Олег Назаров

Тромбон Гленна Миллера

О том, как в угоду рекламе "пишется история" и "возникают артефакты": глава из книги "Как "раскрутить" ресторан" (М.: ИД "Ресторанные ведомости", 2003) известного ресторанного критика и шоумена Олега Назарова.

Однажды мы сидели в "Ностальжи" с Игорем Бухаровым и пили ко­фе. Дело было днём, народу в кафе два с половиной человека, и на сцене разминались музыканты из местного джаз-бэнда.

– Вот у Володи Лебедева, их руководителя, юбилей, – говорит Бухаров. – Двадцать пять лет творческой деятельности. Представляешь, четверть века человек дует в свой тромбон! Давай ему устроим празд­ник! Пригласим журналистов, телевидение... И пусть все напишут, что у нас лучший джаз в Москве!

– Да ты сам посуди, кто придёт "на Володю Лебедева"? – говорю я. – Если б у вас Ростропович отмечал свои двадцать пять лет, на него бы приехали. А Лебедев для журналистов – что Вася Пупкин какой-ни­будь. Про него только за деньги писать будут.

– Лебедев – известный музыкант! – обиделся за друга Бухаров. – Вот смотри его послужной список.

Список этот у Лебедева и впрямь был грандиозный. Где он только не играл! Всю Европу объездил в составе какого-то духового оркестра – по-моему, Министерства обороны. Да только ну и что? Кому из наших заматеревших журналистов это интересно?

– Слушай, – говорю я Бухарову, – а давай придумаем какую-ни­будь фишку. Типа того, что Лебедев такой гениальный музыкант, что Луи Армстронг обалдел от восхищения и подарил ему свой тромбон. И вот отныне он будет наяривать на тромбоне самого Армс­тронга.

– Во-первых, Луи Армстронг давно умер, – остановил мой бред Бу­харов. – Во-вторых, нельзя быть таким неучем – Армстронг играл на трубе.

– М-да... – расстроился я. – Хотя... Тут только вы с Лебедевым и знаете, чем тромбон отличается от трубы. Напишем, что подарил – зна­чит подарил.

– Нет! – отрезал Бухаров. – Это исключено.

– Ну, хорошо, – не сдавался я. – А кто из великих играл на тром­боне?

– Гленн Миллер играл, – сказал Бухаров. Он на редкость музыкаль­но образованный ресторатор.

– А он точно великий? – засомневался я.

– Ты что! – заверил Бухаров. – Одна "Серенада солнечной доли­ны" чего стоит!

– А он жив?

– Увы, – вздохнул Игорь. – Погиб в 1944 году. Разбился на воен­ном самолете при перелёте через Атлантику...

– Но у него наверняка остались какие-то родственники – дети там, племянники! – Я задумался. И вдруг меня понесло. – Точно! У него ос­тался племянник! Питер! Точно – Питер Миллер! Хорошее американ­ское имя... И он тоже музыкант! И у них дома вот уже более полувека хранится дядюшкин тромбон! А однажды этот Питер познакомился с Лебедевым...

– Где он познакомился с Лебедевым? – уточнил Бухаров.

– Он познакомился с Лебедевым... — Я вперился в послужной список нашего тромбониста. – Он познакомился с Лебедевым два го­да назад в Брюсселе, на Фестивале военных оркестров. А сам Питер Миллер играл на этом фестивале в ансамбле ветеранов морской пехо­ты США. Вот! И этот Питер Миллер настолько офонарел от игры нашего Лебедева, что они подружились. Два года переписывались. А тут на днях в квартире Лебедева вдруг звонок: "Алло! Владымыр? Это я, твой друг Питер Миллер! Я тут проездом в Москоу и хочу делать тебе малэнкий сюрприз!" И вот, представляешь, он дарит на­шему Лебедеву тромбон! Тромбон, на котором его дядя сочинил эту... как её?

– "Серенаду солнечной долины", – подсказал Бухаров.

– Правильно!.. Этот тромбон хранился у них долгие годы, они все не знали, кто достоин на нём играть, а теперь поняли! Дошло! И вот теперь на тромбоне великого Гленна Миллера будет играть наш знаменитый Владимир Лебедев! И только в "Ностальжи"! А ровно через неделю здесь же, в "Ностальжи", мы предъявим этот тромбон, и любой желающий то­же сможет в него дунуть!

– Замечательно! – говорит Бухаров. – Ты только с самим Лебеде­вым договорись, чтобы он не ляпнул чего лишнего.

Договориться с Лебедевым оказалось не так-то просто. Он человек в прошлом военный, к тому же заслуженный артист, и так нагло врать не привык. Долго запоминал, где, что и когда. Я ему говорю:

– Володь, самое главное, есть у тебя какой-нибудь тромбон подрев­нее и чтоб на нём не было написано "Фабрика "Красный пролетарий"? Чтобы вид у инструмента был солидный?

Он говорит:

– Есть. Старый, немецкий. Правда, грязный, но я его почищу, чтоб сверкал.

Я говорю:

– Ни в коем случае! Пусть будет старым – он же полвека у них, Миллеров этих, без движения лежал...

Короче, сочинил я пресс-релиз: понаписал туда всяких историй о том, как с 1938 по 1941 год, до самого своего отъезда на фронт, играл Гленн Миллер на этом тромбоне, понавтыкал всяких лозунгов типа "Гленн Миллер – Владимир Лебедев: связь через материки и поколения, связь, в основе которой лежит стремление любить, творить, трудить­ся"... Наприглашали мы с Бухаровым на мероприятие достойнейшую публику – от Гафта с Фарадой до ведущих наших джазменов... Камер наехало, журналистов набежало – всем охота в историческую реликвию дунуть... Я патетически тычу в тромбон:

– Вглядитесь!.. Эта бесценная вещь как бы покрыта патиной вре­мён!..

Фарада рванул на сцену и давай играть на нашем тромбоне не хуже любого джазмена... Публика стонет от восторга, заедая "халявное" винцо тарталетками... Сам Лебедев держится молодцом. Правда, когда первое интервью давал, ещё смущался, но камере к седьмой уже освоился, развалился, сигару закурил и выдаёт что-то вроде: "Бывало, завалим мы с Питером куда-нибудь в бар, и он просит: "Сыграй, старик!"...

Короче, закончилось всё шикарно, журналисты написали, какой уни­кальный инструмент теперь появился у руководителя джаза клуба "Ностальжи", телевидение всё показало, в кафе валит культурная публика послушать легендарный тромбон...

Но это ещё не конец.

Сижу я в "Ностальжи" недели через две вечером с девушкой, выпива­ем и закусываем по полной программе (благо, скидка у меня в благодар­ность за работу по рекламе заведения рекордная – 75 процентов), на эс­траде джаз играет – я ещё другу Лебедеву, входя, помахал... И тут слы­шу из колонок:

– Вглядитесь в этой уникальный инструмент. Эта бесценная вещь словно покрыта патиной времён!..

Чувствую, где-то я это уже... Господи, да это ж мой собственный текст! Я выглянул из-за колонны. Концерт ведёт лучший джазовый критик России, сам Алексей Баташев! Неужели он тоже нашей с Бухаровым брехне поверил? Я подозвал к столику Игоря.

– А то! – хмыкнул Бухаров. – Ещё как поверил. Но я тебе больше скажу. Тут на днях приходил Юрий Саульский, а он президент Москов­ской джазовой ассоциации. Говорит, мол, знаю, что у вас хранится уни­кальный тромбон Гленна Миллера... Продайте нам его в музей за любые деньги!

– И вы... – я не поверил.

– Ни за что! – отрезал Бухаров. – Мы музейными экспонатами не торгуем!

...Чем дорога мне эта акция? А тем, что она абсолютно совершенна с точки зрения нестандартного пиара. Цель "раскрутки" достигается ис­ключительно с помощью одной идеи – и не нужно никаких дополни­тельных затрат. Суперкрасивая идея – в ней есть и всемирно-культурное значение (Гленн Миллер – это ого-го-го!), и патриотическая соста­вляющая (наш – самый лучший!), и "человеческий фактор" (трогательная история отношений двух музыкантов)... С такой идеей уже не важен даже сам видеоряд события – слишком силён и эмоцио­нален главный информационный повод.

Жаль, что такие "абсолютные" идеи рождаются не каждый день.