, к скифам, красноречиво свидетельствует распространение от Балкан и до Байкала изображений фантастических крылатых зверей – иранских грифонов и Симургов, которые залетали и в Европу, и в Киевскую Русь, и даже во Владимирскую Русь. Но это было уже, по традиционной версии истории, много позже Александра Македонского. Хотя его изображение тоже имеется на фасаде Дмитриевского собора во Владимире, причём изображён он там летящим в корзинке, привязанной к фантастическим грифам. Эта сцена иллюстрирует легенду о полёте Александра на небо, легенду из "Александрии", романа о нём, очень популярного в Византии и среди православных народов. Хотя по православным канонам этот полёт – символ греховного стремления человека сравняться с богом, но он занимает центральное место не только в рельефе Дмитриевского собора, но и на золотых диадемах из Преслава в Болгарии (X век) и Сахновки на Роси (XII век). Считается, что птицы, на которых летал Александр, стали называться грифонами в X веке. На росписях соборов Владимирской Руси, как и на болгарской диадеме, присутствуют также крылатые псы – симарглы. А летящими на колесницах, запряженных грифонами, изображались также эллинско-гиперборейский бог Аполлон и иранский бог Митра. В славянских сказках Иван Царевич летал в тридесятое царство на огромной птице, именуемой Могуль или Гриб, что напоминает древнерусские названия грифона – "ног", "ногуй" … [61].

 

Подробнее о географии у Низами и прочих

 

Имя предводителя русских в переводах – Кинтал, в оригинале у Низами звучало, как Киниаз-и-Руси, что означало – "русский князь" [11]. У Бируни в книге "Памятники минувших поколений" [12], относящейся к 1000 году н.э., также сообщается, что предводитель у русских называется "князь". В войске Кинтала состоит семь народов, среди них кыпчаки, буртасы, аланы, хазраны. Страна Кинтала простирается от кыпчакских владений, а это Поволжье, до владений Ису, это окрестности Константинополя. Низами не смущает, что Ису – Иисус "на самом деле" моложе Александра Македонского на три столетия. Он считает, что для его читателей такие географические привязки привычны и понятны.

В войске Александра – Искандера тоже богатыри со всей Азии. Медаин – это Ктесифон, столица Мидии. Йемен – счастливая страна – юг аравийского полуострова. Чин – это Китай. Мазендаран – южный берег Каспия. Истахр – это Персеполь, столица Фарса времён Ахеменидов, Рей – это древний город на месте нынешней столицы Ирана Тегерана. А где же, кстати, была столица самого Искандера? Ныне полагают, что в Вавилоне, но иногда говорят, что в иранском Исфагане, который был в XVII веке столицей шаха Аббаса…

Армения, Миср (Египет), Юнан (Иония в восточном Средиземноморье) тоже были подвластны Искандеру. Наконец, в его войске сражаются франки; так во времена Низами – Навои называли на Востоке всех европейцев. Кстати, в текстах отмечены высокие шапки у воинов Искандера.

Противостояние с русскими происходит уже после побед Искандера над Дарием, Кейдом, индийским царём Фуром – Пором, и китайским царём. Далее в тексте поэмы Искандер называет своими союзниками против руссов тюрок, которые находятся "от хазарских высот и до Китайского моря". Такое широкое распространение тюрок, видимо, является поэтическим преувеличением, но понятно, что тюрки и русы это не одно и то же.

Здесь самое интересное – сравнение Руси с Мисром, то есть с Египтом, которое можно понять только в свете Новой хронологии.

Л.А. Лелеков в книге "Искусство Древней Руси и Восток" [7] примерно такими же красками, как у Низами, описывает половецкие орды, которыми зачастую командовали русские князья. "Половцы в окованных медью лубяных наголовьях и плоских ближневосточных шлемах, кото­рые на Руси звались мисюрками – от арабского слова Миср, то есть "Египет", в легких кольчугах, с дальнобойными составными луками, сплошь по­крыли приднепровские холмы у Киева. Надетые по­верх доспехов нарядные чапаны светились сквозь сизую пыль, точно зловещие цветы на бранном поле".

"Ос и Рус" у Низами – это осетины и русские. Конечно, русское войско у Низами во много раз большее, чем у Кутузова в 1812 году. И добыча, захваченная Искандером у русских, не просто огромная, а превосходящая все сравнения. Откуда у побеждённых скотоводов и кочевников лалы и жемчуга, под которыми сгибаются спины верблюдов Искандера?! Было бы странно, если бы у Низами – подданного восточного царя – эта битва окончилась по-другому. О сражениях русских отрядов в Закавказье известно и от Льва Диакона, и из арабских источников, и из "иудейско-хазарской переписки" [13]. В них предполагается, что русский князь Игорь не был привязан древлянами (которых в летописях называют германцами) к верхушкам двух деревьев и разорван пополам, а погиб в сражениях с мусульманами в Закавказье возле города Бердаа (в Карабахе). После его гибели во главе русов и встал Кинтал, которого смог победить только Александр Македонский…

Е.П. Савельев в книге "Древняя история казачества" [14] приводит сообщения автора IX–X веков Аль-Масуди о том, что в 812 году руссы на пятистах кораблях по сто человек на каждом вошли из Волги в Каспийское море и произвели страшное опустошение на его берегах. В 909 году шестнадцать русских кораблей появились у Абесунга, тоже на Каспийском море (Мухамед Хассан. "История Табаристана"). О руссах, обитающих при устьях Дона и в дельте Кубани, писали Касум и Ибн-Даст. Эти руссы занимались там мореходством и пиратством [14].

Во времена самого Низами в памяти народов Кавказа были битвы с русами, хазарами и аланами при их нападении на Берду, древнейшую азербайджанскую столицу.

В сражениях с народами Востока русские побеждали далеко не всегда. Из грузинских летописей известно, что под стенами Баку с русскими сражались в 1174–1175 годах три известнейших владыки: визан­тийский император Андроник Комнин, грузинский царь Георгий III и ширваншах Ахситан. Иранским поэтом Хакани эти средневековые победы над русами признавались более значительными, чем подвиги Александра Македонского, по легенде, некогда одолевшего в этих местах Гога и Магога [7].

Из "иудейско-хазарской" переписки известно о сражениях с русами в X веке императора Македонской династии Романа. Царь Русии Хельг "…воевал против Константинополя и македоняне осилили его. И постыдился Хельг вернуться на родину, и пошёл морем в Персию, и пал там" [13]. Здесь под Персией, наверное, понимается современная Турция. Известно, что в Средние века византийцы называли турок "персами" [64]. Также в X веке сражался с русами другой Македонский император – Иоанн. Ибн-Хаукаль пишет, что русский князь Святослав, разгромив город Булгар, отправился затем в страну Рум (Византию) и в Испанию. Однако пришёл он в Мисию, захватил Филиппополь, где лютовал и зверствовал. Оказывается, за набег на Мисию Святославу обещал награду предшественник Иоанна император Никифор. Иоанн призвал Святослава не воевать, а получить эту награду и удалиться в свои области и к Боспору Киммерийскому, но, не получив согласия, стал готовиться к войне. В боевых действиях против Святослава македонский император Иоанн использовал античную фалангу и "отряд бессмертных", как за полтора тысячелетия до него это делал Александр Македонский…

Современные историки стесняются включить в учебники поход Святослава в Испанию, потому что современная Испания уж очень далеко от Руси и потому, что возникла она, как государство, в конце XV века в результате династической унии Кастилии и Арагона. Но, может быть, автор имел в виду другую Испанию, которая размещалась где-нибудь в Малой Азии, недалеко от Андалузии, которую, согласно комментариям к поэме Фирдоуси, помещали в X веке как раз в районе турецкой Антальи? Тогда имеет смысл требование Иоанна к Святославу убраться за Боспор, но не за киммерийский Боспор, а за константинопольский Босфор. Это отнюдь не гипотеза автора "Новой географии" В.В. Макаренко [60], это география по Фирдоуси. Да и у Страбона древние скифы воевали в этих краях.

В средневековых иранских источниках (Наджиб Хамадани, Закария ал-Казвини, Абул Муайад Балхи) при описании "диковинок сотворённого и редкостей существующего" Русь обычно упоминается как далёкая северная страна. Одновременно там упоминаются деяния Зу-ль-Карнейна – Искандара – Александра Македонского.

 

Русские грамоты Александра Македонского

 

Во время Александра Македонского русским приходилось сражаться не только против него, но и вместе с ним – во время его войны с царём Дарием [3].

 

…Царь к дворцовым вратам созывать повелел

Всех владевших мечом, всех носителей стрел.

Из Египта, Руси и от франкской границы

Вслед румийцам отрядов текли вереницы.

И когда для их счёта уж не было мер,

О храбрейших узнать пожелал Искандер.

 

Спустя два века после Низами, в конце XV века, очень похоже описывали военные сражения Александра Македонского, вместе с русскими и против русских, поэты Востока – Навои и Джами.

В средневековой России сочинения об Александре Македонском были весьма популярны. Их называли "Александриями". Источниками для русских "Александрий" могли быть не только произведения иранских поэтов: Фирдоуси, Низами, Навои, – но и сочинения Марко Поло, в которых описано, как Александр Македонский воевал с татарами. Одновременно с "Александриями" в России были известны грамоты, полученные от Александра Македонского.

М.В. Ломоносов писал, что хотя "…о грамоте, данной от Александра Великого славянскому народу, повествованье … невероятно кажется, … однако об ней тем упоминаю, что, кроме наших новгородцев, и чехи оною похваляются" [16, стр. 19-26; 17, стр. 89]. Из древних российских летописателей так сообщал об этом Иоаким, первый епископ Новгородский и Псковский, живший при Владимире Святославовиче в XI веке: "А во время Александра Македонского у славян царствовали три князя – Великосан, Асан, Авенхасан. Перед своим походом на Восток им послал свою грамоту, написанную золотыми буквами, Александр Македонский:

"…Под державою моей и богов наших Аполлона,

Марша и Юпитера, такожде и богинь Вендеры,

Венусы и Артемиды, великому князю Асану и

Славному князю Афес хасану и премудрому князю

Великосану, самодержцам Российским: Аще богам

И богиням нашим и мне покоритеся, и аз

пришед, землю вашу попленю, а вас мечем моим

под высокую мою руку подклоню…"

По Курцию, на требование о покорности, скифы так ответили Александру Македонскому: "Нам даны были дары, если ты хочешь знать скифский народ: ярмо для волов, плуг, копьё, стрела и чаша. Их употребляем мы с друзьями против врагов. Мы даём друзьям плоды, добытые работой волов, из чаши вместе с ними совершаем возлияния богам, врагов поражаем вблизи копьем, вдали стрелою!".

Е.П. Савельев в книге "Древняя история казачества", со ссылкой на греческих авторов, пишет, что Древняя Македония была населена славянами [14]. "При падении македонского царства часть его жителей переселилась к Балтийскому морю. Народ этот стал известен там под именем Бодричей, сохранивших герб Александра Македонского в виде буцефала и грифа. Бодричи говорили на славянском языке и от натиска германцев переселились на Ильмень и Ловать, где и основали Новгород и Псков около 216 года до РХ, согласно Птолемею. Русские князья не захотели покориться Александру Македонскому, но прислали ему в помощь отряд для завоевания мира. Свои отряды прислали также поляки и чехи".

В конце своего пути Александр выдал словенскому народу фирман на латинском языке, о предоставлении славянам всех прав на занимаемые ими земли от Балтики до Чёрного моря.

"Мы Александр, Филиппа короля Македонского, монарх, в образе козла изображаемый, сын Юпитера, чрез Нектанаба предзнаменованный, собеседник брахманов и деревьев, Солнца и Луны, покоритель королевств Персов и Мидян, повелитель мира от восхода и до заката Солнца, от юга и до севера. Просвещённому роду славян и их языку от нас и наследников наших, которые после нас будут править миром, милость, мир и приветствие.

За то, что вы нам всегда надёжно помогали, искренни в верности и в бою решительно были, помощники наши, воинственные и крепкие, мы даём и жалуем вам свободно и на вечные времена всё пространство земли от севера до пределов Италии на юге, чтобы никто не смел здесь пребывать, поселяться или оседать, кроме ваших родичей. И если кто-нибудь другой будет здесь обнаружен, то будет вашим рабом и потомки его будут рабами ваших потомков.

Дано во вновь образованном нами городе, основанном на великом Ниле, реке Египта, в двенадцатый год правления нашего, с согласия наших великих богов Юпитера, Марса и Плутона и великой богини Минервы. Свидетелем чего были наш знаменитый Аналектус, наш докотер, и другие одиннадцать князей, которые, если мы умрём без потомства, будут наследовать нам и повелевать всем миром" [13].

Как оно и должно быть, чем дальше от событий, тем сильнее менялись представления о прошедшем, в угоду политической конъюнктуре. В XVII веке в некоторых русских рукописях царь Александр Македонский оказывается удалым русским витязем. В конце XVII века в исторических сочинениях святого Дмитрия Ростовского подробно и обстоятельно повествуется о славяно-русском народе, как военном союзнике Александра Македонского и его отца Филиппа. Здесь же описываются "привилегии, вольности и земли… [данные славянам Александром] в грамоте, … златом писаной в Александрии пред Рождеством Христовым триста десятого лета…". Источником этих сведений для Дмитрия Ростовского были польские летописи начала XVI века, о которых затем "забыли" все последующие историографы русских древностей, начиная с Татищева и Миллера [11].

В ходивших по России рукописях и книгах об Александре Македонском его отцом назывался египетский царь Нектонаб, который явился к его матери, царице Олимпиаде, в образе крокодила. Любимого коня Александра звали Букефал, то есть "Быкоголовый". Сначала этот конь был людоедом. Царь Филипп приказывал сбрасывать коню осужденных на казнь преступников. Этот конь не хотел ходить под седлом, но Александру он покорился. Отдалённый потомок коня Букефала, который тоже был очень смел и отважен в бою и слушался только своего господина, был у царя Владимира Мономаха…

Александр Македонский ещё в детстве совершил немало подвигов. Он летал на грифах, спускался на морское дно. Во главе своих войск воевал не только с людьми, но и с демонами, кентаврами, птицеголовыми и псоголовыми людьми, с амазонками. После всех своих сражений он пришёл в Польшу, был встречен князем Лешеком Краковичем, который разбил уставшее войско Александра. Сам Александр умер по пути в Рум. Узнав о его смерти, его жена Роксана взяла меч и заколола себя [13, 45]. В польской легенде о монастыре на Свентокшиской Лысой горе, записанной в XVI веке, говорится о том, что на горе будто бы стоял замок некоей госпожи, которая победила Александра Македонского, оттого и возгордилась, повелев называть себя богиней Дианой. За это кощунство бог разрушил замок молнией, а на месте его был построен монастырь, посвящённый святой Троице [61].

Вместе с легендами об Александре в Россию пришёл и Аристотель. В конце XV века одной из любимейших книг научно-прикладного, "домостройного" чтения стала книга "Аристотелевы врата" или "Тайная тайных", целая энциклопедия мудрых мыслей с широким применением астрологии. Она была написана в виде цикла практических наставлений, которые Аристотель преподаёт Александру: о правилах повседневного обихода в семье и вне семьи, о физиологии и гигиене, о политике и общественной жизни, причём свои советы Аристотель обосновывает "научными" данными астрологии. Считается, что эта книга написана арабским автором. Во времена борьбы с ересью жидовствующих "Аристотелевы врата", из-за наполнявшей книгу астрологии, попали в списки запрещённых книг [18, стр. 516].

Впрочем, на Руси, как и на Востоке, имя Аристотеля пользовалось уважением. Известны монеты Ивана III, на которых было написано имя Аристотеля [19, стр. 284]. А вот в Европе, в пору Возрождения, были популярны гравюры и рисунки Бера, Бальдунга, Шейфеляйна на темы "Аристотель и Филида", "Аристотель и Кампасма", где античный гигант мысли изображался под каблуком у ветреной особы, в неподобающих позах [20, 21]…

 

705. Скифский вождь Скунха в числе пленников царя Дария на Бехистунском барельефе. Иран. [50]	706. Бой Дария Великого с дэвом. Персеполь. Иран. [49]
707. Александр Македонский летает на крылатых зверях и спускается на морское дно в стеклянном шаре. [45, Сербская Александрия XVII века.]	708. Бальдунг. Аристотель и Филида. Гравюра XVI века (1503 год) [20]

 

Под красными знамёнами: "Авеста" и русские

 

Тема Руси в литературе Востока начинается с "Авесты". В последнее время стало модным искать и находить русские корни в древнеиранской священной книге зороастрийцев, созданной в середине I тысячелетия до н.э. И действительно, перекличка "Авесты" с древними славянскими легендами не случайна. Ни в Кавказских горах, ни в степях Приаралья не было непроходимых границ для народов, живущих по соседству. Хоть и считается, что в 5–3 тысячелетиях до н.э. Амударья впадала в Каспийское море, уровень которого был на 50 метров выше, чем сегодня, а затем климат изменился, и степи превратились в песчаные пустыни – всё же карты XVII века свидетельствуют, что изменение климата произошло значительно позднее. На многих картах Аральское море неотделимо от Каспия, а междуречье наполнено множеством притоков Амударьи и Сырдарьи, так что не только Хорезм – "дар Амударьи", но и всё Междуречье, а также прилегающие районы с севера и с юга могли быть заселены земледельцами и скотоводами, быть зоной постоянных культурных контактов народов, перекрёстком миграционных и торговых дорог.

Для Ирана Приаралье было севером, откуда в страну пришли великие герои: легендарные, как Рустам, и исторические, как Аршак, основатель династии Аршакидов. Для народов же, населявших земли севернее Сырдарьи, Хорезм был благодатным югом. Изменение климата больнее ударило по северянам. Ну а для жителей Ирана северные снежные вьюги, которые приходилось преодолевать на пути в Туран, казались ужасным злом. Для иранских богатырей они были страшнее, чем огнедышащие драконы…

В отличие от древнерусских преданий, написанных пером или вырезанных на деревянных дощечках и не уцелевших, в Иране сохранилось немало надписей, выбитых на камне, хоть зачастую и на нечитаемых сегодня языках. Известно, что "Авеста", записанная на двенадцати тысячах досок золотыми буквами, хранилась в зороастрийском храме Мерва (на территории современной Туркмении). Но "Авеста" хранилась также и в Персеполе, на двенадцати тысячах свитков из бычьей кожи, где её сжег Александр Македонский, сжёг вместе с Персеполем. Однако империя Македонского распалась, и "Авеста" возродилась и существовала в Иране до нашествия арабов, которые снова её сожгли. Затем, как считается, её ещё раз уничтожили монголы. Но в XVIII веке "Авеста" вновь была обретена благодаря спасшим ее иранским парсам – огнепоклонникам, сбежавшим в Индию от нашествия арабов.

Имя же пророка, создавшего её, на слуху у всех благодаря философско-поэтическому эссе Ф. Ницше "Так говорил Заратустра". Поэты Востока называли его Зардуштом, а Александр Македонский "погасил Зардуштовы огни"… Понятно, что жрецы "Зардуштовых огней" должны были относиться к Александру Македонскому, как к своему врагу. В пророчествах Заратустры о нашествии на мир дэвовской орды, написанных за триста лет до рождения Александра Македонского, прямо так и говорится о нём, как "о проклятом румийце – Искандере – вершителе безнаказанного Зла" [22, стр. 152].

Для создателей "Авесты" понятие "весь мир" означало Иран. А каким был Иран в то время, можно понять, читая не только "Авесту", но и поэмы Фирдоуси.

Стоит вспомнить имена древнеиранских царей, которыми гордились средневековые иранцы в переписке с русскими царями. Царь Джамшид в "Авесте" называется Йима (Яма), царь Фаридун – Траэтаона; там же говорится, что дэвы придут из страны, где некогда правил Сайрима, сын Траэтаоны. Завистливый и злобный Сайрима и его брат Тур убили своего третьего брата – кроткого Арью, любимого сына Траэтаоны, того самого Арью, от которого пошли арийские народы. Сегодня страну Сайримы отождествляют с Древней Русью [22]. Но вот Фирдоуси считал иначе [2]. В его поэме три сына великого иранского царя Фаридуна, поставленные им царствовать в трёх частях его страны, которая простиралась от Средиземного моря и до Индии, не могут ужиться вместе и старшие: Сальм, возглавивший Рум, то есть Византию, и Тур, получивший Туран, – убивают младшего, Ираджа. Ирадж – любимец царя Фаридуна, поставленный им царём в Иране, обезглавлен старшими братьями. К престарелому отцу приезжает гонец:

 

… Дрожало шелковое покрывало

Ираджа голова в ларце лежала.

 

В свою очередь, сын Ираджа Манучихр отомстил за своего отца и привёз деду головы его старших сыновей – Тура и Сальма. Много радости дедушке…

В диссертации Л.А. Лелекова "Авеста в современной науке" приведены убедительные примеры взаимосвязи зороастрийской Авесты с Библией и с сочинениями античных греков. Об этом сейчас пишут многие авторы вне связи с Новой хронологией. При этом Древняя Русь переносится ими во времена античной Греции. В праславянских источниках описывается битва русских богатырей Руса и его сына Асеня, которые не знали о своём родстве. Отец побеждает и в смертельно раненом противнике узнаёт своего сына. Налицо параллель с историей о битве древнеиранского богатыря Рустама с сыном Сухрабом из "Шах-наме", которая стала известна в России в XIX веке, в переводе В.А. Жуковского. Новая хронология, наоборот, предлагает перенести и древних иранцев, и связанных с ними древних греков, в Средние века. Ведь современники древних греков и иранцев – древние скифы отнюдь, не исчезли на рубеже первого тысячелетия, а существовали и в XVI–XVII веках. Им посвящена книга А. Лызлова "Скифийская история", изданная в 1693 году [42].

На картах времён Петра Первого даже Северный Ледовитый океан называется Скифским.

А кстати, известен исторический анекдот про хитрого скифского "Сусанина", изувечившего себя для того, чтобы обмануть, хитростью завести в пустыню и погубить своих врагов – персов. Он есть у древнегреческого Полиэна, описывающего времена царя Дария (VI век до н.э.). А у П. Зубова описывается почти слово в слово подвиг средневекового "чиновника татарского хана", таким же образом заманившего в ловушку своих врагов во времена персидского шаха Фируза, в 458 году н.э. [43] .

В "Авесте" Трайтона (Траэтаона), великий иранский царь, победил своего предшественника – царя-змея Заххака. У Фирдоуси царь Фаридун при помощи кузнеца Кавы победил змея Заххака, но не убил его, как в "Авесте", а велел приковать к горе Демавенд, чтобы злодей пребывал там до судного дня. В советское время было принято объяснять любые перипетии человеческих судеб на основе теории классовой борьбы. Поэтому комментаторы Фирдоуси подчёркивали как важнейший фактор борьбы со злом участие иранского пролетария, кузнеца Кавы под знаменем в виде кожаного фартука на стальном копье. Здесь интересно даже не то, что кузнец Кава имеет стальное копьё за тысячу лет до нашей эры, а то, что о стальном копье пишет Фирдоуси за тысячу лет до нашего времени, а его современники, европейские рыцари, в битве при Гастингсе сражались каменными топорами…

 

Распиленный царь Джамшид и отверженные герои

 

Змей Заххак, которого победили царь Фаридун с кузнецом Кавой, был не простым змеем. Поначалу он был арабским царевичем, благородным и богобоязненным юношей. Из-за этих-то его качеств его пригласили на иранский трон вместо Джамшида, легендарного царя древнего Ирана. Джамшид когда-то тоже был хорошим, при нём не было ни смерти, ни вражды, но он сильно возгордился собою. За его заявление: "Мир такой, как я его устроил", бог лишил его благодати. И царём стал Заххак. Началась междоусобица. А Заххака совратил Иблис (сатана), и у царя Заххака змеиные головы стали росли из плеч. Их нужно было кормить человеческими мозгами.

На престоле царь-змей тысячу лет истреблял иранцев, пока его свергли силы добра.

Борьба героя со Змеем – излюбленный сюжет не только иранской мифологии.

Царь-змей Заххак не имел крыльев и не дышал огнём. А "нормальные" иранские Змеи похожи на русского Змея-Горыныча. С ними активно сражаются все древнеиранские богатыри. Образ дракона – крылатого змея, занимает выдающееся место в мировом искусстве и во всех религиях. Полагают, что Змей, он же дракон, представлял собой угрозу, которая потрясла всё человечество, коль скоро он появляется на китайском знамени, в египетской мифологии, в рельефах Ассирии и Мексики, на изображениях архангела Михаила и святого Георгия. В Библии "великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную", есть образ твари, восстающей против Бога.

В Иране герои, победив царя-змея Заххака, приковали его к горе Демавенд, где ему суждено пребывать до судного дня. Герой германо-скандинавского эпоса бог Один тоже победил мирового Змея и заключил его в бездну до конца света. Как отмечают А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский в книге "Начало Ордынской Руси" [25], трудно не узнать здесь апокалипсический сюжет о Сатане, заключённом в бездну на тысячу лет, вплоть до конца света.

В германской мифологии Зигфрид побеждает Змея и рубит его на куски, и примерно так же Святой Георгий разрубает своего змея. Зигфрид ещё и купается в крови убитого дракона, из-за этого его тело становится неуязвимым. Иранские богатыри Рустам и Исфандияр побеждают Змеев – драконов с помощью волшебного сундука, утыканного мечами, который драконы зачем-то проглатывают и при этом истекают кровью. Прятавшийся в сундуке герой, омытый кровью дракона, выходит из укрытия и своим мечом убивает израненного Змея.

Но вернёмся к борьбе змея с Джамшидом и к его над ним победе. Фирдоуси пишет, что Заххак зверски казнил Джамшида, распилив его пилой пополам. В книге Омара Хайяма "Новруз-наме" [46] Заххак разорвал Джамшида на части, как египетский Сет разорвал на части Осириса.

В "Авесте" Джамшид, или Джем – это "Пресветлый Йима" – Яма – лунное божество, а также культурный герой, создатель благ цивилизации, владыка мира в эпоху тысячелетнего золотого века, которого перепиливает пополам его родной брат [23]. На Урале тоже известно имя иранского Ямы. Его именем называется одна из самых высоких гор Южного Урала – Ямантау, недалеко от которой находятся руины Аркаима и ещё двух десятков древних городов. В древнеиндийской и буддийской мифологии тоже есть Йама – Яма, владыка царства мёртвых. В финикийской мифологии имеется Йамму – бог морей, то есть тоже главный бог. На угаритском Олимпе Йамму боролся с богом солнца Баалом. Там Баал победил Йамму с помощью кузнеца Кусар-и-Хусаса, который изготовил ему волшебные палицы. В Библии первым кузнецом был Тубал-Каин, которого считают потомком Каина.

В Библии есть пророк Исайя, который, как и Джамшид, был распилен своими врагами пилой, причем деревянной пилой. Впрочем, задолго до Исайи святой царь Давид тоже казнил своих противников "под железными пилами" (Вторая книга Царств, 12:31). И позднее, в XII веке, в Византии свергнутому императору Андронику, тому самому "Царю славян", отпилили руку…

Кроме пресветлого Йимы в "Авесте" есть ещё один первоцарь – Хаошьянгха, которого можно соотнести с царем Хушангом, дедом Джамшида. У Фирдоуси царь Хушанг представлен как иранский Прометей, первым добывший для людей огонь. Любопытно, что Хаошьянгху иногда именуют "скифом" [24].

Этим далеко не исчерпываются примеры взаимосвязи литературы Востока с христианской литературой, в которой Иисус, по иранской традиции тоже царь-царей – шахиншах, погибает на деревянном кресте, но не распиленный, а распятый…

Потомок царя Джамшида Фаридун, будучи ребёнком, был вынужден спасаться от царя-змея Заххака вместе со священной коровой Бирмаей. Однако Заххак, убив отца Фаридуна, убил и его священную корову Бирмаю. Но Фаридун сумел отомстить змею Заххаку. В качестве параллели: в русской мифологии многоглавых огненных змеев побивает Иван – коровий сын [26, 61].

Священную корову, выкормившую царя, можно найти не только у древних иранцев. Такие священные коровы были и у древних египтян, и у индийцев, и у мусульман разных наций. А героя "Шах-наме" Заля, отца богатыря Рустама, выкормила священная птица – Симург, живущая на горе Адьбурз. В Азии, Греции, даже в Японии рождению национальных героев сопутствуют драматические обстоятельства. Похожие истории произошли с основателем Рима – Ромулом, и с троянским царевичем Парисом. Париса вскормила медведица, Энея – тигрица, Ахиллеса – кентавр Хирон, Зигфрида воспитывал кузнец Регин в лесу. Добродетельный Рама тоже уходил в дикие индийские леса, вместе с женой и братом…

Также удивительно, сколь многие герои воспитывались в чужих семьях и даже в чужих странах. Основатель иранской династии Кейанидов – царь Кей-Кубад перед восхождением на трон оказывается на горе Альбурз, очень далеко от столицы, откуда его приводит на царство богатырь Рустам. Также и царского сына Сиявуша вдали от столицы воспитывает богатырь Рустам. Иранский царь Дараб, который согласно Фирдоуси был отцом и Искандера – Александра Македонского, и его противника – царя Дария, сам в младенчестве был брошен матерью в реку, но чудесно спасся, а впоследствии, совершив ряд ратных подвигов, был допущен к престолу. Известно, что в корзине, будучи младенцем, был опущен в воды Нила будущий пророк Моисей. Из клинописных текстов известно, что похожая судьба была у великого царя Саргона, основателя аккадской державы. Сын Зевса и Данаи Персей вместе с матерью был посажен в ящик и выброшен в море. Вне родины воспитывались иранский шах Бахрам-Гур, вождь аргонавтов Ясон и будущий фараон Эхнатон.

Конечно, у Фирдоуси не всех героев во младенчестве бросают в реку в корзинах, но очень многие из них в юности находятся не в чести и пробивают себе дорогу наверх умом и мечом. Первый иранский царь – Гуштасп (по традиционной хронологии VI век до н.э.) долго жил в Руме, даже был там кузнецом, но женился всё же на дочери румского цезаря-кайсара, и вместе с нею был изгнан в деревню. Потом он совершал подвиги, воевал с хазарами, был призван в Иран. Как раз в его правление в Иране появился Заратустра, и Гуштасп стал зороастрийцем. Здесь у Фирдоуси оказываются современниками хазары и Заратустра, а мы видим параллель с Ромейским императором Диоклетианом.

Сын Гуштаспа Исфандияр распространял зороастрийскую веру по всему Ирану, и он тоже совершал подвиги. Он победил крылатого Змея и Симурга. Он почти неуязвим:

 

... От рожденья он бронзовотелый

Не ранят, мол, его ни меч, ни стрелы…

 

В германской мифологии почти неуязвим Зигфрид. У него есть меч Бальмунг, который вспарывает любую броню. Иранские богатыри Рустам и Исфандияр своими мечами прорубают железные кольчуги, почти как Зигфрид. В битве с Исфандияром Рустам побеждает "отравленной стрелой из дерева Гяз", по совету птицы Симург, которая открывает ему тайну неуязвимости Исфандияра. Рустам – тоже почти неуязвим, но и он погибает от коварства своего родственника. И Зигфрид тоже погибает от коварства своих родственников, показавших врагу Зигфрида его единственное уязвимое место.

У исторических иранских царей из династии Сасанидов - уже в веках нашей эры – тоже бывали отверженные наследники. Впрочем, по хронологии Фирдоуси, между Ахеменидами и Сасанидами не четыре с половиной века, а всего четыре поколения. Оказывается, у последнего иранского царя из династии Ахеменидов – царя Дария, которого победил Александр Македонский – был сын Сасан, который скрылся. Его потомок в четвёртом колене, тоже Сасан, оказывается во владениях персидского царя Бабака. Тот устанавливает царственное происхождение Сасана и отдаёт ему в жёны собственную дочь. Сын Сасана Ардашир оказывается дивно похожим на своего пра-пра-прадеда Бахмана Ардашира (Артаксеркса):

 

… В честь пращуров своих, владевших миром,

Отец назвал младенца Ардаширом.

 

В это время в Рее (древний город вблизи Тегерана) правит царь царей Ардаван, который приближает к себе юного Ардашира Бабакана, но затем за дерзость отправляет его в конюшни конюхом. Там Ардашира замечает Гульнар – любимая жена Ардавана. Вместе с нею Ардашир убегает в Парс, собирает войско и побеждает Ардавана. Но его женой становится не Гульнар, а дочь Ардавана, которая хочет отравить мужа, и это ей почти удаётся. Её изобличают, приговаривают к казни, но её прячет придворный Ардашира, и царь лишь через семь лет узнаёт, что у него есть сын Шапур. И сам Шапур, повзрослев, тоже женится на дочери своего врага – Михрака, и тоже прячет своего сына от отца. Но Ардашир всё же узнаёт о своём внуке Хормузе.

Конечно, без этих приключений была бы пресна книга Фирдоуси [2]. Но ведь и в традиционной Истории мира сказки, приключения и мифы занимают почетное место!

 

Неизвестный Кир Великий

 

На греческом языке иранское имя Ардашир звучит как Артаксеркс…

В традиционной истории Артаксерксами зовут потомков Дария Великого. А в "Шах-наме" Фирлоуси так (Ардаширом) зовут предшественника иранских царей Ахеменидов, Дария Великого – Дараба, и Дария-сына, соперника Искандера. У Фирдоуси между Дарием Великим и Дарием, который сражался с Искандером – Александром Македонским, нет двух веков, и нет между ними ни Ксерксов, ни Артаксерксов!

Ещё интереснее, что традиционный предшественник Дария Великого, Кир Великий (Курош по-персидски, Кирос по-гречески, каменная усыпальница которого находится в Пасаргадах, недалеко от Персеполя) в поэзии Фирдоуси, Низами, Навои – отсутствует вовсе… Более того, русское звучание имени этого царя в современном Иране звучит как нецензурное слово. Это при том, что Кир Великий – исторический объединитель Ирана – занимает особое место в Библии. Он единственный иностранец, кого древние евреи называли "Помазанником божьим". Царь Кир восхваляется Второисайей как тот, кто действует от имени Господа и по Его повелению! Такое высокое почитание евреями иранского царя объясняется тем, что когда в 539 году до н.э. Кир Великий захватил Вавилон, где томились в плену евреи, он разрешил им не только вернуться в Землю Обетованную, но и восстановить разрушенный вавилонским царем Навуходоносором Иерусалимский храм. Также вернул Кир евреям и захваченные сокровища храма, золотые и серебряные сосуды. Более сорока тысяч евреев вернулись в Палестину, но многие остались и нашли своё место в империи Ахеменидов. [27].

Иногда Кира сопоставляют с царём Кей-Хосровом из "Шах-наме"… Возможно, под именем Кир скрыт один из иранских царей, настолько великий, что у летописцев не было необходимости приводить его полное имя, или наоборот – так мог именоваться родственник императора, но не сам император. Позже слово Кир превратилось в титул; им величались восточные владыки и в русских летописях. Например, в Ипатьевской летописи будущий император Византии Андроник именуется Кир Андроник: "В году 6673 пришел из Константинополя сын брата императора, Кир Андроник к Ярославу Галицкому…" [28]. В Новой хронологии Андроник Комнин – "прообраз Иисуса Христа – Царь славян" – одна из ключевых фигур. Носовский и Фоменко утверждают, что он не только гостил, но и царствовал на Руси, причём жил он и во Владимирской Руси. Но и в традиционной истории Андроник – сын русской княжны, а в Тавроскифию (в Киевскую и Владимир-Волынскую Русь) путешествовал также сын Андроника Мануил (Эммануил?!) в качестве посла своего дяди, византийского императора Мануила [28].

Иранский Кир Великий свой последний поход совершил на север. В этом походе он и погиб от рук массагетов – восточных скифов. Уже в наше время была сделана попытка доказать, что Кир Великий описан в Коране, как пророк "Зу-ль-Карнейн – Обладающий двумя рогами". Между тем, у Низами и других поэтов Востока "Двурогим" назывался Искандер – Александр Македонский, культ которого в Азии слился с египетским культом Юпитера-Аммона, двурогого божества.

Л.А. Лелеков в своей диссертации "Авеста в современной науке" [24] отмечает свидетельства Второисайи о царе Кире, как первые иранизмы в Ветхом завете. Считается, что автор текста Второисайи писал в пору владычества старших Ахеменидов и был младшим современником Зороастра. Ветхозаветные и древнегреческие резонансы "Авесты" очень сильны. С "Авестой" совпадает космогония Книги Бытия, сопряжённая со вселенской катастрофой и утратой золотого века, избыточным перенаселением Земли и расселением народов. Знаменитому пассажу Книги Бытия о возврате земледельца, поедателя хлеба, в тот же прах, из которого он вышел, отвечают сюжетно разрозненные, но явно подражательные высказывания в "Авесте": о святости земледелия и о погребении умерших в землю вопреки последующим запретам на эту процедуру. В "Авесте" и в Библии не только мысли, слова и образы в совпадающих пассажах идентичны, вдобавок они выражены одинаковыми синтаксическими конструкциями. Отношения Яхве с Моисеем тождественны отношениям Ахура-Мазды с Зороастром, причём откровения с передачей писания Пятикнижия и Авесты происходили на горе.

У древних греков считалось за честь возводить к Зороастру многое из собственной учёности. Учеником Зороастра был объявлен Пифагор. Общение двух мыслителей якобы имело место в Вавилоне, по иным версиям – в Египте. Грекам казалось, что пифагорейство и зороастризм идеологически очень сходны, если не тождественны. Насколько сходство этих двух учений поражало греков, видно из вторичного мифа о том, как оракул Орфея на Лесбосе толковал о единстве доктрин Зороастра и Пифагора не кому-нибудь, а самому Киру Великому. Из этого видно, что грекам были хорошо известны тонкости зороастрийской теологии, якобы занимавшие Пифагора, задолго до походов Александра Македонского, а иранские цари знали о мудрости древнегреческих мудрецов.

 

 

Древняя Русь и Восток (по книгам Л.А. Лелекова)

 

Один из ведущих историков-иранистов Леонид Аркадьевич Лелеков (1934–1988) всю жизнь профессионально занимался реставрацией художественных памятников. Но у него было и второе любимое дело — изучение истории и культуры древних индоевропейских народов. Иранистика отнюдь не была для него способом заполнения досуга, лёгким хобби. Это была в прямом смысле его вторая жизнь. Круг его интересов и в этой сфере был необычайно широк и разнообразен. По отзывам коллег, знание Л.А. Лелековым отечественной и зарубежной литературы по этой теме было поистине беспрецедентным. Диссертация учёного "Авеста в современной науке" заслуживает отдельного рассказа, а вот его книга "Искусство Древней Руси и Восток" [7] – полностью в русле заявленной темы о культурном взаимодействии между Русью и Ираном.

Вообще, рассматривая взаимосвязи между Русью и Ираном, можно опираться на работы многих советских историков – иранистов. Однако быстро замечаешь, что им, видимо, было очень непросто, оставаясь в рамках традиционной хронологии, привязывать историю Востока к зафиксированным в традиционной истории древним эллинам, индийцам и китайцам. При всём старании в истории Ирана оставались труднообъяснимые провалы.

Другое дело, Л.А. Лелеков. Он питал пристрастие к нетривиальным гипотезам, искал их – порой неосознанно – в трудах других учёных, именно таким гипотезам в значительной мере отдавал предпочтение в собственных исследованиях. Размещенная в Интернете докторская диссертация Лелекова "Авеста в современной науке" [24] не стала книгой, но в ней немало неожиданных деталей, суждений и гипотез. Судя по многим признакам, Лелеков не знал о работах Н.А. Морозова и А.Т. Фоменко, поэтому его книги никак не связаны с Новой хронологией. Однако мысли Леонида Аркадьевича о взаимосвязи сквозь века и пространства искусства и культуры Руси XI–XII веков и Древнего Ирана, ахеменидского и сасанидского периодов, наиболее естественны именно в русле Новой хронологии.

Ведь, поскольку древность восточных культур во многом определяется древностью повествующих о них древнегреческих источников, постольку перенос древнегреческих классических трудов в XII–XIII века н.э. (что необходимо сделать в соответствии с Новой хронологией) соответственно поднимет и древневосточные культуры. Так исчезнут многовековые временные разрывы между Востоком и Русью! Древние скифы, современники античных греков, окажутся жителями древнерусских княжеств Киевской Руси. Если в хрониках своих ближайших соседей, средневековых византийцев, древние русы именуются Тавроскифами, то в свете Новой хронологии приобретёт естественное звучание мысль о двустороннем встречном движении и древних, и средневековых культур Востока и Руси.

 

Бог и небо, мороз и мразь

 

По словам Л.А. Лелекова [7], культурное влияние раннего Ирана простиралось от Атлантики до Японии. Признаки его обнаруживаются повсеме­стно: в Византии, долине Луары, на Балтике, в Индии, Китае – и, не в последнюю очередь, на Руси.

В существующей традиции достоверная история славян начинается не раньше VI века н.э. Однако немало символов и сюжетов привнесено в древнерусскую иконографию из сасанидского времени, из III–VII веков! А в предшествовавшие сасанидской исторические эпохи до недавнего времени мало кто в российской науке пытался загля­нуть, хотя свидетельства лингвистики позволяют начинать историю славян минимум тремя тысячеле­тиями ранее, – если "не тревожить" традиционную хронологию.

С VIII века до н.э. всё пространство от среднего течения Оки до Чер­ного моря и от Днепра к заволжским степям при­надлежало скифам, говорившим на североиранских наречиях. Эти племена заимствовали у иранцев слова "бог" и "небо". Из южных речевых форм пришло тождество понятий "мороз" и "мразь"; и у зороастрийцев, и у Фирдоуси снег и мороз считались ужасными бедствиями. Известные слова "парень", "парни" осмысливаются в древнеиранской лек­сике, где слово "парна" обозначало особый слой молодых неженатых вои­нов, тех, кому ещё предстояло заводить семью. Общение предков славян со скифами, наводившими страх на всю Переднюю Азию: на со­ставителей Ветхого Завета и на могущественных древневосточных царей, – отразилось в таких восточнославянских иранизмах, как "истукан", "идол", "ку­мир", "исполин". В двух последних угадывают­ся североиранские племенные наименования "киммеры" и "спалы". Оттуда внушительность впечатления от вооружённых конников из южнорусских степей, казавшиеся неодоли­мыми великанами.

В славянских и иранских легендах самый чтимый цвет — всегда красный. У славян – "прекрасный", значит "самый красный". Ту же идею красного цвета как символа со­вершенства передаёт имя одного из героев "Шах-наме", Сухраб, буквально "красный блеск, алое сияние".

 

Симаргл-сэнмурв-симург

 

В Древней Руси и в Иране есть особый образ, сразу привлекающий внимание своими качествами и свойствами. Это бог, герой, символ – Симаргл-сэнмурв-симург. В предыдущей подборке "Грации и грифоны" [6] этому персонажу уделено достойное внимание. Л.А. Лелеков в своей книге также пишет о нём. В пантеоне дохристианских киевских богов князя Владимира рядом с высокими человекоподобными Сварогом и Хорсом находился иной бог, крылатый пёс в рыбьей чешуе – Симаргл. Так звучало у славян его иранское имя "сэнмурв" – "симург". Крылья и рыбья чешуя на собаке, мифи­ческом страже воды и растений, обозначали спо­собность Сэнмурва властвовать над тремя стихия­ми: землёй, водой и небом. Эти толко­вания приведены в "Авесте", без которой не удавалось понять этот фантастический образ. Пока тексты "Авесты" не стали достоянием науки, о Симаргле было написано много вымыслов. Его пытались даже раздвоить на Сима и Ръгла. Этим двум богам приду­мывали длинные родословные, с виду довольно правдоподобные. Только успехи иранистики позволили выяснить подлинную историю Симаргла-сэнмурва-симурга.

Его изображение дошло до нас в сотнях образцов: древнерусских и араб­ских, византийских, армянских, китайских, западно­европейских и, конечно, иранских. Кры­латый пес так поразил воображение средневекового мира, что его стали высекать в камне, чеканить по металлу, вышивать золотом на дорогих тканях. Без него не могли обойтись порталы соборов и мантии королей. Но на Западе Сэнмурв был данью художественной моде, не более. На Руси же, как и в самом Иране, он выступал в числе основных божеств. Ни в одном дру­гом заморском крае ему такой чести не оказывали.

Исследованием этого химерического образа занимался академик Б.А. Рыбаков. Он показал, что в Киевской Руси были, несомненно, известны некоторые темы и образы "Авесты", включая Сэнмурва, бога-покровителя растений и урожая. Развитому культу Сэнмурва-Симаргла на Руси мы обязаны множеством самых различных изображений этого древнеиранского божества. Чаще всего его образ украшал широкие серебряные браслеты. Считалось, что Симаргл обе­регает владельца браслетов и наручей от порчи, сглаза и всяких иных напастей. Гравированные и чернёные по серебру русские Симарглы XII–XIII веков с их удлинёнными фигурками мало похожи на плотных и короткошеих Сасанидских Симургов. Развитие образа Симаргла-сэнмурва-симурга шло на Руси своим собственным путём, в известном отрыве от византийской или германской эмблематики, где царили злобные и хищные сэнмурвы с оскаленными пастями и гроз­но воздетыми когтистыми лапами. Можно сделать вывод, что если Русь была знакома с сэнмурвами ещё со скифских времен, то остальная Европа познакомилась с ним гораздо позже, и произошло это в период римско-парфянских войн, – по традиционной хронологии, незадолго до начала н.э. В восприятии Европы скопированные с парфянских боевых штандартов драконоподобные сэнмурвы так и остались символом воинственной мощи.

Сменившая парфян династия Сасанидов наводнила изображениями сэнмурва-симурга весь мир. Сасанидский Иран, самая могущественная (наравне с "древним Римом") держава Евразии, находящаяся на перекрёстке мировых торговых дорог, оказывал глобальное влияние. Византийские императоры и герцоги Южной Европы одевались по сасанидским модам, а на шитье цер­ковных облачений полагалось употреблять узорные ткани восточной работы. Поэтому во всём мире – кроме Руси – сэнмурвы уподоблялись сасанид­ским, ведь местных корней у этого образа, кроме Ирана, Армении и Руси, нигде не было, и отклонений от общепринятой иконографической схемы не возникало.

И только Русь рассматривала сэнмурва-Семаргла по-своему. Ведь для неё он был ста­рым наследием предков. Память о скифских богах держалась на Руси прочно!

Симурги тесно соседствуют с грифонами – фантастическими крылатыми львами.

 

709. Иранский Симург на золотом диске [50].	710. Семиреченский алтарь. Крылатый хищник. Бронза. Алма-Ата. Центральный музей [31]
711. Южные врата собора Рождества Богородицы в Суздале. XIII век. Грифон и Семарглы [52]	712. Византийская ткань с изображением грифона. X век [51]

 

В книгах Г.А. Пугаченковой и М.И. Артамонова по античному и средневековому искусству Средней Азии [29, 30, 31] часто упоминаются тысячелетние разрывы в появлении и развитии образов грифонов и других фантастических животных у разных народов. На наш взгляд, в этих необъяснимых временных разрывах виновата традиционная хронология.

Конечно, образы богов в виде людей, тотемы, символизирующие силы природы, изготовленные в виде изображений львов, быков или птиц, вполне могли появиться у разных народов независимо друг от друга. Но образы и изображения фантастических существ – грифонов, кентавров, сфинксов, – скорее всего, являются объектами заимствования от одного первоначального источника, то есть они были занесены из одной страны в другую в результате культурного взаимодействия. Чрезвычайная распространённость иранских образов сама собою вызывает предположение об общности культурных традиций, а значит и о практической одновременности существования различных культур, использующих стилистически и художественно одинаковые фантастические образы и символы.

 

Митра и Георгий Победоносец

 

Кроме Симургов-Семарглов в русской культуре немало других иранизмов, не только в языческом искусстве, но и в христианской иконописи. Так, не без участия художественной культуры Сасанидского Ирана сложился на Руси образ Георгия Победо­носца. Как уже отмечалось выше, общемировая тема героя-змееборца получила детальную иконографическую разработку именно в Иране. В творчестве Фирдоуси, Низами, Навои, а также в народном эпосе и в религии этот образ – на центральном месте. Вместе с основной идеей змееборства в Закавказье, Сирию, Византию, на Балканы и, конечно, на Русь эхом далёкого прошлого дошли мелкие, но выразительные особенности первоначальной для данного образа Сасанидской иконографии. В одном случае это ленточки "кушти" на ногах коня под Георгием Победо­носцем, в другом – хвост коня, завязанный особым узлом, в третьем - ма­ленькая фигурка слуги, сидящего на коне за спиной Георгия. Каждая из них получает связное истолко­вание только на основе иранских источников.

Если же говорить об одновременности появления, то отметим, что в причудливых узорах крестьянских вы­шивок русского Севера В.А. Городцов, автор книги "Дако-сарматские рели­гиозные элементы в русском народном творчестве", выделил набор композиций, воспроизводившихся на сарматских украшениях полутора тысячелетиями ранее. Могло ли это быть? Или правильнее – усомниться в традиционной хронологии?

Среди многих реплик иранско-сарматских ритуалов особенно впе­чатляет голова быка на жертвеннике, символ культа иранского бога Митры. В книгах А.Т. Фоменко приводятся иллюстрации того, как в XVII веке образ античного Митры, убивающего быка, изображался на русских иконах. Следовательно, сюжет с Митрой считался христианским и православным! Иногда этот сюжет интерпретируют, как связанный с Авраамом [32]. На Востоке вдобавок известно отождествление Авраама с другим великим пророком – Зороастром [33].

 

Иранский Митра на православной иконе [32].	Памятник иранскому богатырю, побеждающему змея-крокодила

 

Знаменитая русская икона "Чудо архангела Михаила о Флоре и Лавре" во многом и поныне остаётся загадкой для истории искус­ства. На ней изображён архангел в рост, а по сторонам, вполоборота к нему – святые Флор и Лавр. Под ними два коня, чёрный и белый. Архангел как бы вручает Флору и Лавру поводья разномастных коней. Загадка сюжета в том, что до "появления" этих святых на Руси, в византийских легендах близнецы Флор и Лавр к коням не имели никакого отношения; они, по преданию, занимались камнетёсным делом. Зато в Иране имеются композиционно очень близкие скульптурные группы, посвящённые солнечному богу Митре с конями и двумя спутниками. Например, в скульптур­ной группе V века н.э. из Хайрхана в Северной Индии: вверху сидит Митра, по правую и левую руку от него видны два божества, внизу два осёд­ланных коня. Идейная структура митраистского изваяния та же, что и на русской иконе, хотя их разделяет ровно тысячелетие. Спутники Митры тоже близнецы, иранские двойники античных Диоскуров; и те, и другие символизировали утренние и вечерние зори. Для христианизации данного сюжета не потребовалось менять компо­зицию, оказалось достаточным облачить Митру в одеяние архангела Михаила.

Эта операция проделывалась и в рамках совсем иных легенд.

 

Див, Пуруша и Юрий Долгорукий

 

В "Слове о полку Игореве" фигурирует мифический персонаж по имени Див, тот, что "кличет в земле незнаемой". Есть гипотеза о происхождении Дива от общеиндоевропейского названия бога све­та и дня, которое приблизительно восстанав­ливается в форме Дейвос, иранское Дэв, откуда пошли его гре­ческий вариант Зевс, индийский Дьяус, поздний французский Dieu. Все упомянутые божества продолжали пользоваться авторитетом и уважением, будь то в Европе или в Индии. А вот автор "Слова" живописует Дива нелестно. Див определённо изображён с отрица­тельной стороны, он враждебен делу князя Игоря. Встаёт вопрос: почему древний благой бог стал в "Слове" носителем злого начала? Ответ прост. Точно такой же перевёртыш произошёл с этим общим для всех индоевропейских племён божеством в Иране. И нигде больше. В Индии, Греции, Италии старый Дейвос – Зевс – Дьяус остался верховным бо­гом и самодержцем. Низвергли его только иранцы. На барельефах в Персеполе Дэвов побеждает царь Дарий. Низвергнутый славянами таинст­венный Див из памят­ника древнерусской словесности встаёт в ряд славяно-иранских соот­ветствий.

Среди произведений древнерусского литературного творчества выделяется сложностью и образным строем "Голубиная Книга". В форме вопросов и ответов она повествует о сотворении мира, о загадках бытия, о происхождении социаль­ной структуры общества. "Отчего зачадилися цари, князья со бояры, да крестьяне?" – вопрошает автор "Голубиной Книги" и тотчас же отвечает, что, де, от уст, рук и вообще от частей тела Христова. Этот мотив сотворе­ния мира ценой великой жертвы, из тела повержен­ного бога, знаком всей индоевропейской мифо­логии, но самый близкий к древнерусскому вариант, безукоризненно совпадающий с ним в структурном отношении, находится в "Ригведе", написан­ной в конце 2-го тысячелетия до н.э., за два тысячелетия до "Голубиной Книги". Сюжет "Ригведы" – сотворение бога­ми мира из тела гиганта Пуруши. От уст Пуруши произошла верхушка общества, то есть жрецы-бра­хманы, от рук – князья, от ног – прочие сословия.

Бессмысленно, казалось бы, спрашивать, почему "основателя" Москвы народная молва про­звала Долгоруким. Ведь ответ заранее дан его со­временниками. Князь Юрий, как уверяет летописец, был жаден до чужих владений, и где мог, прибирал их к рукам, за что и прозван Долгоруким. Но помимо великого князя Юрия Дол­горукого на Руси бывали и другие князья с тем же прозвищем. Никакого сравнения с Юрием по размаху своей деятельности они не вы­держивали, а потому объяснение летописца к ним неприложимо. Напрашивается вывод, что прозвище Дол­горукий было типичным для князей, неважно, выдающихся или нет.

А для нас тут самое важное, что в индоиранских мифах эпитет "Долгорукий" прилагался к вождям племён, царям и даже богам. Так, Долгорукими, то есть способными простереть руку для защиты, покровительства, ис­целения – словом, для обеспечения благополучия подданных, в Индии величали Вишну, Митру, Варуну, да и вообще практически всех богов и полу­богов местного пантеона. Равным образом это наз­вание относилось к героям индийского эпоса Махабхараты и Рамаяны. В каждом из них определение "Дол­горукий" встречается сотни раз. В древнем Иране этот эпитет носили не только легендарные цари, но и исторические, например, Ахемениды. Долгоруким называли религиозного реформато­ра Заратустру.

А потому не исключено, что эти воззрения, представ­ленные в духовной культуре Индии и Ирана, отразились и в прозвищах Юрия Долгорукого и других древ­нерусских князей. В том, что это явление было живо на Руси даже в XII–XIII веках, нет ничего удивительного. В самом Иране в те века некоторых князей тоже звали Долгорукими. Когда один из них пере­селился в Закавказье, это прозвище перевели на грузинский, где оно звучало как Мхаргрдзели. Оно тоже вошло в историю.

 

 

Славяне и Русь

 

Общий для Руси и Востока язык искусства возник не прихотью случая: вся история предков славян и затем Киевской Руси протекала в непрестанном взаимодействии со стра­нами и народами Востока. В южнорусских степях сосуществовали и иранцы, и славяне, и эллины. Эллинство и иранство отложили весомый пласт в русской речи, язы­ческих верованиях, материальной культуре, во всех мелочах быта, даже церковного. На заре письменной истории там господствовали скифы, а затем сарматы, чьи потомки в лице аланских или так называемых салтовских пле­мен продолжали обитать бок о бок со славянами.

Подобные взгляды, напомним, выска­зывали М.В. Ломоносов в XVIII веке и некоторые учёные XIX века. Просто не было археологических доказательств этой теории. Теперь они есть. Уже в наше время на берегах Дона открыты двенадцать салтовских городов-крепостей; специалисты относят их к VIII–IX векам. Ширина их стен, выложенных из белокаменных блоков, достигала иногда шести метров. По арабским источникам, именно салтовское Подонье в VII–VIII веках называ­лось Русью. При этом у арабов очень чётко заметно противопо­ставление племён "руси" и "славян", что характерно и для "Повести временных лет". Например, арабские историки Ибн-Русте и Гардизи опи­сывали набеги воинственной руси на славян ради захвата невольников для продажи в странах Востока. Или: погребальные обычаи Руси отвечают араб­ским описаниям салтовских гробниц-катакомб, но не свидетельствам славянской археологии. Новейшие исследования позволяют утверждать, что "русь" арабских текстов – это потомки сарматских племён Подонья и Предкавказья.

Мы упомянули "Повесть временных лет". В ней под годом 945-ым описывает заключе­ние договора между Русью и Византией.С русской стороны среди прочих вельмож договор подписы­вали Сфандр, Прастен, Фроутан. Это явная передача иранских имён Исфендиар, Ростем, Феридун. Без сомнений, к X веку салтовскую русь основательно разба­вили славяне, варяги, выходцы из Прибалтики, но старые иранские имена – судя по этому сообщению ПВЛ – всё ещё держались в обиходе русской знати. Поэтому названия некоторых славянских племен, например, хорватов, оказываются по происхождению иран­скими.

Салтовские племена, осколки могущественного сарматского союза, в по­литическом отношении зависели от Хазарского кага­ната, который в VIII веке господствовал в Восточной Европе. Он был настоящим государством с чётким административным устройством, с единой ре­лигией и церковью, со своим монетным чеканом. О хазарском влиянии на славян и Киевскую Русь красно­речиво говорят западные, восточные и русские тексты, в которых великие князья, например, Владимир и Ярослав, поименованы титулом "каган". Неведомый нам киевлянин XI–XII веков простодушно нацарапал на стене Софии Киевской: "спаси, господи, кагана нашего".

Русские купцы жили рядом с хорезмийскими, аланскими и персидскими купцами в столице хазарского каганата. И хорезмийцы, и салтовцы-аланы славились как мастера ювелирного дела и тонкой работы по металлу. Они осёдло жили не только в Хазарском каганате, но и далеко за его пределами, вплоть до Польши и Венгрии, где их племенное название "калиш", то есть "хорезмиец", превратилось в нынешнее обозначение ремеслен­ника, специалиста по художественной обработке металла. (Калить металл, закалка)… От них – иранские, кавказские и среднеазиатские узоры на венгерских древностях IX–X веков и на знаменитом роге из русского кургана "Чёр­ная могила".

 

Расстояниям вопреки

 

Вся Восточная Европа в IX–X веках была оплетена нитями культурного общения с хазарами и народами Средней Азии. При этом само понятие Восточной Европы изобретено совсем не­давно. Раньше его не существовало; даже в XIV веке запад Средней Азии и юг России все­ми, и славянами тоже, воспринимались как еди­ное целое, "от моря Константинопольского до реки Иртыша... а в ширину от Дербента до города Булгара". В Булгаре соборную мечеть украшали резь­бой по камню выходцы из Армении и Азербайджа­на, от них образцы восточных орнаментов проникали и на владимир­скую Русь. В эти же годы славянам случалось воочию знакомиться с побережьем Каспия, Гянджой, Шемахой, и с самим Багдадом. Бывало, они воевали с государями Востока или вели торг на базарах Рея, Мосула, Трапезунда. На этих же базарах, в невольничьих рядах, иной раз приходилось им стоять в цепях и ждать: куда забросит их вослед за но­вым хозяином переменчивая судьба, в Дели или Каир?

В тысячевёрстный путь снаряжались купцы с самых северных окра­ин древнерусского государства. В 876 году араб­ские хроники отмечали на караванных путях к Баг­даду "ал-лудаган", то есть ладожан. Большинство торговых дорог из Руси на Восток шло через Каспий задолго до Афанасия Никитина. Не раз военные отряды славян на­водили страх на жителей Дербента и Баку, штурмовали города и уплывали с богатой добычей, но и правители стран Востока не раз часто обращались к помощи русских воинских соединений. Наёмная славянская гвардия была при дворах византийских императоров, арабо-персидских эмиров и даже багдадских халифов. Когда в начале IX века высочайший в мире ислама престол халифа оспаривали два претендента, Амин и Мамун, придворный поэт ал-Хурейми задавался вопросом: "Где его (то есть халифа) стражи... где преторианцы-славяне?" [7].

В 988 году эмиру Дербента служили наёмники из славян и прибалтийских фин­нов. В XII веке русские воевали в Закавказье против восточных царей, но и эта война не поколебала доверия к рус­ским клинкам, воспетым Низами и другими поэтами Ирана. В XIII веке султан сельджуков Аладдин Кейкобад I принял на службу в свою гвардию сла­вян, варягов и кипчаков-половцев, образовавших отдельный "русский" отряд. Русский полк, с вкраплениями из половцев и аланов, в 1370 году был в соста­ве императорской гвардии под Пекином…

Восток, со временем превратившийся для жителей среднерусской равнины в экзотическую даль, продолжал манить русских паломников. Об этом вещают былины и сказания. Очень колоритно "Хождение" игумена Даниила". В начале XII века в большой группе новгородцев и киевлян (с "целой дружиною") игумен Даниил прошёл всю Святую землю. Побывал на приёмах у церковных властей, у предводите­лей крестоносцев, общался с "сарацинами", восходил на Фаворскую гору. Можно дога­дываться, что в Киеве и Новгороде по возвращении "дружины" Даниила с интересом слушали завораживающие рассказы о бытовых подробностях жизни арабов, о замотанных в белое до са­мых глаз наездниках на боевых верблюдах, об обычаях крестоносного воинства и повадках диковинных тва­рей. По рукам хо­дили пальмовые листья, узорная посуда, списки восточных преданий об Акире Премудром, о Соло­моне и Моисее, о царе Дариане...

А Добрыня Андрейкович, ходивший в Константинополь в 1200–1204 годах? Он видел там скрижали Моисеева закона и киот с манной, которую ели евреи при исходе из Египта. Он даже видел там кусок лозы, посаженной Ноем после потопа [63]. Ему показали пилы и свёрла, при помощи которых был сделан крест, на котором распяли Иисуса Христа (они были целы! Неужели же через тысячу двести лет?). В золотых палатах Софийского собора он видел терновый венец, губку, гвозди, багряницу, копьё и трость, и другие предметы страданий Христа. Все эти реликвии находились не в Иерусалиме, а в Константинополе, что соответствует гипотезе Фоменко и Носовского о распятии в Константинополе в 1185 году – нет, не Иисуса Христа, а византийского императора Андроника, "царя славян", казнь которого требовала отмщения и стала причиной крестовых походов и разграбления Царьграда-Константинополя-Иерусалима.

Традиционно считается, что крестоносцы мстили не за Андроника, а за царевича Алексея Исааковича, сбежавшего к ним от своего дяди-императора и пришедшего под стены Константинополя вместе с ними, убитого перед штурмом города. Так пишут и Никита Хониат, и ещё один русский автор начала XIII века, очевидец взятия Царьграда. Этот автор хорошо осведомлён о перипетиях борьбы за город. Он мог быть жителем русской колонии, которая в то время была весьма многочисленна в Царьграде-Константинополе [63]. Русские колонии были и в других восточных городах.

Конечно, не все русские попадали в Азию сво­ей волей. Еще в VIII веке, по свидетельству дамасского поэта ал-Ахталя, русы заполняли невольничьи рынки его родины. Велик был спрос на русских рабынь из-за их красоты, характера и разума. Византийский автор Маврикий Стратег превоз­носил их в VI веке сверх меры, утверждая, что у славян "женщины... разумны больше, чем свойственно человеческой природе". Цену русским неволь­ницам знали даже "повелители правоверных". Так, русскими по матери были багдадский халиф Мустаин (862–866) и халиф из египетской дина­стии Фатимидов, "господин толкования", Хаким (996–1021). Русской была и мать византийского императора Андроника – "царя славян" [28].

 

Бахрам-Гур и Будда на Руси

 

При всей общности древней культуры "на местах" шли свои культурные процессы. Теперь уже не установить, какие восточные сказания занесли на Русь возвращавшиеся домой воины и купцы, а какие остались от "седой древности". В частности, как полагают, "от книг бытей татарских" гуляли по Руси два замысловатых сюжета сасанидской эпохи – о метком стрелке из лука, пришившем удачным попаданием копыто оленя к уху, и о препирательстве двух сов из-за приданого – разорённых селений. Первый эпизод имеется в легендах о шахе Бахрам-Гуре и в иллюстрациях к ним на чеканных серебряных и бронзовых блю­дах. Три блюда с изображением этой охоты хранятся в Эрмитаже. Второй эпизод связы­вается с именем шаха Хосрова Ануширвана. Он есть у Фирдоуси в "Шах-наме", и у Низами в "Сокровищнице тайн". На Руси оба эти рассказа превратились в "Повесть о разуме человеческом", и хотя иранские имена героев заменены татарскими, суть поучения оста­лась той же, что и в иранских сказаниях IV–VII веков.

Не менее ярко отразилась в русской культуре одна из жемчужин буддийской книжности, а именно жи­тийная легенда святого Будды. В процессе христианской перелицовки она приняла форму повествования о Варлааме и Иоасафе. Образность, глубина нравственного чувства, глубо­кий смысл вставных притч превратили буддийскую легенду в любимое чтение всей Европы. Повесть пере­ведена на латынь, на испанский, немецкий, армян­ский, арабский, на славянские языки; её перелагали стихами, иллюстрирова­ли красочными миниатюрами. На Руси роман об от­шельнике монахе Варлааме и обращённом им "в пра­вую веру" царском сыне Иоасафе с XII века до XIX-го читали в боярских покоях и в раскольничьих скитах. Индия превратилась под пером авторов переделки во "внутреннюю часть эфиопской страны, называемой Индией", буддийский культовый термин "бодхи-саттва" – в собственное имя Иоасаф. Но для русского инока были важнее Появились духовные стихи и песни о царевиче Иоасафе, в которых угадываются привкус индийского колорита: золотые колесницы, звуки трубы; сохранились "чудеса Востока" вроде рассказ о звере единороге, символе смерти, о морских путешест­виях, о дивах дивных и о свете души. Рассказ же о том, как отец пытался оградить юного Иоасафа от познания бед этого мира: скорби, смерти, старости, нищеты – и что из этого вышло, буквально повторя­ет буддийское предание.

 

Печенеги и половцы между Русью и Ираном

 

Есть интересная геополитическая загадка. Традиционно считается, что была Русь, и был Восток. А между ним – печенеги и половцы. Обширное пространство южнорусских степей так и именовалось Полем Половецким, Степью, а война Леса и Степи просто переполняет многие исторические труды. Из-за этого аж до вынужденного бегства в Индию Афанасия Никитина, и возвращения его со своими знаменитыми записками на Руси якобы знать не знали ни про Персию, ни про Индию. И при этом территории западнорусских княжеств бук­вально усеяны кладами, содержащими массу багдадских и сасанидских серебряных дирхемов…

Можно понять, что находящиеся между "центрами силы" – Ираном и Русью – половцы и печенеги имели смешанный русско-иранский национальный состав с соответствующим суржиком в качестве языка, и зарабатывали и там, и там – в качестве купцов или воинов…

Под знамёнами русских князей половцы ходили воевать русские же города, их боевые отряды показывались под стенами Минска и Смоленска, Новгорода и Пскова. Враждующие русские князья "приводили поганых толковин" на Русь. Сам Мономах навёл на Минск орду Читеевичей и их руками не оставил в городе "ни челядина, ни скотины". В 1093 году половецкая хатунь впервые стала вели­кой княгиней киевской, женой Святополка II. Отец её, знаменитый Тугоркан, чьё имя вошло в русские былины, разбив Святополка и Мономаха, навязал им выгодные условия мира и посадил дочь на киевский престол. Правда, через некоторое время с помо­щью Мономаха русский зять хана половецкого, пре­зрев родственные чувства, отплатил тестю страш­ным разгромом. Сам Тугоркан пал на поле этого "семей­ного" побоища.

Другой половецкий хан, Боняк, тот самый, что, по легенде, впоследствии рассёк Золотые ворота Кие­ва, заставил говорить о себе всю Европу, решив исход распри двух русских князей, Давида Волын­ского и Святополка Киевского. Боняка призвал под свои знамёна Давид, а сторону Святополка приняла венгерская королевская рать. В 1099 году на реке Сане сошлись оба войска. Боняк сумел опрокинуть рыцарскую конницу венгров и гнал её два дня. Страшное поражение мадьяр поразило европейских владык. Половец­кие отряды были немедленно приняты на службу к германскому императору. Уже под его знамёнами они вторгались в Италию. Да и венгерские короли сочли за лучшее об­завестись половецкой гвардией.

Л.А. Лелеков, оставаясь верным традиционной хронологии, уверен, что всё это происходило задолго до татаро-монгольского похода в Европу, однако напрашивается параллель между русско-половецкой и татаро-монгольской Ордой. Почти все Рюриковичи породнились с половецкой знатью, пример чему тоже подал Мо­номах, женив сыновей на юных половецких царев­нах. Половцы вошли в систему Киевского княжества как постоянный фактор.

Однако нельзя забывать, что не только с Киевским княжеством води­ли половцы тесную дружбу. Стóит посмотреть на маски степных витязей, украшающие сте­ны Георгиевского собора в Юрьеве Польском, что­бы оценить степень воздействия половецкого быта на далёкую для Киева Суздальщину. Русские ваятели рядом с ликами святителей и архангелов изобра­зили басурман в высоких остроконечных шапках, с кольцами в ушах, подкрученными усами и бриты­ми подбородками. Христианскую церковь изукрасили выразительными масками алано-болгарских и поло­вецких союзников из ближайшего окружения суз­дальских князей.

Не раз водил на Киев половецкие орды основатель Москвы, Владимиро-Суздальский князь Юрий Долгорукий, когда с ним шла "вся Половецкая земля … межи Волгой и Днепром". Женат он был на половчанке, приважи­вал к своему двору "лепших" ханов половецких из волго-яицких орд, тех, что сидели на великом Волжско-Каспийском торговом пути.

Кроме половцев суздальские князья искали союзников сре­ди аланских племён. Через аланов были завязаны дружественные отно­шения с Грузией, царством могущественным и единоверным. Впрочем, и половцы нередко дружили с грузинскими царями, о чём известно из легенды о степной траве емшан [63]. Этот фраг­мент степного половецкого эпоса, вошедший в школьные хрестоматии, ценен ещё и тем, что хоро­шо вскрывает сложность русско-кавказско-половец­ких союзов. Очень многие русские князья были женаты на "ясынях", то есть аланках-осетинках. А на владимиро-суздальском престоле великая кня­гиня аланского происхождения была скорее прави­лом, чем исключением. Выходцам с Кавказа доверя­лись важные посты. Так, на беду себе князь Андрей Боголюбский вручил ключи от своей сокровищницы, а стало быть, и власть при дворе Амбалу, родственнику жены-осетинки. Амбал, кня­гиня и другие её родственники в сговоре с не­довольным боярством погубили Андрея Боголюбского.

С Кавказом тесно переплелись до­роги и его сына Геор­гия.

 

Князь Георгий и царица Тамара

 

Сын Андрея Боголюбского, князь Георгий, любил свой меч да чару зелена вина, государственные же дела ему были в тягость. В то время грузинские феодалы искали жениха для знаменитой царицы Тамары. Георгий показался им лучшим претендентом. В 1185 году состоялась свадьба. Геор­гий успел даже отличиться в нескольких схватках, но проницательная Тамара скоро разглядела в нем за­взятого бражника и беспутного гуляку. Георгию пришлось удалиться в изгнание. Он ещё пытался вломиться в Грузию во главе сбродного полуразбойничьего отряда и мечом вернуть себе венец, но был разбит. Снова последовало изгна­ние, авантюрные похождения на службе у мелких князьков и мусульманских эмиров и гибель в безвестной стороне.

Новый муж царицы Тамары, опять лихой боец, но вместе с тем и государственный деятель, Давид Сослан, родом был осетином.

История князя Георгия – это пример широты связей между Древней Русью и Востоком. Его свадьба с царицей Тамарой требо­вала пышных посольств и неслыханной роскоши. В обе стороны через перевалы Кавказа шли кара­ваны с дарами. На юг везли собольи меха, льняную пряжу (она ценилась лишь немного ниже узорных шелков, от­правленных на север), тиснённую золотом кожу, серебряные ковчежцы, янтарь. А в полуночную сто­рону – серебряную же посуду в затейливых орна­ментах, литые тигельные булаты индийской работы, ожерелья, самоцветы, инкрустированную утварь. Бытовой уклад XII века выливался в непрерывное взаимопроникновение художествен­ных ценностей. Из страны в страну переезжали сотни людей в национальных одеждах, при дорогом оружии. Их кони выступали в расши­тых попонах, уздечные наборы гремели фигурными бляхами. Орнаментальные мотивы иноземно­го дела, в первую очередь, попадали на глаза. С прикладных изделий орнамент расползался по стенам дворцов и храмов.

А вот как, по мнению историков, попадало на Русь в XIII–XIV веках (то есть через сто-двести лет после князя Георгия) прослав­ленное сасанидское серебро, сработанное – по традиционной версии истории – семью-шестью столетиями ранее. Сначала оно завозилось среднеазиатскими купцами на Каму, к югре, то есть к предкам хантов, манси и других северных народов. В Прикамье это серебро почему-то было самым желанным товаром. Лучшая в мире коллек­ция сасанидского серебра (ныне в Государственном Эрмитаже) почти вся составлена из прикамских на­ходок. В самом Иране не найдено и десятой доли того, чем располагает Эрмитаж! В XIII–XIV веках на верхнюю Волгу и Каму стали проникать новгородцы. Югра от­купалась от них серебром иранской и среднеазиат­ской работы, ходившим вместо денежных единиц. Это сасанидское серебро называлось в Новгороде "закамским". А из Новгорода оно попадало в сундуки Ивана Калиты. В 1332 году он специально требовал от новгородцев дани "закамским серебром".

Ещё один пример широты связей между Древней Русью и Востоком – история тётки той же царицы Тамары, которая в 1154 году была вы­дана за волынского князя Изяслава. На степной Руси, за стенами златоверхого терема, грузинка Русудан обитала не­долго. Изяслав умер, а Русудан, едва ли своей во­лей, из славянских хором попала в камен­ные чертоги султана Санджара из рода Великих Сельджуков, в то время властелина Азии. Почти тотчас же она утратила и нового мужа, после чего ей пришлось вернуться на родину. Прихоти судьбы, бросавшей грузинскую царевну из теснин родных ущелий сначала в луговое приволье южной России, а затем в золоченую клетку султанского га­рема, не поразили, как не­что из ряда вон выходящее, современников-лето­писцев. Для них бревенчатая столица Изяслава отличалась от сельджукской столицы только размерами. Иначе говоря, резкого контраста между культурно-историческими зонами не было, в том числе и потому, что они граничили с одним и тем же Половецким Полем. Все посольства и сва­дебные поезда, так или иначе, пересекали его.

Половцев можно найти всегда и везде: у Юрия Долгорукого, грузинских Багратидов, Сельджуков, хорезмшахов; в Египте они составляли отборные корпуса личной охраны госу­дарей, а то и правили сами. Половцы были своими и на Суздальщине, и в долине Нила, воспринимая и пе­ренося по Евразии ремесло, поверья, древние ска­зания.

Нынешние исторические представления о половцах зачастую опираются на летописные цитаты типа "окаянный и безбожный, треклятый Кончак" или "Боняк без­божный, шелудивый... хищник", но это не значит, что половцы были дикарями. Вы­сота половецкой культуры удостоверена лингвистикой и археологией. Через половцев Россия в родстве с Персией.

Сохранился поздний список древнерусского описания половецкого календаря, построенного по центральноазиатским образцам с двенадцатеричным циклом. Раз это сочинение продолжали переписывать даже в XVII веке, следует полагать, что в то время ещё помнили, кто такие были половцы.

 

Иранизмы в "Слове о полку Игореве"

 

В том, насколько глубоко проросли корни русско-половецкого переплетения, можно убедиться, раскрыв "Слово о полку Игореве". Оно наполнено терминами из восточных языков. Тут и имена личные, и племенные наи­менования, названия рек и городов, титулы, обозна­чения бытовых понятий. Автор "Слова", к примеру, помнит, что за сто лет до него Олег "Гориславич", злой гений молодой Руси, именовался ка­ганом. Ему, как родные, знакомы тюркские слова ортма, япончица, телега, хоругвь, сабля, чага, ко­щей, болван… Он не поясняет их, поскольку для читателя всё это обыденное, понятное.

Весьма часто звучит в "Слове…" редкий для всей древнерусской и вообще древней и средневековой литературы эпитет "си­ний". Обозначения этого цвета нет ни в Биб­лии, ни в Авесте, ни у Гомера. Овидию и Вергилию фиалки казались чёрными. За не­имением собственного слова для обозначения синего цвета византийцы пользовались искусственным оборотом "персидский цвет". Нет упоминаний синего цвета даже в очень позднем Коране. А вот древний и кочевой Восток пользовался синими и голубыми красителями, любил их оттенки, разве что кроме глубокого тёмно-синего, цвета траура. Как раз это траурное ощущение неотврати­мости грядущего рока призваны в "Слове" передать "синие молнии", "синее вино, с горем смешанное", "синяя мгла", "синее море", "синий Дон". Стано­вится явным желание автора выделить образ половецкой стороны, как синей вообще. Ведь и древнегреческое название Чёрного моря – Понт Эвксинский – оказывается переделкой ещё более древнего иран­ского слова "ахшайна", что означает оттенок тёмно-синего цвета. Причерноморье называлось синим краем задолго до половцев, ещё в раннескифскую пору.

И древний Див, и "великий Хорс" в этой поэме – тоже от скифов и иранцев. К этим божест­вам обращена мысль автора "Слова", но не к Христу. Не у богоматери надеется получить Ярославна спасе­ние для мужа и сына, а у солнца, ветра и реки. Стоит вспомнить, что как раз в это время слагались под пером Руставели строфы "Витязя в тигровой шкуре", пронизанные совершенно тем же внецерковным восприятием жизни. О том же говорят резные украшения армянских и суз­дальских храмов. В сюжетах, композициях, даже начертаниях символического архитектурного орна­мента, будь то пойма Клязьмы или горные долины Армении, словом, в каждой частности и общем впечатлении неизменно просвечивает Восток.

Орнаменты и арабески

 

Когда заходит речь об искусстве Востока, чаще всего подразумеваются прихотливые узоры арабесок, их растительная плетёнка. Часто такие узоры считают намеренным украша­тельством, декоративной и бессодержатель­ной разделкой поверхностей. Совсем иначе воспринимало орнамент само Средне­вековье. То, что мы толкуем как бессодержатель­ный декор, было полно глубочайшей духовной сути. Декоративно-прикладного и развлекающего искусства тогда не существовало вообще. Знаки и символы средневековой орнаментики ценились по тому же счёту, который предъявляется ныне к живо­писи. Каждому знаку или символу отводились строго определён­ные место и значение, о чём гласят средневековые тексты.

Особый интерес вызывают "восточные" орнаменты и изображения на стенах древнерусских Владимирско-Суздальских соборов. Многие из рельефных украшений Дмитриевского собора нельзя встретить нигде более на Руси. Это парные львы с общей личиной-маской, то есть об одной голове, затем парные же птицы с перевитыми шеями, львы вперекрёст, герой, поражающий льва, и зверь на задних ногах у дерева. Эти сюжеты выделены не случайно. В мо­мент постройки Дмитриевского собора всем этим художественным символам было уже пять тысяч лет. Впервые они отмечены историками искусства на печатях Ме­сопотамии, в 4-м тысячелетии до н.э. Не были построены ещё стены Вавилона и пирамиды в дельте Нила, а мысли древних обитате­лей Передней Азии уже вращались вокруг магиче­ского подтекста этих изображений.

Как же дошли эти сюжеты предшумерской эпохи в том же художественном воплощении до бере­гов Клязьмы, через пять тысячелетий и громадные расстояния? Объяснение историков таково. Первым условием их появления на Руси было длительное бытование у себя на родине. Например, львы с общей личиной-маской "дожили" до времён Александра Македонского. Они ук­рашали золотую посуду ахеменидской Персии (VI–IV века до н.э.) и бронзы Луристана. По торговым путям эти изде­лия проникали и на запад, в гомеровскую Грецию, и на восток, к кочевникам Горного Алтая. Когда несколькими веками позже эта тема дошла до Китая, львов там заменили тиграми.

В XI–XIII веках н.э. в Средней и Малой Азии, в Закав­казье, да и в самом Иране вдруг снова обострился интерес к различным древневосточным мотивам, и прежде всего к этому. Помимо львов, применяя знакомую схему, на каменных рельефах, на бронзовых светильниках и чашах, на тканях стали изображать парных сфинксов и сиринов об одной голове.

В тот же период отмечены случаи ис­пользования этой схемы в романском скульптурном декоре и на Руси, а заканчивается её история памятниками XVI века. Это исфаганский дворец Чихиль-сутун (Сорок Колонн) и стены индийского города Биджапура, где, кстати, плечи и бёдра львов отмечены такими же спира­лями, как и на Дмитриевском соборе во Владимире.

Разумеется, знали этот образ и в других странах Ближнего Востока. Одно из самых блестящих художественных воплощений его хранит керамическая облицовка дворца XIII века в сельджукидской Малой Азии, недавно раскопанного не­мецкими археологами. Иконографи­ческая программа сюжетного декора на этих обли­цовках во многом совпадает с той, что опре­деляла тематику Дмитриевских рельефов. Кроме птиц с перевитыми шеями, в ней встречаются геральдические орлы, львы, птицы у древа жизни и пооди­ночке, сцены терзания и, что очень интересно, всадники в нимбах. Они показаны примерно так же, как на Дмитриевском соборе. При полном стилисти­ческом различии этих образов идейно-символиче­ский подтекст их очень близок. Среди рельефов на Дмитриевском соборе есть и некоторые другие изображения (минимум шестнадцать сюжетов) тоже пятитысячелетней давности. Это, например, сцены терза­ния жертв хищными зверями и птицами, образы парных львов, птиц с хохолками у древа жизни, орла между двух львов. Их совершенно серьёзно считают восходящими к камнерезному ремеслу Месопотамии 4-го тысячелетия до н.э.

 

713. Львы с общей головой на Дмитриевском соборе во Владимире. Конец XII века [7]	714. Византийские львы с общей головой. Рисунок на ткани. X век [53]
715. Скифское деревянное украшение упряжи – два тигро-грифона с общей головой. Алтай. Туэкта, первый курган. Эрмитаж…[31, 53]	716. Скифские украшения. Звери с одной головой. Из коллекции Музея истории Украины. [56, СД-диск. Золото скифов]

Иконография и символика в зодчестве

 

Итак, иконография, символика и отчасти сти­листика рельефов Дмитриевского собора тысячелетиями шлифовались на берегах Евфрата. Доведённые за эти тысячелетия до совершенства, в эпоху Средних веков сюжеты бесконечное число раз изображались на изделиях мастерских Багдада, Дамаска, Каира, Мешхеда, Нишапура, Рея, Ани, Двина, Коньи, Палер­мо, Кайруана и Кордовы. Мир был наводнён товарами восточного ре­месла. Ими государи Византии одаривали послов, ими выплачивали содержание наёмным отрядам воинственных скандинавов, анг­лов и русов, ими откупались от кочевников, из века в век грабивших побережье Чёрного моря, Балканы, Прикарпатье. Без особых колебаний можно считать факт иранского происхождения данных образцов доказанным всю­ду, будь то сказочный Китай, романская Франция или залесская Владимирская Русь.

А как же они попали именно в долину Клязьмы, и не абы куда, а на стены христианского собора? По мнению учёных, взирающих на прошлое с сегодняшних позиций, наши предки просто срисовали их с иранских тканей. Об этом, по мнению некоторых учёных, говорит строчное расположение рисунков ря­дами. Оно, действительно, было типичным для узорных тканей постсасанидского Востока VIII–X веков, поэтому и была выдвинута гипотеза о переносе данных сюжетов на стены Дмитриевского собора из текстильных орна­ментов. Однако эта гипотеза мгновенно переводит наших с вами предков, впервые строивших во Владимире каменный христианский храм, в разряд каких-то дикарей. С этим трудно согласиться.

А посмотрим на резное убран­ство другого древнерусского памятника, Георгиев­ского собора в Юрьеве Польском первой трети XIII века. Его декор внеш­не совсем иного характера. Игра символическими уподоблениями на темы животного мира здесь отступает перед всеобъемлющей орнаментальной метафорой, выраженной пре­имущественно растительными мотивами. Такая "ковровая" орнаментация стены характерна почти для всей архитектуры стран ислама, и она тоже ведёт начало от древневосточных сооружений Двуречья и Ирана!

Конечно, и заимствования, и копирование имели место. И всё же надо понимать смысл и появления "образцов", и причин их "копирования". Посмотрим на историю одежды. Дорогое азиатское платье высоко ценила и церковная, и светская знать. Прежде всего цареградский двор усвоил манеру но­сить златотканые одеяния, сперва сасанидские, а позже дамасские и багдадские. Отсюда мода перекинулась на Западную Европу. Расшитые изобра­жениями драконов, грифонов, симургов и прочих диковинных тварей восточного фольклора, такие одежды вызывали понятное негодование от­цов христианской церкви. Но традиция была прочна, а самой ве­ской причиной ценности таких одеяний – что отмечают сами историки – была вера в магическую силу таинственных узоров.

Вот в чём суть-то! Вера в магию, продолжение магического религиозного опыта прошлого двигало и текстильщиками, и строителями Дмитриевского и других соборов той поры, а не желание "срисовать красиво". Тем более, что храмы строили мастера, а не местные самоучки. Кстати европейский Запад повторял моти­вы арабского и персидского "декора" с не меньшим усердием. Так, на пор­талах готических соборов Англии XIV века и сегодня можно видеть орнаментальные вставки из при­чудливых знаков арабского куфического письма.

 

Восточное стекло и египетский хрусталь на Руси

 

Расписанные эмалью и позолотой хрупкие сосуды из Ракки, Фустата или Алеппо переполняли сокровищницы светских и церковных феодалов мира. Очень много фрагментов такого редкостного стекла найдено в Швеции. На Руси большинство находок сделано на северо-западе: в Новогрудке, Турове, Пинске и в "господине Великом Новгороде". При раскопках усадьбы новгородского семейства Лукиничей были найдены фрагменты примерно пятидесяти драгоценных люстровых сосудов; количество весь­ма впечатляющее. А Лукиничей при всём том нель­зя отнести к числу высшей новгородской знати. А вот в Турово-Пинской земле XII века предпочи­тали египетский резной хрусталь с орлами, грифо­нами, восьмиугольными звёздами. Здесь находки тоже довольно многочисленны, значит, сношения Руси с далё­ким Востоком поддер­живалась постоянно.

Идентичен декор на новгородской деревянной колонне XI века – и на керамической вазе IX века, изготовленной умельцами из иранского города Рея. Из сопоставления двух иконографически близких изображений "древа жизни" трудно сделать иной вывод, кроме того, что новгородские резчики были знакомы с рейской керамикой или стеклом ранних форм.

 

717. Птицы с перевитыми шеями на Дмитриевском соборе. XII век н.э. [7]	718. Львы с перевитыми шеями на Дмитриевском соборе. XII век н.э. [7]
719. Палетка Нармера. Древний Египет. Звери с перевитыми шеями. [57].	720. Оттиск печати из Урука. Месопотамия. Полагают, середина 4-го тысячелетия до н.э. [53]

 

Резные травы памятников Востока и Руси

 

Симво­лизм восточного искусства и традиционность его внеш­них форм порождены духовной атмосферой Древ­него Востока. Недаром один из буддийских текстов приписывал основателю этой мировой религии знаменательное изречение: "Художник приготовил краски, дабы создать картину, которую нельзя увидеть глазами". Это – о магии. Химеры архаической Месопотамии на стенах вла­димирских соборов наглядно свидетельствуют о том, как велика была приверженность Средневековья к традиционной премудрости, как строго полагалось блюсти её образы. Часть этих древнейших символов, особенно тех, что были выражены темами животного царства, те же львы об одной голове или сцены терзания, довольно равномерно распределилась во всех краях мира; любому средневековому мотиву от Атлантики до Китая находится иконографически родственное соответствие в искусстве Древнего Востока.

Но иконографические подобия Георгиев­скому собору XIII века имелись только среди памятников Востока. Иначе говоря, иконографи­ческие "древа жизни", "резные травы" на его стенах имеют подобия только на Востоке. Ничего хотя бы отдаленно сравнимого нельзя ука­зать даже в Византии, а о романских сооружениях не приходится и рассуждать. Русь и Древний Восток строили отвлечённую, символическую картину мира в орнаменте одинаково, иконографически тожде­ственными фигурами предельно стилизованного растительного узора, так, некоторые изображения на стенах Георгиевского собора, хивинской мечети и Древней Персии абсолютно тождественны. Вопрос только в многотысячелетнем "провале".

Культура, для всего мира во многом единая ещё в X–XI веках, всего столетием позже явно пошла разными дорогами. Мысль о различии художественных культур христи­анского Запада и Востока, начавшегося с рубежа XII–XIII веков, не нова. Также давно решено, что разделение в области искусства последовало за более глубоким расколом всей духовной культуры. Но вот причастность цивилизации Востока к эволюции древнерусской культуры вызывает споры, хотя нет более веских и значительных доказательств этой причаст­ности, чем история и характер русской орнаментики. Наглядное различие Дмитриевского (XII век) и Георгиевского (XIII век) соборов показывает тенденции развития древнерус­ской орнаментики и позволяет оценить скорость процесса.

Во второй половине XIII столетия древние орнаменты на стенах православных храмов изменились. В среде магов – чародеев, церковников – происходила замена Иоаннов, ещё "помнивших родство", на Иоаннов, "родства не помнящих". Уже в том же XIII, а тем более XIV–XV веках потребовались – и появились, новые толкования изображений; теперь не различалось уже понятное совсем недавно зерно первоначального, не исключено, и на самом деле пятитысячелетнего смысла. Художественность русских мастеров отныне эволюционировала без опоры на древний опыт. В лучших образцах орнаментов XV–XVI, например, на царских вратах из Пафнутьево-Боровского монастыря, ростовской церкви Вознесения 1566 года, или храма Сергия Радонежского в Кирилло-Белозерском монастыре – "восточ­ность" приходится доказывать спе­циальным исследованием [7].

Вслед за Л.А. Лелековым хочется повторить: Руси хватило двух столетий, чтобы забыть о смысле древних орнаментов, который был неизменным на Востоке в течение тысяч лет.

 

Грифон и единорог, как воплощения Иисуса Христа

 

Сегодня не принято говорить о том, что очень многие христианские символы и образы имеют восточные корни. Иранские грифоны, единороги, стреляющие из лука кен­тавры, создан­ные воображением переднеазиатского Востока в 4–2-м тысячелетиях до н.э., имеют многочисленные воплощения в европейском искусстве Средневековья, эпохи Возрождения и Нового времени.

Из восточных чудищ, вроде тех, что укра­шали врата Иштар в Вавилоне, христиан особенно заинтересовал единорог. О нём слагали легенды. Богословы всерьёз рассуж­дали о том, что единорога следует уподобить Христу, ибо его рог символизирует единство Отца и Сына. Единорог попал и в русскую псал­тырь. Он красовался на знамени Ермака в его сибирском походе. Образы иранского "звериного стиля" в эпоху Средневековья – говорят историки – возродились, получили новые толкования, их старательно живописали художники и воспевали поэты. Их тысячелетняя древность возбуждала бла­гоговейный ужас и желание познать символизируе­мые ими откровения. То, что византийские, грузинские, иранские образцы изоб­разительного фольклора добрались до стен русских храмов, показывает, что Древняя Русь чаще руководилась языческими суевериями, нежели церковной догматикой. Да и та, бывало, с лёгкостью подменяла Христа вавилонским единорогом.

Вероучители Руси – византийцы, были ближайшими соседями Сасанидского Ирана и во многом подражали восточному укладу. Великие императоры Константин и Юстиниан копировали сасанидских шахин­шахов, и даже Христа величали "царём царей" – шахиншахом по персидскому образцу. В Константинополе и под его стенами воздвигались мечети, гробницы потомков пророка Мухаммеда и его сподвижников. Сами византийцы считали, что ислам – это разновидность христиан­ства. Несколько веков спустя Данте тоже полагал, что ислам сродни христианству.

Во второй половине XX века была открыта согдийская живопись на стенах Пенджикента. Среди множества сюжетов там есть изображение трёх кон­ных царей, едущих на поклонение. Цель их поездки выражена характерным жестом правой руки с поднятым указательным пальцем. На всём Сред­нем Востоке такой жест означал крайнюю степень почтения: так полагалось приветство­вать божество. Так это изображалось на сасанидских скальных рельефах. Точно такую же – в иконографическом плане – группу из трёх всадников, спешащих на поклонение младенцу Христу, традиционно изображали на хри­стианских иконах и фресках, как "Поклонение волхвов", с тем же характерным жестом правой руки. На всех ранних памятниках волхвы неукоснительно показаны одетыми в пер­сидские одежды, поскольку легенда о поклонении волхвов была воспри­нята первоначальным христианством из зороастрийских верований. Опять встаёт вопрос о хронологии!

О том, что образ Иисуса Христа в Средние века в Европе воплощался через образы изначально иранских грифонов, известно от христианских авторов [34]. Рассказывая о коллекции Венского Музея истории искусства, Е. Рачеева описывает сосуд для омовения рук в форме грифона, относимый к XII веку. "Грозная сила и энергия исходят от облика грифона. Во времена Средневековья грифон – легендарное животное с птичьей головой, телом львицы и крыльями орла, наделялся магической силой. Его изображения использовались в украшениях замков и в церковных ритуалах… Его сакральный смысл состоял в очищении души и в олицетворении Иисуса Христа" [35].

В ранней христианской иконографии грифон олицетворял неумолимые силы возмездия, что соответствует традициям древних греков, у которых богиня возмездия Немезида летала на колеснице, запряжённой парой грифонов. Однако "…к XIV веку символическая трактовка изображения грифона была коренным образом переосмыслена: теперь фантастическое гибридное существо стало ассоциироваться с двойственной природой Христа: божественной в образе птицы и человеческой в образе животного" [34]. Эта метаморфоза отразилась и в литературе того времени. Данте в "Божественной комедии" описывает триумфальную колесницу церкви, запряжённую грифонами. На картинах европейских художников грифоны изображались на саркофаге Иисуса Христа. Собственно, в этом нет ничего удивительного, если вспомнить, что по Библии грифоны в образе херувимов – крылатых львов или крылатых быков – охраняли райский сад, Эдем. На Руси ощутимое влияние восточных образцов не исчезало вплоть до Нового времени. Но всё же грифону, символу династии Романовых, не удалось заместить на гербе России другого фантастического зверя – двуглавого орла.

Симво­лизм восточного искусства и традиционность его внеш­них форм были порождены духовной атмосферой Древ­него Востока. Недаром один из ранних буддийских текстов приписывал основателю этой мировой религии знаменательное изречение: "Художник приготовил краски, дабы создать картину, которую нельзя увидеть глазами".

В XI веке Бируни задавал вопрос: "… откуда мы знали бы предания народов, если бы не вечные памятники пера?". Муд­рый, тысячелетний Восток покоится в кругу средневе­ковых цивилизаций как океан чудес и тайн. В его глу­бинах отстаивались и потом разносились течени­ем торговых рек образы искусства, темы сказаний, незыблемые, как откровение истины. И письменные и каменные летописи памятников культуры Древней Руси и Востока ещё хранят предания об их общем прошлом [7].

 

721. Грифон – герб приора ордена Сиона [37]	722. Грифон – герб Михаила Романова [54]
723. Грузинский грифон. Оборотная сторона иконы. Собор Святого Михаила Архангела [58].	724. Грифон на иранской почтовой марке. 1971 год – ۱۳۵۰(1350) год по Хиджре.

 

Summary: складываются ли осколки в единую картину

 

Иран как промышленный центр мира

 

Ныне большинству историков Иран представляется "белым пятном" на карте прошлого, рядом с которым едва различимы пунктиры границ и точки городов Месопотамии и Древней Индии. В шумерских и вавилонских текстах упоминаются иранские города Аван и Арата, соперничавшие с шумерами, однако они не найдены. В Иране не проводились системные археологические работы; известны лишь раскопки на холмах близ Хамадана и в окрестностях Суз, древней столицы Ирана. И лишь недавно в Центральном Иране – в Арисмане, на полпути из Тегерана в Исфаган – был обнаружен центр древнейшей культуры медного века [62]. Сначала местными жителями там были найдены странные черепки, затем иранские и немецкие археологи откопали целые батареи плавильных печей, а также тигли и изложницы, в которых выплавляли медь. Кроме меди там выплавляли и серебро из руды.

Поблизости нашлись жилища древних металлургов и мастерские ремесленников, которые изготовляли поделки из бронзы. Вообще медь сама по себе на раннем этапе развития технологии оказалась не Бог весть каким приобретением. Она мягкая, ее невозможно затачивать; короче, медь по своим потребительским свойствам была хуже каменных орудий. Поэтому ради собственно меди никто не стал бы напрягаться. Но медь с добавками совсем другое дело! При сплаве меди с добавками получается бронза, а бронза уже достаточно прочный, поддающийся полировке и закалке металл, достойный конкурент камню. Кроме того, сернистые медные руды содержат значительные примеси мышьяка, а в этом случае процесс выплавки требует менее высоких температур, что достаточно важно, если вы не имеете другого горючего, кроме дров.

Так что металлургия началась не с выплавки меди, а с выплавки бронзы. И уже потом, когда технология достаточно развилась, люди стали выплавлять чистую медь, поскольку и ей нашлось применение. Например, медь незаменима при обработке камня. Его лучше всего пилить медной пилой с подсыпанием мокрого песка, здесь самое главное – вязкость металла. Именно так выпиливались каменные блоки для строительства египетских пирамид [67].

В Центральном Иране археологи нашли, помимо производственных объектов, только дома рабочих. Ни царских дворцов, ни домов начальства не найдено. Скорее всего, начальники жили точно так же, как и простые рабочие, а государство ещё не оформилось в отдельную общественную структуру. Ведь когда это начиналось, не было не только капитализма, но даже и феодализма. Человечество было весьма немногочисленным, и всем всего хватало. Одни племена производили еду с избытком, другие – металлические изделия, третьи посредничали между ними.

Судя по величине шлаковых отложений, работа в Арисмане продолжалась столетиями, и объёмы были весьма велики. Древние металлурги сбывали свою продукцию по всей Азии; Археологи даже назвали иранский Арисман "Рурской областью древнего мира". Эта культура не упоминается ни в одном письменном источнике – возможно, она существовала тогда, когда никакого письма ещё не было – тем не менее, судя "по черепкам", её соотнесли с "эпохой Сиалк" и датировали 5–3-м тысячелетиями до н.э. Культура же "Сиалк" названа так по названию холма Тепе-Сиалк, лежащего в шестидесяти километрах от Арисмана; она известна очень красивой и яркой, многоцветной керамикой как раз 5-го тысячелетия до н.э.

Эта керамика расходилась по Ирану на сотни километров от холма Тепе-Сиалк. Медь же Арисмана уходила ещё дальше, она попадала к древним шумерам и индийцам, где своих месторождений не было. А надо заметить, что если керамику худо-бедно могли делать где угодно, была бы глина, то с металлургией ситуация иная. Для её возникновения нужны были уникальные условия: наличие месторождения руды, топлива и – как это ни покажется удивительным – кадры.

Для любой, даже самой примитивной металлургии нужна печь с искусственным дутьём. А первые такие печи были созданы для гончарного производства. И вот, оказывается, не найдено ни одного культурного слоя – ни в Африке, ни в Азии, ни в Европе, ни в Америке, – где были бы остатки металлургического производства в виде шлаков, но не было черепков. Напротив, есть множество находок древней керамики, где нет и следов металлургии. Так что близость мест производства керамики и меди в Арисмане – совсем не случайность. Одно (производство керамики) привело к появлению второго (медного производства). Тут была руда, топливо и кадры специалистов, умеющих работать с печами.

Напомним: здесь производили многоцветную керамику. А цвета в гончарном производстве, использующем печь, в те примитивные времена получали восстановлением металла из веществ, нанесённых на стенки гончарного изделия для раскраски. Что это за вещества, хорошо известно. Прежде всего, это основные карбонаты меди: малахит и лазурит, а также сульфид ртути, киноварь. Это яркие минеральные краски: зелёная, синяя, красная. Случайно обнаружив кусочки металла, получившиеся на стенках горшков после их обжига, люди начали плавить их специально [68]. Интересно, что прекрасная керамика на протяжении всего 4-го тысячелетия до н.э. ухудшалась, а в 3-м постепенно превратилась в монохромную. Это ухудшение красоты керамики связывают с переходом к её массовому производству, но мы тут можем указать и другую причину: просто закончилось сырьё. Его целиком использовали металлурги.

Со временем (очень большим временем) появление узкоспециализированной металлургии Арисмана, когда люди работали "не отвлекаясь на заботы о хлебе насущном", привело к новой структуризации человечества. Можно предположить, что помимо сельских и промышленных работников существовали уже такие развитые общественные структуры, как племенная власть и жречество, а также межплеменные группы торговцев. Необходимость соблюдения некоей справедливости в распределении новых орудий (количество которых вряд ли было достаточным для оделения ими всех), с одной стороны, и продовольствия – с другой, однозначно вело к возникновению сильной центральной власти. Путь этот был неоднозначным и трудным. Судя по Писанию, "общий Бог" дал людям судей, "и после сего, около четырёхсот пятидесяти лет, давал им судей до пророка Самуила" (Деяния, XIII, 20). Потом просили они царя, и Бог дал им царя.

Конечно, теперь невозможно соотнести это Писание с реальной историей. Однако первое на Земле государство – действующее именно как государство, а не вождь, выполняющий функции старейшины племени – когда-то возникло в первый раз, и возникло как воистину центральная власть всего человечества. А уже потом происходило деление на "национальные квартиры".

Кто, где и когда участвовал в этом процессе? Для ответа нет данных. Но несомненно, что назревает историческое открытие Древнего Ирана, одновременного с шумерами, с Хараппой и Мохенджо-Даро. В далёкой древности вдруг возникают и развиваются культуры высокого технического уровня (сопоставимого, скажем прямо, со средневековым). Современная наука история утверждает, что эти культуры неожиданно исчезли на рубеже 3–2 тысячелетий до н.э., задолго до появления Древней Руси. Однако теперь, когда на территории нашей страны найдены остатки городов, которые "по черепкам" датируются на одном уровне с шумерами, напрашивается естественный вывод о взаимосвязи древних культур, лежавших на север и на юг от Кавказского хребта.

 

Забывание, как результат эволюции

 

В книгах Л.А. Лелекова рассматриваются примеры влияния друг на друга Востока и Руси в более позднюю историческую эпоху, нежели время появления и развития металлургии в Иране. Они показывают, как много фрагментов русской древности сегодня забыто, несмотря на все достижения цивилизации. История русского Востока: Урала, Сибири, Средней Азии – начинается с проникновения туда русских воинов-землепроходцев уже в Новое время. Исторические лакуны между древними саками-скифами и средневековыми жителями этих мест историки заполняют в основном дедуктивным методом. Характерны эпизоды из книги Л.А. Лелекова, где он, описывая идентичность древнерусских и древнеиранских памятников культуры и предметов быта, каждый раз упоминает о тысячелетних разрывах между ними, и, словно уговаривая сам себя, объясняет, что причиной этому – тысячелетние традиции сохранения в памяти людей старинных иранских первоисточников. Но создали эти традиции не те, кто создавал древние города и зафиксировал древние сказочные образы в каменных памятниках, а те, кто рассказал о них в книгах, – поэты Востока, создатели средневекового иранского эпоса!

В наше время забыты русские "Александрии", в которых рассказывалось о сражениях Александра Македонского с русскими. В XVIII веке их заменили в России Плутарх и Арриан, которые в своих работах не упоминают никаких русских. И многочисленные изображения иранских грифонов и симургов, изобильно покрывающих оружие и предметы быта, находимые в курганах Приднепровья и Северного Кавказа, в Средней Азии, на Алтае и в Сибири вплоть до Северного Китая, тоже относят сегодня в глубокую древность, к легендарным скифам, после которых в истории Приднепровья, Средней Азии и Сибири следуют тысячелетние провалы вплоть до Нового времени.

В истории других народов Азии тоже немало провалов и анахронизмов. Например, кто сегодня знаком с историей Индии, начиная от похода Александра Македонского и вплоть до Великих Моголов? Для большинства являются загадкой средневековые арабы и сарацины, с которыми воевали крестоносцы. Их считают полудикарями и варварами. И в то же время считается, что именно они – с трудом запоминаемые азиаты – Сасаниды, Саманиды, Сельджукиды сохранили и приумножили древнегреческую и древнеримскую античную культуру, и снова донесли её вместе с индийской мудростью до Европы, в эпоху Возрождения.

 

Два слова о хронологии

 

Русь и русские упоминаются в многочисленных средневековых сочинениях восточных авторов. "Памятники минувшего" и "Истории о странах и чудесах" показывают географию азиатских стран и историю народов, живших в этих странах. В XIX веке Европа открыла для себя Фирдоуси, Низами, Омара Хайяма, Бируни; в сочинениях Гёте [36] зазвучала новая для европейцев мудрость и красота Корана. "Памятники минувших поколений" Бируни [12] – это "Новая хронология" средневековой Азии, не совпадающая с общепринятой мировой хронологией. И ведь пока ещё никто всерьёз не исследовал ни хронологию Бируни, ни его астрономию, хотя Бируни – автор таких научных книг, как "Ключи астрономии", "Введение в астрологию", "Вразумление начаткам искусства звездочётства", "Геодезия", "Индия", "Канон Масуда об астрономии и звёздах".

В "Каноне Масуда" одна из частей почти вся занята обширным каталогом более тысячи звёзд, положения которых Бируни заново вычислил по данным более ранних арабских зиджей с учётом прецессии. Было бы интересно сравнить каталог Бируни со звёздными каталогами античности и эпохи Возрождения. Разумеется, Бируни, знавший гелиоцентрическую систему на 400 лет ранее, чем европейцы, не вписывается в существующую традиционную хронологию.

Для независимого датирования произведений восточных поэтов очень интересно использовать гороскопы, которые приводятся в их произведениях [47]. А для этого хорошо бы перечитать восточных поэтов в подлиннике – на арабском, на фарси, а, может быть, и на кизылбашском языке! Конечно, средневековые восточные поэмы-эпопеи вплоть до XX века редактировали все, кому не лень, и всё же вряд ли при этом редактировались гороскопы в этих произведениях. Первое же непредвзятое прочтение восточных гороскопов говорит о том, что датируемые ими события не попадают ни в те периоды, которые установлены для них традиционной хронологией, ни в хронологию Бируни.

Любая из стран Азии обладает "памятниками минувшего" в виде "каменных летописей", руин исчезнувших городов и храмов, или в виде существующих и сегодня барельефов, статуй и дворцов. Тысячи иранских исторических развалин и руин ждут исследования с точки зрения технологических возможностей создания и разрушения этих памятников, а также сравнения иранских иконографических образов с древнерусскими и европейскими.

Азия считается родиной фантастических чудовищ – драконов и змеев, с которыми сражаются цари и герои. Святой Георгий, побеждающий дракона или змея, пришёл из Ирана и в Европу, и на гербы Москвы и России. Змей, очень похожий на того, которого поражает копьём Георгий Победоносец, до сих пор находится на гербе Казани, а ещё на портрете римского папы Григория XIII, а ещё на флаге индейского племени Дакота [39]. Также родом из Азии двуглавые орлы: от хеттов и от византийцев они пришли на государственные гербы России и Священной Римской империи – Австро-Венгрии. Но и на знамени, под котором американские аборигены – ацтеки, обороняются от наступающего войска европейцев, тоже изображён двуглавый орел! [40].

Когда и как происходило это "заимствование"?

Два – три года назад, впервые попав в Иран, с удивлением наблюдал надпись Mosque на придорожных указателях. Это была не Москва! "Моска" (Mosque) – это значит "мечеть", слово, однокоренное с Меккой. Случайно ли оно созвучно Москве?.. А после возвращения из Ирана было удивительно увидеть иранских грифонов и Симургов на стенах древнерусских храмов...

 

725. Зилант – крылатый змей на гербе Казани.	726. Крылатый змей – родовой знак племени Дакота [39].
727. Айзенхойт. Портрет папы Григория XIII [21].	728. Крылатый змей. Фрагмент картины Айзенхойта.

 

Придуманные то ли в Скифии, то ли в Иране, фантастические грифоны время от времени забываются и "припоминаются", и вновь возрождаются – не только в Азии, но и в Европе, но и в России. Иранский грифон идентичен грифонам на шлемах помпейских рыцарей-гладиаторов. Это как раз тот грифон, который в Средние века был символом-гербом Приора ордена Сиона [37], символом Иисуса Христа [34], а затем стал гербом Михаила Романова и одним из символов России [38]. Позже он попал на фронтоны Большого и Мариинского театров и долетел до Университетской набережной Санкт-Петербурга. На страницах славянских "Александрий" и на стенах древнерусских христианских соборов грифоны возносят в небо Александра Македонского. У Фирдоуси подобным образом летал на грифах один из легендарных царей Ирана – Кей-Кавус.

 

729. Картина собложки книги Калюжного и Жабинского "Другая история войн" [40]	730. Фрагмент предыдущего. Двуглавый орёл на знамени ацтеков…
731. "Немецкий" одноглавый орел в Гербовнике Российской империи (1730 – 1778 годы) [55]	732. Скифско-иранский грифон на Университетской набережной в Ленинграде [59]

 

А иранский Симург, называвшийся в Древней Руси Семарглом, был богом языческого пантеона древнерусского князя Владимира, вместе с Перуном, Дажьбогом, Стрибогом, Мокошью и ещё одним богом, "бесспорно иранским" Хорсом. Когда же – и каким же образом – иранского бога могли признать в других землях? Если только в некий период Иран держал высшую власть в Евразии в силу своего технологического превосходства. Вслед за силой всегда идёт идеология, а за ней – политика…

 

Возвышение России и Иран

 

Обсуждая примеры очень тесной связи между Древней Русью и Древним Ираном, следует иметь в виду, что их древность намного ближе к нам, чем принято считать. Ведь и в Новое время культура России во многом была азиатской. На картинах Рембрандта одежда русских и иранцев очень похожа. На парадном оружии русских царей русскими мастерами сделаны надписи на арабском языке. Восточный гарем на Руси назывался "терем", а слово монастырь временами произносилось как "намастырь" – место, где творится намаз. Как на Востоке, на Руси отдыхали в пятницу, а позднее пятница стала базарным днём.

Дипломатическая переписка конца XVI века на кизылбашском языке между правителями Ирана и России, где "слабоумного" по традиционной истории царя Фёдора именуют "Солнцем мира – всего света великим государем", и сравнивают с легендарными иранскими шахиншахами Кеянидами – владыками древнего мира, показывает хорошее знакомство Руси с историей древнего Ирана. Скорее всего, в это время и православные, и правоверные молились в одних и тех же храмах, со звездой и полумесяцем на куполах.

Восточную чалму носили и русские цари, и Степан Разин.

В петровское время русским приветствием было "Салам!".

Приблизительная, скажем так – условная схема развития Империи представляется нам такой. Первичная идея власти, стоящей выше любой родовой и племенной власти на Земле появилась и была в каком-то виде реализована на территории нынешнего Ирана. Почему именно Ирана – надеемся, внятно показано в этой статье. Поскольку основной заботой этой "всемирной власти" была торговля, постольку властители перебрались на самый удачный с геополитической точки зрения перекрёсток торговых путей – на Дарданеллы. Возникла уже более хорошо известная историкам Империя, Византийская, она же Ромейская или Римская. С развитием технологий, освоением выплавки железа и появлением новых технически мощных центров в Евразии эта Империя стала "расползаться". В частности, северная её часть имела сначала столицу в Киеве, потом во Владимире, в Москве, а уже в Новое время – в Петербурге. И всё это время русские владыки сохраняли память о себе, как наследниках той вселенской Империи. Судя по переписке шахов с царём Фёдором, в Азии с этим мнением были согласны…

Вряд ли можно назвать точную временную границу окончательного "раскола" России между азиатской стариной и европейской новизной. Скорее всего, это XVIII век, петровско-екатерининские времена. Может быть, не так уж сильно кривили душой Г.Ф. Миллер (1705–1783), А.Л. Шлёцер (1735–1809) и А. Байер (1835–1917), создавая концепцию татаро-монгольского ига на Руси. Для них вся старинная Русь была землёй от Санкт-Петербурга до Москвы, а на восток от Волги находилась Азия – Великая Татария, давний "враг", правители которой когда-то правили и их Европой. Вспомним: совсем недавно ("на днях") многие народы Евразии были объединены в Советский Союз, а вот уже мы слышим заявления о Союзе, как "враге", который "оккупировал" в те времена разные страны. Аналогичное отношение к той империи, какой была Византийская, вполне могло сложиться в Европе в результате церковного раскола XI века и тем более так называемых Крестовых походов…

В России после Пугачёвщины миллеровское понимание истории, в частности татаро-монгольского ига, распространилось на всю территорию страны, а Восток (под названием Монголии) съежился и уехал в какой-то Каракорум...

Созданная в XIX веке история России – это история владимирских князей, история Московии, история становления династии Романовых. О том, как жила в Средние века другая Россия, от Волги до Енисея и далее на Восток, и как жили народы к северу и югу от Кавказа и Каспия, сегодня есть разные мнения, но общей исторической концепции развития этих территорий нет.

 

***

 

Мои рефераты о взаимосвязи истории Ирана и Руси в свете Новой хронологии – это попытка привлечь внимание к перспективной и относительно новой теме. Изучение Азии не забыто, но оно пока ещё на втором плане. При создании Новой хронологии Азии: Сирии, Ирана, Индии, Японии, Китая – особенно интересны связи этих стран с древней и средневековой Русью – Россией. И поэтому произведения великих поэтов Востока снова становятся современными и очень интересными не только для Востока, но и для России.

 

 

Список литературы

1 (322) Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией. Спб, 1890. В сборнике: История Ирана. Киев - Москва: Альтернатива - Евролинц, 2003.

2 (23) Фирдоуси. Шах-наме. Библиотека Всемирной литературы. Том 24. Вступление Б. Гафурова, примечания и словарь Н. Османова. М.: Художественная литература, 1972.

3 (17) Низами. Пять поэм: Сокровищница тайн, пер. К. Липскерова, С Шервинского,Хосров и Ширин, пер. К. Липскерова, Лейли и Меджнун, пер. П. Антокольского, Семь красавиц, пер. В. Державина, Искендер-наме, пер. К. Липскерова. "Библиотека Всемирной литературы", Том 25. Вступление, составление и примечания А. Бертельса. М.: Художественная литература, 1968.

4 (217) Джами. Книга мудрости Искандара. Перевод с фарси В. Державина. Ирано-таджикская поэзия. Библиотека Всемирной литературы, Том 21. Вступление, составление и примечания И. Брагинского. М: Художественная литература, 1974.

5 (18) А. Навои. Поэмы: Смятение праведных, пер. В. Державина, Фархад и Ширин, пер. Л. Пеньковского, Лейли и Меджнун, пер. С. Липкина, Семь планет, пер. С Липкина, Стена Искандара, пер. В. Державина."Библиотека Всемирной литературы", Том 20. Вступление В. Захидова, составление А. Каюмова. М.: Художественная литература, 1972.

6 (365) В.Г. Вишнев. Грации и Грифоны. Реферат. 2005.

7 (37) Л.А. Лелеков. Искусство Древней Руси и Восток. М.: Советский художник, 1978.

8 (87) П.С. Таранов. От Питтака из Митилены до Руми Джелалиддина. М.: АСТ, 2003.

9 (144) Б.Я. Ставиский. Между Памиром и Каспием. Средняя Азия в древности. М.: Наука, 1966.

10 (270) Фирудин Гилар Бек. История Бога Азера. Интернет.Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript..

11 (296) В.Н. Демин. В поисках колыбели цивилизации. М: Вече, 2004.

12 (24) Абу Рейхан Бируни. Избранные произведения. Том I. Памятники минувших поколений. Вступление С.П. Толстова. Ташкент, Изд-во АН УзССР, 1957.

13 (269) А.А. Бычков. Киевская Русь. Страна, которой никогда не было? Легенды и мифы. М.: Олимп-АСТ-Астрель, 2005.

14 (78) Е.П. Савельев. Древняя история казачества. Предисловие, составление А.Т. Фоменко, Г.В. Носовский. М.: Вече, 2002.

15 (258) Ал-Бакуви. Сокращение книги о "памятниках" и чудесах царя могучего. Интернет. Библиотека сайта "XIII век".

16 (271) Д.В. Калюжный, А.М. Жабинский. Другая история литературы. От самого начала до наших дней. М.: Вече, 2001.

17 (247) М. Ломоносов. Древняя российская история. 1754-1758. В сборнике "Дорогами тысячелетий". М.: Молодая гвардия, 1987.

18 (273) А. Крымский. В сборнике "Мидия. Персия. Иран. Древние царства Востока", составитель Г.И. Царева. М.: 2003.

19 (274) А. Бычков. Московия. Легенды и мифы. М.: Олимп-АСТ-Астрель, 2005.

20 (59) СД-диск "Возрождение". Электронная библиотека. Том 30. DirectMEDIA, 2003.

21 (60) СД-диск "Гравюра". Электронная библиотека. Том 14. DirectMEDIA, 2002.

22 (176) Т.А. Дубровина, Е.Н. Ласкарева. Заратустра М.: Олимп-АСТ, 1999.

23 (106) З. Рагозина в сборнике "Мидия. Персия. Иран. Древние царства Востока", составитель Г.И. Царева. М.: 2003.

24 (294) Л.А. Лелеков. Авеста в современной науке. Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. Предисловие И.С. Брагинского. Интернет.

25 (260) Г.В. Носовский, А.Т. Фоменко. Начало Ордынской Руси. М: АСТ – "Всеобщие исследования", 2005.

26 (26) А.Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. Интернет.

27 (207) Игумен А. Заркешев. Русская православная церковь в Персии – Иране. СПб, 2002.

28 (306) О. Юревич. Андроник I Комнин. Амстердам, 1970 – СПб: Евразия, 2004.

29 (153) Г.А. Пугаченкова. Искусство Бактрии эпохи кушан. М.: Искусство, 1979.

30 (215) Г.А. Пугаченкова. Грифон в античном и средневековом искусстве Средней Азии. "Советская археология" №2, 1959.

31 (216) М.И. Артамонов. Сокровища саков. M.: Искусство, 1973.

32 (77) А.Т. Фоменко. Основания истории. Научно-историческая книжная серия "Первый канон". Новая хронология. Том I. М.: РИМИС, 2005.

33 (301) Л. Богданов. Ислам. В сборнике "Мидия. Персия. Иран. Древние царства Востока", составитель Г.И. Царева. М.: 2003.

34 (220) О.В. Вовк. Знаки и символы в истории цивилизаций. М.: Вече, 2005.

35 (326) Е.П. Рачеева. Музей истории искусства. Вена. М.: Вече, 2003.

36 (323) И. В. Гёте. Западно-восточный диван. М: Изд-во АН СССР, 1988. СД-диск "Коран". Электронная библиотека. Том 10. DirectMEDIA, 2003.

37 (85) А.З. Синельников. Средневековая история евреев. М: ОЛМА-ПРЕСС, 2005.

38 (128) Iran today. Tehran-Iran: GITASHENASI, 2001.

39 (159) А.А. Вотяков. Теоретическая история. M.: София, 1999.

40 (316) Д.В. Калюжный, А.М. Жабинский. Другая история войн. М: Вече, 2003.

41 (7) БСЭ - Большая Советская Энциклопедия. Тома 1 - 30, 3 издание. М.: 1969–1978.

42 (366) А. Лызлов. Скифийская история. М.: Наука, 1990.

43 (193) П. Зубов. Исторические анекдоты персидских царей, 1838. В сборнике: История Ирана. - Киев - Москва: Альтернатива – Евролинц, 2003.

44 Г.В. Носовский, А.Т. Фоменко. Империя. Русь, Турция, Китай, Европа, Египет. Новая математическая хронология древности. М.: Факториал, 1997.

45 Александрия. Жизнеописание Александра Македонского. М.: Айрис-пресс, Айрис-Дидактика, 2005.

46 (252) Омар Хайям. Науруз-наме. О молодом вине, хорошем пере и красивом лице. В книге: "Как чуден милой лик. Рубаи". М.: Эксмо, 2005.

47 (349) В.Г. Вишнев. Александр Македонский и Новая хронология. Главы из реферата. "Артефакт" №2, 2006, Интернет.

48 (189) С. Герберштейн. Записки о московитских делах. В сборнике: Россия XVI века. Воспоминания иностранцев. Смоленск: Русич, 2003.

49 (145) СД-диск "Persepolis", Iran, 2001.

50 (146) СД-диск "Irania-2", Iran, 1997.

51 (46) История Византии. Том 2. М.: Наука, 1967.

52 (160) С.В. Перевезенцев. Тайны русской веры. От язычества к империи. М.: Вече, 2001.

53 (138) СД-диск "Цивилизации Древнего Востока". Электронная библиотека. Том 40. DirectMEDIA, 2005.

54 (163) СД-диск. Большая электронная детская энциклопедия. Том 28. Цивилизации. 2003.

55 (120) Ю. Светов. Герольдмейстер России. (Беседа с Г.В. Вилинбаховым). // "Экспресс", декабрь 2005, №12 (87).

56 (129) СД-диск "Золото скифов". По коллекции Музея исторических драгоценностей Украины. ДиамедИнфо, 1997.

57 (142) СД-диск "Искусство Древнего Египта". Электронная библиотека. Том 28. DirectMEDIA, 2004.

58 (148) СД-диск "Святые лики", Собрание иеромонаха Тихона (Б.Л. Козушина). 2003

59 (211) СД-диск. Петербург и пригороды. Фотоколлекция. К. Ренжин, ЗАО "Новый диск", 2005.

60 (202) В.В. Макаренко. Откуда пошла Русь? Новая география древнего мира. М.: Вече, 2003.

61 (327) Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон. Составление и комментарий Д.М. Дудко. М.: Эксмо, 2004.

62 (340) А.В. Волков. Загадки древних времен. М.: Вече, 2006.

63 (364) Н.В. Водовозов. История древней русской литературы. М.: Просвещение, 1972.

64 (367) А. Солдатов. Крестовый подход. "Огонек", 25 сентября – 1 октября, 2006.

65 (341) Б.Г. Гафуров, Д.И. Цибукидис. Александр Македонский и Восток. М.: Наука, 1980.

66 (331) Повесть о рождении и победах Александра Великого. Перевод с лат. И ст.-фр., сост., вступ., статьи и ком. Н. Горелова. СПб: Азбука-классика, 2006.

67 С.И. Валянский, Д.В. Калюжный. Другая история Средневековья. М.: Вече, 2001.

68 С.И. Валянский, Д.В. Калюжный. Другая история науки. М.: Вече, 2002.