Сергей Валянский

Введение в теоретическую историю

Многомерная история, или Почему история ничему не учит

Введение: история и астрономия

1. Хронотроника

Стили мышления. Особенности применения математики в гуманитарных науках. Хронотроника – аналог астрофизики. Что можно почерпнуть из методологии физики.

2. Теория информации

Рождение и рецепция информации. Про два потока информации. Социальная информация.

3. Эволюция социальных структур

Конвергентная и дивергентная фаза развития социальных структур. Силовое и параметрическое переключение. Локальная устойчивость в условиях глобальной неустойчивости. Возникновение алфавита

4. Хронотроника и история

Введение: история и астрономия

Научные дисциплины, образующие в своей совокупности систему наук в целом, можно разделить на три основные группы, различающиеся по своим предметам и методам: математика, естественные и гуманитарные науки.

Два слова о математике. Метод её построения – аксиоматический. В своём генезисе (зарождении) она была экспериментальной наукой, но сейчас не нуждается в экспериментальном подтверждении. Остальные науки, по методу своего построения, являются гипотетико-дедуктивными. Они на базе неких фактов строят гипотезы, а затем следствия из этих гипотез проверяются на фактах. Подтверждаются эти следствия – хорошо, нет – надо модернизировать гипотезу.

Среди естественных наук есть тоже особенная. Это астрономия. В отличие от других она является наукой наблюдательной, а не экспериментальной, и происходит это по той простой причине, что у нас нет (к счастью) никаких возможностей проводить эксперименты с космическими объектами. Но вместе с тем моделировать некоторые процессы мы всё же можем. И занимается этим – астрофизика.

Но такой же статус среди гуманитарных наук имеет история. Мы тоже не можем проводить здесь эксперименты, поэтому нужна некая наука, подобная астрофизике, способная моделировать социальные процессы с использованием опыта, накопленного в естественных и гуманитарных науках.

Первую попытку развить такую науку предпринял академик Н.А. Морозов, назвав её историей человеческой культуры в естественнонаучном освещении. Но при создании такой науки нужно опираться не только на естественные науки, но и на гуманитарные. Некоторую попытку построения такой науки мы предлагаем.

1. Хронотроника

Стили мышления. Теоретическое мышление каждой эпохи определяется господствующим стилем мышления. Под ним мы понимаем внутреннюю структуру мышления, определяемую доминирующими философскими и научными принципами. Он включает в себя логико-генетическую структуру знания, методы познания, принципы научного мышления. Используемый математический аппарат – это скелет соответствующих стилей мышления.

Сначала это был стиль мышления так называемой динамической, или жесткой, детерминации. Он предполагает существование строго однозначных, всех без исключения, связей и зависимостей, отображаемых в рамках соответствующих представлений и теорий.

После того как естествознание овладело новым типом закономерностей – вероятностным, возник соответствующий стиль мышления. В его рамках было понято, что вероятность возникает не только тогда, когда мы чего-то не знаем, а принципиально присуща системам. Например, оказалось, что мы не можем с высокой точностью одновременно знать, где находится объект, и каково направление его движения.

Дальнейшее развитие естествознания, необходимость работы со сложными системами, заставило искать новые стили мышления для общего подхода к ним.

Сейчас в естествознании активно развивается так называемый "нелинейный" стиль мышления, согласно которому в процессе эволюции одного и того же объекта имеются как периоды, когда его поведение можно описать, используя только статистические законы, так и периоды, когда его поведение становится детерминированным. То есть детерминистское и вероятностное описание поведения систем есть две крайности, переходящие друг в друга. Подробнее об этом в [1].

В рамках этого стиля мышления удалось описать с общих позиций процессы эволюции сложных систем разной природы, ведущие к их самоорганизации. Но это только часть данной науки. Вторая часть – это процессы перехода устойчивых систем в состояние хаоса.

Нелинейный подход как стиль мышления опирается на некоторую науку.

Как наука, он является преемником и продолжателем целого спектра направлений: теории диссипативных структур; теории автоколебаний и автоволновых процессов; теории "странных аттракторов" и фракталов; теории катастроф; теории бифуркаций динамических систем; теории солитонов; теории стохастизации динамических систем; качественной теории дифференциальных уравнений. Всё это можно назвать топологической теорией нелинейных динамических систем(ТТНДС) [2].

ТТНДС – это наука, дающая единый принцип описания процессов самоорганизации и процесса разрушения динамических систем и перехода их к хаотическому состоянию под действием детерминированных сил. Иначе говоря, перехода от структур к хаосу, а затем к новым структурам. То есть это принцип описания того, как динамические закономерности переходят в стохастические, а затем опять в динамические. Она показывает границы применимости динамических законов и помогает определить, когда надо применять методы статистики для описания поведения системы, а когда они неприменимы. Таким образом, в рамках ТТНДС объединились динамические и статистические закономерности. Это обстоятельство и позволяет утверждать, что именно "нелинейный" подход имеет право претендовать на новый стиль мышления.

Когда происходит переход системы из одного состояния в другое, то выясняется, что поведение системы описывается совсем не всеми многочисленными компонентами вектора состояния, а гораздо меньшим числом параметров – так называемыми параметрами порядка. Если считать систему с большим числом параметров более сложной, а с меньшим – более простой, то можно говорить о том, что в состояниях, близких к фазовому переходу, система упрощается, становится менее сложной, менее хаотической. В этот момент она сама производит сжатие информации – переход от многочисленных параметров состояния к очень немногочисленным параметрам порядка.

Что касается гуманитарных наук, то они в основном сегодня "застряли" на детерминистском стиле мышления, что очень сильно тормозит их развитие. Поэтому применение "нелинейного" стиля мышления весьма плодотворно для общественных наук и позволяет получить целый ряд интересных результатов.

Например, проникновение нелинейного мышления в методологию истории позволит превратить её из преимущественно описательной (констатирующей) в теоретическую науку, осваивающую сослагательное наклонение в контексте альтернативных сценариев. В частности, если историк будет владеть методами "нелинейного мышления", то он уже не сможет оценивать то или иное решение посредством прямолинейного сравнения предыдущего и последующего состояний: он обязан сравнивать реальный ход последующих событий с вероятным ходом событий при альтернативном ключевом решении. При оценке достоинств и недостатков текущего положения вещей его следует сравнивать не с прошлым, а с возможными положением дел в случае альтернативных путей развития. Анализировать устойчивость различных сценариев развития.

Особенности применения математики в гуманитарных науках. Всегда считалось, что чем больше объём применения математики в той или иной науке, тем более она развита. Но объекты общественных наук имеют особенности по сравнению с объектами естественных наук, с точки зрения математики. Главным препятствием к её применению считается, и вполне справедливо, – неразвитость процедуры квантификации. Другими словами: как правило, не ясно, что и как мерить. Но это не единственное препятствие. Если мы даже знаем, что и как мерить, то возникает вопрос: какие типы закономерностей справедливы в данной области знания. И если, например, верны статистические, то не есть ли это следствие того, что мы чего-то не знаем?

Помимо этого, математическое описание всегда ограничено и требует определённого разъяснения после получения решения, поскольку то, что мы получаем, мало связано с реальностью. Например, итоги расчётов совпадают с реальностью лишь с некоторой точностью, так как математическая модель всегда есть идеализация.

Такие проблемы возникают даже при изучении достаточно простых объектов, которыми занимается, например, физика! А что же будет происходить при исследовании поведения сложных объектов, изучаемых общественными науками? При попытке дать их математическое описание возникают дополнительные трудности.

В силу дискретности объектов общественных наук обеспечить точность выше некоторой предельной не удаётся. А контроль параметров эволюции с высокой точностью приведёт к тому, что сам этот контроль будет способствовать изменению изучаемой системы. То есть точные измерения переводят исходную систему совсем в другое состояние, отличное от исходного. Не говоря уже об огромных энергетических затратах для таких измерений. А для описания этой новой, изменённой системы, возникнут все те же проблемы, что и в начальном случае.

Объекты общественных наук всегда существуют во времени. И, что самое главное, всегда в ограниченных временных интервалах. Это накладывает ограничение на применимость используемых для их анализа простых стационарных моделей.

При работе с объектами общественных наук следует иметь в виду, что стационарное устойчивое их существование требует постоянного потока вещества и энергии. Если же этого не будет, то становится невозможным существование самого объекта, и это существенно отличает их от объектов неживой природы. Т.е. эти объекты всегда находятся в неравновесных условиях.

Объекты общественных наук всегда эволюционируют в условиях ограниченных ресурсов, а значит, уравнения, описывающие их поведение, являются принципиально нелинейными. Следовательно, при попытках восстановления прошлого таких систем, результат обязательно получится неоднозначным в силу свойства нелинейных систем переходить в режим странного аттрактора (хаоса). При этом точные расчёты оказываются зачастую бессмысленными. Чтобы отслеживать нужную траекторию развития в этом хаосе, нужно задавать с огромной точностью начальные условия и отслеживать параметры системы. Но как раз точность измерения очень часто имеет вполне конкретные ограничения, преодолеть которые невозможно.

Может показаться, что из всего выше сказанного следует ограниченность применимости математики в гуманитарных науках или, по крайней мере, бессмысленность её применения в большинстве случаев. Но это не так. Просто здесь вовсе не нужно копировать пути применения математики в естественных науках.

На протяжении всей истории человечества люди пытались свести сложные явления к более простым, найти минимальное количество первокирпичиков, из которых можно было бы построить всё остальное. Со временем попытки найти первоосновы природы привели к пониманию того, что мир строится не из неких общих первичных элементов (таковых нет), а строится по единым принципам (единым сценариям). А это, в свою очередь, значит, что важен на самом деле не конкретный вид уравнения, а типы решений, которые могут в нём содержаться. Их определённая типология. То есть, важна классификация решений.

Хронотроника – аналог астрофизики. Мы предлагаем вернуться к временам О. Конта и попытаться осмыслить проблемы гуманитарных наук на основе достижений современного естествознания, но с учётом специфики гуманитарного знания, специфики объекта исследования. И предлагаем то, что должно получиться в результате нелинейного подхода к общественным наукам, называть "хронотроникой".

Под этим термином мы понимаем междисциплинарную науку, изучающую эволюцию общества во времени и пространстве, как систему взаимовлияния человека и природы, с целью нахождения оптимальных путей развития в условиях ограниченных ресурсов, на основе выявления объективных закономерностей в природе и обществе.

Хронотроника – это искусственное слово, которое можно перевести как "воссоздание, генерация времени". Этим подчёркивается, что при реконструкции процессов эволюции как в будущее, так и в прошлое, всегда присутствует определённая неоднозначность.

Хронотроника основана на идеях о целостности мира и научного знания о нём, общности закономерностей развития объектов всех уровней организации материи в природе, обществе, духовном мире.

Находясь на стыке естественных и гуманитарных наук, она базируется на их достижениях и, в свою очередь, влияет на их развитие. Её методы используют комплекс теоретических и экспериментальных методов, развитых в этих науках.

К числу дисциплин, составляющих теоретическую основу хронотроники, относятся ТТНДС, теория информации, результаты наработок в биологии и конкретных гуманитарных наук (психологии, социологии, истории, философии и т. д.).

Основной задачей винеровской кибернетики было изучение и использование общих закономерностей эволюции, общих принципов организации материи на разных структурных уровнях. Задача, которую ставит ТТНДС – изучение и использование законов не организации, а самоорганизации материи на разных структурных уровнях. Хронотроника же предлагает изучать и использовать оптимальные пути самоорганизации и развития систем различной природы в условиях ограниченных ресурсов. Она показывает, как выбирать из всех возможных путей самоорганизации лишь те, которые могут реализоваться в обществе, и из последних выбирать оптимальные, в зависимости от поставленных задач.

Каждый из разделов науки говорит на своём, "национальном" языке. Хронотроника предлагает "интернациональный" язык. Она вырабатывает свои специфические понятия, свои методы, свой универсальный язык. "Интернационализм" хронотроники позволяет после изучения какой-нибудь одной области знания получить тем самым интуицию и знание в совсем другой области.

Сильной стороной хронотроники является умение выделять главные переменные (параметры порядка) и строить на их основе системы моделей. Подход к этой проблеме хронотроника нашла в физике, в методе квазичастиц. Его суть заключается в том, что в каждых конкретных условиях есть свой набор переменных, используя которые можно даже перевести нелинейную задачу в линейную. Но для того, чтобы успешно пользоваться этим методом, надо достаточно ясно представлять область применимости того или другого приближения [3].

По сути дела, выявление главных факторов на каждом этапе эволюции системы есть ни что иное, как сжатие информации о ней. Вместо большого числа факторов, от которых зависит её состояние (так называемых компонентов вектора состояния), хронотроника рассматривает немногочисленные параметры порядка. От них зависят компоненты вектора состояния системы, которые, в свою очередь, влияют на параметры порядка.

Главный из принципов исследования хронотроникой социальных систем – использование методов редукции (упрощения). Это сведение системы, содержащей большое число факторов, к более простой системе с меньшим числом параметров. Редуцированную систему уравнений называют базовой. От неё требуется, во-первых, чтобы она описывала основные черты рассматриваемого явления, во-вторых, чтобы она содержала минимальное число переменных и параметров, и в-третьих, чтобы она была "грубой", т.е. при малом изменении параметров и слабом расширении базовой системы, решения должны меняться мало.

Редукция основана на временнóй иерархии. В процессах самоорганизации в живой природе временная организация наблюдается практически всегда. Тому есть причины. Дело в том, что задачи моделирования и самоуправления во многом сходны, и временная иерархия необходима и для того, и для другого. Отсюда следует, на первый взгляд, парадоксальный вывод: построение математических моделей самоорганизующихся систем – задача более простая, чем моделирование обычных систем.

Комплекс категорий хронотроники помогает по-новому осмыслить традиционные проблемы общественных наук, раскрывая при этом малоизученные прежде причины и зависимости.

Согласно хронотронике, общество предстаёт как неравновесная система особого типа. Трактовать культуру (состоящей из всей совокупности опосредующих механизмов – орудий и прочих материальных продуктов, языков, мифологии, морали и т.д.) можно как комплексный антиэнтропийный механизм, акцентируя внимание на изначальной противоречивости социо-природных и внутрисоциальных отношений, а также на вытекающих отсюда феноменах нелинейности, бифуркационных фаз и эволюционных катастроф.

Стабилизация неравновесного состояния возможна только за счёт роста энтропии в окружающем пространстве; существование социальной организации сопряжено с неизбежными разрушениями среды и с антропогенными кризисами. Подобная ситуация сопровождает существование любой устойчивой неравновесной системы.

Развитие любой системы начинает ограничиваться, когда для своего поддержания она создаёт слишком много "беспорядка" вокруг. То есть делает своё существование чересчур затратным, разрушительным для среды. В результате механизмы, обеспечивавшие относительно устойчивое состояние на прежнем этапе, становятся контрпродуктивными и оборачиваются своей противоположностью, вызывая катастрофический рост энтропии. В результате подобная система либо погибает, либо "перестраивается" в более "разрушительную" для окружения систему.

Иначе говоря, если для неживых систем важен закон сохранения энергии, то для самоорганизующихся систем важен закон изменения энтропии

Что можно почерпнуть из методологии физики. В квантовой физике было показано, что процедура измерения переводит измеряемую систему совсем в другое состояние по сравнению с тем, в каком она была до измерения. С той же проблемой мы встречаемся при измерении в социальных системах. Например, при социальных опросах мы заставляем людей задумываться над тем, о чём мы их спрашиваем, и естественно, что при повторном опросе это будет другая "среда".

Физика показала, что элементарные частицы по типу "поведения" делятся на так называемые фермионы и бозоны. Основная разница между ними заключается в следующем. Фермион не терпит, чтобы другая частица находилась в том же состоянии, что и он. А вот бозоны "любят" большие компании. Они, наоборот, стремятся к одинаковому состоянию.

Так вот, человек по своей сути – фермион, а по поведению – бозон. Нет для него бóльшего оскорбления, чем услышать, что он точная копия такого-то. А вот то, что он бозон по поведению, можно наблюдать, например, на нерегулируемом пешеходном переходе через дорогу. Все стоят, мнутся, не знают, успеют перебежать или нет. И вот какая-то бабушка смело пошла вперед. Не потому, что она что-то решила, или больше других знает о дорожном движении, а просто сослепу. И все дружно ринулись за ней. То есть человек противится унификации, навязанной извне, но легко поддаётся на унификацию на уровне "мыслей". Например, моде.

В поведении реальных объектов можно обнаружить одну интересную закономерность. Когда мы стараемся получить как можно больше информации об объекте, то, уточняя какой-нибудь один параметр, мы теряем часть информации о другом. Это касается не только физических параметров процесса или объекта, называемых дополнительными, но и социальных параметров. А что это значит? Оказывается, если мы хотим сконструировать некоторый процесс и при этом берём из разных систем лучшее, то ничего "хорошего" у нас не получится. Потому что каждый хороший элемент тянет за собой нечто отрицательное. Например, увлёкшись защитой прав человека, мы получаем разгул преступности.

Есть способ обнаружить такие пары параметров, улучшать которые одновременно до высоких пределов нельзя. Если же в результате разной последовательности действий этих параметров в обществе получаются разные результаты, то они являются дополнительными.

Методология физики позволяет сформулировать два принципа, имеющих значение для общественных наук. Первый – это принцип Кулона. Вот его суть.

Шарль Огюстен Кулон, когда приступил к своим работам по электричеству, был признанным авторитетом в теории упругости. Благодаря этому он сумел создать свой уникальный прибор – крутильные весы, для своих исследований по взаимодействию электрических зарядов. То, что он создал достаточно точный прибор, это понятно. Чем точнее прибор, тем с бóльшей точностью можно обнаружить существующую закономерность. Известно, что ряд его последователей, сделав менее точный прибор, не выявили той закономерности во взаимодействии электрических зарядов, которую получил Кулон.

Но есть и вторая сторона изобретения Кулона. Его прибор был достаточно грубым. Благодаря этому большое количество дополнительных закономерностей не смогли закрыть основную.

Итак, смысл принципа Кулона заключается в следующем: чтобы обнаружить ту или иную закономерность, следует обеспечить достаточную точность измерений, но её превышение может не привести к успеху, так как искомая закономерность в этом случае будет замаскирована "шумами". Это есть проявление соотношения общего, частного и единичного.

Особо плодотворен этот метод в истории. Излишняя детализация маскирует исторические закономерности.

Второй принцип – метод критического параметра.

При планировании различных производственных процессов, при составлении так называемых "сетевых графиков" планировщики прекрасно знают, что всегда есть процессы, скорость протекания которых сдерживает весь процесс. Причём, если удаётся найти способ увеличить скорость протекания этого процесса, то выявится другой, который будет играть роль лимитирующего фактора. Утверждают, что ещё адмирал Ушаков определял, что скорость эскадры не может быть больше, чем скорость самого медленного её корабля.

Но не всегда можно улучшить лимитирующий фактор. Поэтому достаточно следить за его поведением, и это будет определяющим в поведении системы. Это упрощает её рассмотрение.

Лимитирующий фактор показывает, что равновесие будет "держаться до последнего", после чего произойдет переход в новое равновесие, обладающее подобными же свойствами.

Смена лимитирующего фактора есть фазовый переход, бифуркация структурной устойчивости. И это значит, что сам переход будет кратким во времени и занимать малый объём в фазовом пространстве.

"Вся нелинейность" "сидит" на границе раздела, а поведение системы в бóльшей части фазового пространства описывается линейными уравнениями. Ибо вне зоны переключения система находится почти в равновесии, и для учёта малых отклонений вполне достаточно линейных уравнений.

В неустойчивых системах меняется представление о причине явления. В динамических системах причина и следствие считаются явлениями одного порядка. В неустойчивых же причина – не начальные возмущения каких-либо параметров, а сама неустойчивость системы.

Когда система находится в неустойчивом состоянии, перевести её в новое состояние могут любые исчезающе малые возмущения. И причиной перехода системы в новое устойчивое состояние становится не какая-то конкретная флуктуация, а то, что система была неустойчивой. А вот когда она находится в устойчивом состоянии, те же малые возмущения не приводят к значимым результатам.

2. Теория информации для социальных систем

Рождение и рецепция информации. Особенность поведения объектов, составляющих предмет исследования общественных наук, заключается в том, что они не только обмениваются информацией, но и создают новую.

Существующая теория информации развивалась для технических систем, для которых являются важными вопросы передачи и оптимизации информации. Понятно, что вопросам создания и хранения информации там не уделялось достаточно внимания. Но уже для биологических систем эти проблемы вышли на первое место. Именно в биологии был поставлен вопрос: "Как осуществляется выбор одного (или нескольких) вариантов из многих возможных, и как сделанный выбор запоминается, учитывая, что биологические системы всегда функционируют в условиях достаточно больших флуктуаций?" А это и есть процесс создания информации. "Запоминание случайного выбора" – это обычный способ возникновения информации. [4. стр. 30].

Может показаться, что такое определение информации не работает, если она является результатом человеческой деятельности, так как в этом случае она возникает не случайным образом, а целенаправленно и на основе прошлого опыта. Кроме того, считается, что задача творчества состоит в том, чтобы "сделать непредсказуемое неизбежным". То есть, если в произведении искусств действительно есть какой-то подлинно новый элемент, то предсказать его заранее невозможно, а если работа удалась, то этот непредсказуемый элемент должен стать совершенно неизбежным, приобрести силу закона. Но давайте возьмем цифровой замок – простейший пример информационной системы. Способ выбора комбинации цифр для его запирания не может быть очевиден, иначе он не был бы секретным. Но когда мы его выбрали, без него уже обойтись нельзя. Иначе замок не откроется. И этот выбор становится законом. Что это, как не пример того, как сделать непредсказуемое неизбежным?

Можно сделать шахматный автомат, который в простейшем случае знает, как должна ходить та или иная фигура. Теперь предположим, что внутри него есть программа, позволяющая просчитывать возможные варианты на несколько ходов вперёд и оценивать складывающуюся в результате этого ситуацию. При этом для оценки той или иной ситуации данное устройство может пользоваться своим прошлым опытом. Если будут возникать близкие по последствиям решения, то можно с помощью генератора случайных чисел выбрать одно из них.

Наличие случайного элемента превращает такой автомат в информационную систему, так как в этом случае его решение нельзя будет предсказать заранее. Это и есть пример создания информации в результате человеческой деятельности. Такой автомат, безусловно, способен к непредсказуемым действиям. Он может дать нечто совершенно неожиданное. Кроме того, он учится на опыте и разумно использует свои непредсказуемые действия.

Возможность моделирования процесса создания новой информации лишает его характера исключительности, которым его обычно наделяют.

Социальные системы не только генерируют новую информацию, но и обмениваются ею. Необходимым условием рецепции (приёма) информации является определенный уровень восприятия, определённая ёмкость, способность воспринимать сообщение. Но это не является достаточным условием рецепции. Например, взяв учебник истории на японском языке, которого мы не знаем, мы не в состоянии воспринять информацию, содержащуюся в этой книге, так как не обладаем достаточным уровнем рецепции. Но даже если учебник написан на русском языке, у нас в данный момент может не быть желания заниматься историей. Это значит, что для рецепции информации должен реализоваться момент цели.

Наличие цели позволяет выбирать не всякую информацию, а только ценную. Её ценность можно определить и количественно:

C = log₂(p_i/p₀),

где р_i – это вероятность достижения цели с данной информацией, а р₀ – вероятность достижения цели без неё. Наша ценность информации С может быть положительной (истинно ценная информация), нулевой (нейтральная информация) и отрицательной (когда нам дают ложную информацию, препятствующую достижению нашей цели).

Очевидно, что ценность информации не может быть определена независимо от её рецепции. Как уже сказано, если мы не знаем японского языка, то не можем воспринять информацию, содержащуюся в книге по истории на японском, но если мы знаем японский и знаем историю, то этот учебник может оказаться для нас слишком элементарным, и опять ценность его будет минимальной. Максимальную ценность этот учебник будет иметь для японских школьников, для которых он и написан.

Таким образом, ценность информации зависит, помимо прочего, и от уровня подготовки того, кто её воспринимает, от предшествующего запаса информации, которым он обладает. Это можно назвать "компетенцией" по отношению к воспринимаемой информации. Обычно характер зависимости ценности информации от уровня "компетенции" имеет колоколообразный вид.

Существуют ситуации, когда последствия от полученной информации несоизмеримо больше, чем её кажущееся количество. Например, смена сигнала светофора с красного на зелёный меняет состояние автомобиля, для которого этот знак предназначен. Такая ситуация постоянно реализуются в социальных системах.

Кроме "ценности" информации можно ввести понятие "осмысленности". Бессмысленной можно назвать ту часть информации, которая в данных условиях ни для какой цели не может быть использована. Но следует иметь в виду, что "осмысленность" информации зависит от уровня "компетенции" рецепторов. Например, у нас есть цель найти информацию по определённому вопросу. Находим, но она на неизвестном нам языке. Формально это ценная информация, но из-за нашего уровня компетенции она оказалась для нас в данный момент бессмысленной.

В обычных задачах управления ценность информации обсуждается в предположении о том, что цель задана извне. В случае самоорганизующихся систем эти вопросы становятся актуальными, особенно в проблеме социальной эволюции. При этом ценность информации эволюционирует: не ценная информация становится ценной, бессмысленная – осмысленной, и наоборот; меняется мера условности и субъективности в процессе осмысления информации.

Рецепция информации меняется в пространстве и времени. Человек растёт, обретает новый опыт, новые знания, меняется его "компетентность", его уровень рецепции.

Следует также различать упорядоченность и организацию. Вернёмся к нашему цифровому замку. Пока в замок не вложена определённая информация в виде одной из возможных комбинаций, все такие комбинации равнозначны. Среди них мы можем выделить более или менее упорядоченные комбинации. Но вот мы набрали одну комбинацию, которая открывает замок. Теперь эту комбинацию, которая может быть вовсе не упорядоченной, но служит нашей цели, мы и должны считать организованной, в отличие от комбинаций упорядоченных, которые, однако, не открывают замок. Поэтому для нас важна организованная информация, хотя она и выглядит хуже, чем упорядоченная.

В процессе взаимодействия между различными объектами и системами происходит обмен информацией. Естественно, передаётся и воспринимается не вся информация, содержащаяся в каком-либо объекте, а лишь некоторая её часть, то есть в данном взаимодействии участвует лишь какая-то часть информации, считающаяся ценной. Назовем эту часть "образом полной информации", или сокращённо просто "образом".

Человек может узнать знакомого по немногим характерным признакам. Какие именно признаки задаются – это определяется ситуацией (например, знакомый виден с большого расстояния или наблюдатель слышит его голос по телефону). Если только наблюдатель не прилагает специальных усилий, то обычно он вообще не замечает различия между объектом и его образом. Например, карикатурист малым числом штрихов с лёгкостью изображает свою "жертву".

Информация "образа" записана при помощи некоего кода, который может быть совершенно произвольным. Пусть U — некий объект с N различными признаками. U можно представить в виде вектора в N-мерном пространстве. Обозначим "образ" U через V, где V содержит некоторое, но не всё количество информации, присутствующее в U. Это будет значить, что размерность V меньше U. То есть V можно представить в виде проекции вектора U на некую гиперплоскость с числом измерений, меньшим N. Кроме того, области изменений переменных, входящих в V, могут оказаться меньше соответствующей области для U, в этом случае некоторые изменения признаков не входят в "образ", хотя сами признаки входят в неё. Например, когда на картине передаётся реальное освещение, то интенсивность его, конечно же, не соответствует той, что есть в реальности.

Существует ситуация когда на информацию базового процесса накладывается некая дополнительная информация, при этом вводятся не дополнительные элементы, а те же, что и для базового процесса. Принцип наложения информации уже давно известен и используется в искусстве, например в каллиграфии. Мы буквами записываем текст, при этом буквы создают некоторый рисунок, несущий дополнительную информацию. Но наложение дополнительной информации на основную возможно, если исходная информация избыточна и надёжна; иными словами, если слабые, но заметные искажения не препятствуют её рецепции (в нашем случае, прочтению текста).

Два потока информации. Социальные системы – это открытые системы, которые для сохранения своей структуры обмениваются со средой веществом, энергией и информацией. Так как среда всегда больше системы, то эволюция системы диктуется эволюцией среды.

Но внешняя среда, помимо полезной информации, несёт и деградацию системам. В этих условиях для своего успешного функционирования системы должны иметь возможность сохранять накопленную информацию, и в то же время иметь возможность воспринимать новую. Для лучшего сохранения информации её следует помещать "подальше" от внешней среды. А для получения новой – она должна быть по возможности "ближе" к среде. Легко видеть, что это взаимоисключающие требования. И это противоречие можно решить так: либо всю "информационную" часть системы разместить на оптимальном расстоянии от среды, либо осуществить дифференциацию её на две сопряженные подсистемы, одна из которых выдвинута ближе к среде (внешняя, оперативная, "мягкая" часть), а другая отнесена дальше (внутренняя, консервативная, "жёсткая" часть). Второе решение повышает устойчивость сложных систем в целом. А для простых вполне подходит первое.

Именно так идёт развитие биологических систем, что было ещё в начале 1960-х годов описано В.А. Геодакяном [5].

Разделение и специализация информационных подсистем по альтернативным задачам сохранения и изменения информации обеспечивает оптимальные условия для эволюционного отбора через пробы и ошибки. Иначе говоря, даёт системе возможность пробовать различные варианты решения эволюционных задач с минимальным риском закрепления неудачных решений. Причём бремя проб и ошибок несёт внешняя подсистема. А задача внутренней, консервативной части – закрепить удачный вариант. Такая специализация позволяет отсекать кратковременные изменения внешней среды и реагировать лишь на медленные изменения. Кроме того, внутренняя подсистема осуществляет задачу преемственности и сохранения, а потому её элементы должны быть достаточно универсальными (менее специализированными), а внешняя ответственна за изменчивость и адаптацию к условиям среды, и её элементы должны быть разнообразными (более специализированными).

У оперативной системы по сравнению с консервативной выше частота мутаций, более узкая норма реакции, выше агрессивность и любознательность, активнее поисковое, рискованное поведение и другие качества, приближающие к среде. Информационная ценность редких вариантов элементов оперативной памяти несравненно выше ценности редких элементов консервативной части.

В оперативной части системы идёт постоянный отбор с большим коэффициентом потерь, но то, что остаётся, приобретает влияние на консервативную подсистему, заставляя и её эволюционировать вслед за собой.

Оперативная подсистема охотнее берётся за новые, требующие поиска, неординарные задачи (часто выполняя их вчерне), а консервативная – лучше доводит решение знакомых задач до совершенства.

В стабильные периоды, когда нет необходимости ничего менять, сильна консервативная часть системы. В нестабильной ситуации, когда системе требуется быстрое приспособление, усиливается роль оперативной части. В свою очередь, появление большого количества предложений по инновациям может служить индикатором появления нестабильности в системе. А по разности между средними значениями признаков у элементов оперативной и консервативной подсистем можно установить эволюционную тенденцию изменения соответствующего признака.

Любая сложная система сохраняет устойчивость в рамках некоторого диапазона изменений параметров внешней среды. Область устойчивости системы может характеризоваться числом факторов среды, к которым система чувствительна. Их число есть размерность области устойчивости. Тогда эволюцию социальных систем можно представить как движение в пространстве обобщенных координат – времени и набора факторов среды. Проекция движения системы на ось времени представляет собой вектор передачи информации от "поколения к поколению", реализующий преемственность. А движение системы в области факторов представляет собой направление эволюции системы при изменениях среды.

Если дисперсия признака у оперативной системы больше, чем у консервативной, эволюция находится в дивергентной фазе, если дисперсии систем равны, фаза эволюции стационарная, если дисперсия больше у консервативной системы, то фаза конвергентная.

Отношение разности между максимумами подсистем в области факторов к разности в области временных изменений даёт среднюю скорость эволюции системы в целом.

С дифференциацией систем мы часто сталкиваемся. Например, наука и производство, государственный аппарат и правительство, больница и поликлиника, школа и вуз и т.д.

Если совокупность всех внутренних степеней свободы системы определить как пространство способностей, а совокупность всех внешних степеней свободы, – как пространство возможностей, то точки, принадлежащие одновременно и тому, и другом пространству, образуют третье многомерное пространство: пространство реализаций. Пространство способностей характеризует потенции системы, пространство возможностей – запреты среды, накладываемые на программы системы, а пространство реализаций — это то, что реализуется из данной программы в данных условиях. Граница между системой и средой подвижна. И если внутренние силы системы слабеют, то "среда" уменьшает пространство реализаций.

Для понимания протекающих процессов в социальных системах необходимо знание их целей. В качестве "обобщенной" цели для всех систем можно предложить цель "сохранить своё существование", выживание.

Кроме этого для понимания цели и логики поведения системы нам необходимо знать её структуру и закономерности её поведения. Для первого достаточно анализа системы, а для второго мы должны "подняться" на более высокий уровень организации, и только там увидим логику поведения, то есть придётся идти в направлении синтеза.

В случае, когда теряется чёткая целевая ориентация такой системы (структуры), ослабевает или теряется управление сверху, и структура может быстро деградировать. Характерный путь деградации – распад на составные части, потеря управляемости и уменьшение возможностей всех элементов системы.

Социальная информация. В социальных системах время запоминания информации должно быть достаточно велико – порядка времени жизни социальной системы, то есть во многих случаях много больше времени жизни отдельного индивидуума или структур, входящих в данную систему. Это значит, что социальная информационная система должна быть способна к комплементарной авторепродукции.

Что понимается под комплементарностью? Допустим, мы хотим выбрать определённую комбинацию знаков для программирования цифрового замка. Введение того же набора цифр, что и выбранный код для открывания замка будет комплементарно, а другие комбинации таковыми не будут.

Предположим, что в исходном состоянии у нас есть последовательности равноправных образов. Такая последовательность сама по себе не имеет никакого "смысла", поскольку не несёт никакой информации, являясь лишь "шумом". Вместе с тем, исходная "бессмысленная" последовательность становится весьма осмысленной, как только возникает необходимость точно следовать ей. Информация возникла благодаря тому, что какой-то один из образов стал прародителем системы, то есть благодаря стабильности системы, порождённой этим образом.

Возникновение информации из шума – это совсем не то, что обнаружение информации, замаскированной шумом, например, при выявлении ранее не известной закономерности. В последнем случае информация существовала, хотя и в замаскированном виде, тогда как в первом случае её просто не было. Это справедливо и тогда, когда у одного из образов были известные основания для того, чтобы стать прародителем системы. Безупречная комплементарность необходима и в случае совершенно случайного выбора исходных последовательностей.

Социальная эволюция необратима и направлена. Исходный материал для неё – случайные "мутации" носителей социальной информации (процесс выбора), – конечно, никакой направленности не имеющие. Но работает механизм отбора, благодаря которому выживают мутанты, более приспособленные к условиям среды. Естественный отбор состоит в оценке систем, обладающих широкой изменчивостью. Оценка означает выделение ценной информации.

Кроме движущего отбора действует отбор стабилизирующий, в результате которого отбрасываются "мутанты", сильно отличающиеся от средней нормы как в ту, так и в другую сторону. Стабилизирующий отбор также требует энергетических и энтропийных затрат.

Человек связан с социумом, в котором он живёт. Социум получает информацию о состоянии совокупности своих членов посредством неких обратных связей и тем самым включает в себя специфический механизм преобразования этой информации в управляющие сигналы и средства передачи последних индивидуумам.

Наследственная информация передаётся с помощью образования и фиксируется в носителях информации, но передается она от предыдущего поколения к последующему только после её преобразования в социуме. Однако носителями информации являются индивиды, составляющие социум. Социум меняется, эволюционирует, а информация об этих изменениях передаётся от прошлого в будущее через развитие отдельных его членов, потомство которых вливается в тот же социум.

И нельзя забывать, что для эволюции систем существенно не количество информации, которой обладает каждый член общества, а количество накопленной ими ценной информации. Иначе говоря, важно не количество, а качество информации.

Когда мы впервые сталкиваемся с предметом изучения, для нас всё важно, но когда мы уже обладаем определёнными знаниями, далеко не всё кажется нам таковым. То есть в процессе развития менее ценные знания убираются и заменяются более ценными. Мы действуем подобно коллекционеру, улучшающему свою коллекцию, меняя менее ценные экземпляры на более ценные. Таким образом, ценность информации возрастает в ходе эволюции.

Одновременно с ростом ценности информации повышается избирательность рецепции ценной информации. Отбор ценной информации лежит в основе всей творческой деятельности человека.

Отбор именно ценной информации не требует дополнительных энергетических расходов. Мы стараемся отбирать ценную информацию, платим за ценную информацию и не платим ничего за невоспринимаемую информацию, лишённую для нас ценности. Но цели могут меняться, а часть информации, ценная для новых целей, может оказаться уже погибшей.

В развивающейся системе необходимость выбора возникает тогда, когда она приходит в неустойчивое состояние. После уже сделанного выбора система развивается устойчиво вплоть до следующей неустойчивости. Здесь снова делается выбор, но уже из другого множества вариантов. Это множество зависит от результата первого выбора. Если система в своём развитии ещё не дошла до первого этапа, то вопрос о выборе варианта на втором этапе вообще теряет смысл. Иными словами, информация первого перехода является компетенцией для второго и всех последующих уровней.

Особого внимания заслуживает ситуация, когда множество вариантов на следующем уровне ещё не сформировано, хотя цель уже поставлена. Именно так обстоит дело, когда речь идёт об исследовании и описании нового явления. Тогда поступающая извне информация не помогает сделать выбор поскольку выбирать ещё не из чего), но может помочь сформировать нужное множество.

Только что родившийся человек мало знает, но имеет широкий спектр возможностей, реализация которых определяет его будущее. Но вот он начинает осваивать речь, рецептируя информацию о языке от своего окружения, и это уже накладывает определённые ограничения. Далее, он начинает приобретать конкретные профессиональные знания, и этим ограничивает диапазон своих дальнейших путей развития, так как каждый новый выбор возможен только на основе прежних, более ранних. Каждый выбор делается либо случайно, либо под влиянием внешних событий, которые часто не явно выражены.

Та информация, которой мы пользуемся для выбора, зависит от нашей компетенции – для её восприятия или генерации необходима подготовка.

Таким образом возникает иерархии информаций, причём компетенция – это тоже информация, содержащаяся в системе на данном уровне, необходимая для рецепции (или генерации) информации на следующем уровне.

3. Эволюция социальных структур

Конвергентная и дивергентная фаза развития социальных структур. Как правило, в процессе развития случайное возникновение большой и ценной информации – крайне маловероятное событие. Например, у нас есть груда букв, из которой мы случайным образом вытаскиваем одну за другой. И вдруг сообщаем, что в результате такой процедуры у нас сложилось … небольшое стихотворение А.С. Пушкина. Следует ли обижаться на окружающих, если они нам не поверят?.. Маловероятные события в эволюции систем обычно не происходят, так же как не создаются "гениальные стихи" нашим способом.

Как же идёт процесс развития? Обычно сложные структуры возникают на базе предыдущих и, в свою очередь, могут стать основой для последующих стадий развития. Процесс самоорганизации есть последовательная смена этих двух этапов. На первом увеличивается разнообразие возможных режимов и свойств системы. Это дивергентный этап, он необходим для поиска новых возможностей существования. На втором этапе разнообразие свойств уменьшается, но система (или её элементы) совершенствуется, наилучшим образом приспосабливаясь к данным условиям. Этому соответствуют конвергентные стадии эволюции и процессы адаптации. Два названных типа самоорганизации чередуются в развитии систем, и каждый из них подготавливает условия для другого.

"Шумы" сопровождают развитие систем на всех этапах эволюции. Но при этом в разных фазах развития они играют разную роль. На дивергентной стадии они могут способствовать появлению разнообразия и, следовательно, убыстрять эволюцию, а на конвергентной, напротив, могут создавать нежелательные помехи.

В результате эволюции возможны два сценария развития системы – отбор или выбор одного варианта из нескольких возможных. Под "отбором" понимается выживание "наилучшего" (наиболее приспособленного) варианта. А под "выбором" понимается случайный процесс, в результате которого реализуется одно из возможных близких по свойствам состояний. При этом выживают далеко не самые лучшие. Реализация ситуации "выбора" есть пример возникновения информации.

Очевидно, что одного отбора недостаточно, поскольку при нём не возникает нового. Также не может иметь место только выбор, так как при этом будет не развитие, а броуновское блуждание.

Если процесс эволюции идёт через ряд промежуточных этапов, каждый из которых обладает некоторым эволюционным преимуществом, то возникновение итоговой информации происходит более осмысленно и с существенно бóльшей вероятностью, чем при использовании только механизма выбора.

Теперь перейдём к более подробному описанию каждого этапа эволюции.

На конвергентной фазе развития в результате взаимодействия образуется "чистая" система. В этой фазе главную роль играют взаимодействия однопорядковых структур. При отборе "выживает" не обязательно "наилучший" с точки зрения достижения некой цели.

Поясним это на примере. Пусть есть некоторая область, половина которой находится под водой. Над ней произошло крушение самолёта, перевозившего передвижной зоопарк, в котором, помимо сухопутных животных, были и аквариумы с рыбами. Если катастрофа произошла на суше, то обитателям аквариумов там ничего не светит. А если это случилось над акваторией, не повезло сухопутным тварям.

Оценить величину селективных преимуществ первичных структур не всегда просто. Особенно если действуют различные "помехи". Вернёмся к нашему примеру со зверинцем, терпящим крушение. Если несчастье произойдёт вблизи границы суши и воды, то любые внешние возмущения могут стать полезными либо для водных жителей, либо для сухопутных.

Несколько иная ситуация складывается, если катастрофа произошла вблизи границы раздела суши и воды, но сама эта граница непостоянна. В этом случае уже имеет место "не чистое" состояние. То есть в зависимости от того, чего окажется больше, воды или суши, у одной части животных будут более благоприятные условия, чем у другой. В результате у нас получается смешанное состояние, а оно имеет преимущества для дальнейшего хода событий. Например, если в итоге всё будет залито водой или наоборот, вода отступит, жизнь не прекратится. Такое промежуточное состояние можно назвать "мутацией".

При изменении внешних условий появляются новые факторы, которых не было раньше и которые приводят к началу дивергентной фазы. В результате должен появиться механизм, обеспечивающий дивергентную эволюцию; этот механизм возникает на основе уже достигнутого, и не должен препятствовать выполнению прежних функций.

Непосредственной причиной перехода к новому этапу является истощение ресурсов, общих для простейших социальных систем, и необходимость перехода на обеспечение новыми типами ресурсов. Вероятность случайного начала здесь маловероятна. Но при этом должны срабатывать некие "бюрократические" механизмы, препятствующие (затрудняющие) переключение и тем самым предохраняющие структуру от поспешных "решений".

Малые изменения в функционировании структур только тогда дают преимущества, когда они ведут к количественному улучшению функций уже имеющихся структур, и они существенны в конвергентной фазе. В данном же случае, речь идёт о качественно новой функции, которая может появиться только в результате многих изменений, каждое из которых в отдельности не давало эволюционных преимуществ на этой фазе. Иными словами, для появления структуры с новой функцией необходимо, чтобы произошёл качественный скачок.

Например, имеется ряд предприятий, близких по параметрам и выпускающих одинаковые товары. Вдруг на порядок подорожали энергоносители. Те предприятия, которые функционируют в тёплых краях либо имеют наработки по энергосбережению, выживут. Но это уже будут предприятия, разные по механизму энергосбережения!

Силовое и параметрическое переключение. Пусть система может находиться в двух устойчивых состояниях. Например, общество может быть демократическим и тоталитарным. Допустим, система устойчиво функционирует в одном из режимов. Как её можно перевести в другое состояние?

Один способ – силовое переключение.

Сначала следует добавить элементы того режима, в который мы хотим перевести систему. Ясно, что придётся добавить достаточно большое количество этих элементов, чтобы размыть устойчивость предыдущего режима существования системы, и чтобы в ней начался процесс перехода в новое состояние. Причём важно следующее. Как только будет достигнуто критическое состояние, система уже сама, без всякого внешнего принуждения, сорганизуется во втором состоянии и сама очистится от элементов предыдущего режима.

Другой способ – параметрический. В этом случае идёт изменение параметров функционирования системы или параметров внешней среды. При этом область существования системы становится неустойчивой и она начинает движение к единственному устойчивому состоянию – второму режиму. После того, как система пройдёт состояние неустойчивого равновесия, параметры можно возвратить в прежнее положение. Ситуация вернётся в исходное положение, но наша система будет теперь двигаться ко второму устойчивому режиму.

В отличие от предыдущего сценария, время воздействия в данном случае не может быть очень малым. Оно должно быть больше времени, необходимого системе для прохождения пути до критической точки.

Локальная устойчивость в условиях глобальной неустойчивости. Зададимся вопросом: "А можно ли выжить в нестабильной обстановке?"

Рассмотрим простой пример. Человек сорвался с обрыва. Ясно, что через очень небольшое время он окажется внизу, и в не очень приглядном виде. Он тоже это понимает, поэтому старается всеми силами уменьшить скорость своего падения, используя все возможности. Хватается за кусты, неровности в склоне и т.д. Может даже случиться, что он остановит своё падение на какое-то время. Если это произойдёт, то можно говорить о достижении локальной устойчивости в условиях глобальной неустойчивости.

Благодаря этому обстоятельству мы и имеем то удивляющее всех "спокойствие" в нашей стране. Чтобы его нарушить, изменения должны происходить с гораздо большей скоростью. Тогда не будут успевать образовываться локально устойчивые состояния. И если скорость "обвала" будет достаточно высокой, то подобные "спасительные" ситуации не будут иметь возможности для возникновения.

Возникновение алфавита. Чтобы показать, как работает описанный нами механизм выбора и отбора на конвергентных и дивергентных фазах развития, рассмотрим процесс формирования алфавита.

В современном обществе информация о соответствии между звуками и их символами – буквами, обладает большой ценностью. Вероятность её случайного возникновения исчезающе мала. Поэтому процесс эволюции прошёл ряд этапов, вероятность которых достаточно велика.

Наиболее ценна та информация, которая ведёт к цели оптимальным образом. Какова же цель письменности? Быть адекватной устной речи и служить её фиксации и сохранению.

Начнём с того момента, когда возник устный язык. Тогда считалось, что слова и предметы, ими обозначаемые, имеют определённую связь. Остаток этого представления существует и сейчас: так, зачастую мы боимся что-либо произнести, чтобы "не сглазить". В более ранние времена был запрет называть людей их истинным именем, а ещё ранее нельзя было называть тотемы и т.д. Представление о связи слов и предметов подкреплялось ещё и тем, что при недостатке слов человек начинал гримасничать и жестикулировать руками, изображая то, что пытался выразить словами.

Если угодно, это предыдущая дивергентная фаза развития письменности, итогом которой стал качественный скачок: стало понятным, что слова можно отображать не только голосом, но и с помощью картинок – логограмм.

На этапе конвергентной фазы развития шёл процесс выбора. Это проявлялось в том, что логограммы каждый мог изобразить так, как считал нужным. Но сохранялись лишь те, которые признавались некоторым сообществом. Иначе они не стали бы выполнять коммутативную функцию в сообществе людей, поскольку к этим знакам нужен был бы автор, чтобы он мог их растолковывать. Ясно, что таким образом – через признание сообществом – принимались далеко не оптимальные варианты их начертания.

Каждый иероглиф содержал большую и ценную информацию. Вероятность случайного возникновения иероглифа крайне мала: не зная и никогда не видя предмета, невозможно угадать его изображение, тем более упрощённое. Однако вероятность рецепции информации об иероглифе из окружающей среды уже не мала, а порядка единицы.

Выбор был обусловлен техникой изображения этих иероглифов (процарапывание на глине, дереве, или краской и т.д.), а также удобностью (экономностью и однозначностью восприятия) создаваемых логограмм.

Сами иероглифы претерпели ряд качественных изменений (появление логограмм, обозначающих действие, выражение разных других грамматических форм, однозначность восприятия, появление скорописи и т.д.). Мы же, чтобы не тратить время, обратимся сразу к следующему важному этапу – появлению слогового письма.

Согласно нашей модели, процесс появления слогового письма шёл на дивергентной фазе развития, на базе большого количества логограмм. Но при этом уже существовали сложные логограммы, состоящие из набора простых, и служащих, например, для передачи на письме имён собственных, либо "иностранных" слов. На этой фазе возник качественный скачок – смогли читать (произносить) не всю логограмму, а только часть (слог). Следует отметить одно важное обстоятельство. Если в обществе не существует общего языка, как, например, в Китае, то нет условий для перехода на эту фазу развития. Если такие флуктуации будут появляться, то они очень быстро будут вымирать, не находя широкого применения и поддержки.

На следующей конвергентной фазе развития стали формироваться различные способы написания слогов, и в результате создался необходимый набора слогов, адекватных устной речи.

На следующей дивергентной фазе развития, сравнивая разные слоги, обнаружили, что можно их существенно уменьшить, оставив обозначения только для звуков. При этом была проблема с гласными, потому что выделить их не всегда удавалось. Они создавали плавность речи, в то время как согласные создавали в ней скачки.

Далее на конвергентной фазе стал отрабатываться алфавит. Так, например, из иероглифа, обозначающего быка, появилась буква ивритского алфавита "алеф", что значит "бык". Из иероглифа, обозначающего верблюда, – буква "гемал" и т.д.

И вот теперь наступила очень интересная фаза развития алфавита. А именно, передача информации от одной языковой системы другой. Если она попадала в среду, созревшую для её восприятия (достигшую адекватной фазы развития) и уже владеющую общим языком, то алфавитная система, как наиболее приспособленная, вытесняла существующие зачаточные системы письма. Так, например, греки восприняли свой алфавит на основе иврита. На греческом языке "альфа" и "гамма" ничего не значат, но название букв сохранилось, исказившись в новой языковой среде.

Каждая буква сама по себе теперь уже ничего не означает, а с предметом сопоставляется сочетание букв – слово.

Таким образом, появились алфавит и грамматика. Информация, заключённая в них, может иметь ценность, только если имеется (или имелось) сообщество людей, использующих данный язык. Информация, возникшая при таком выборе, вначале не является ценной. Эта ценность возрастает по мере увеличения числа людей, использующих именно этот вариант (а не другой, возможный).

Процесс превращения иероглифической письменности в алфавитно-грамматическую неоднозначен и допускает несколько (даже много) вариантов. Однако в каждом языке выбирается преимущественно один какой-либо вариант, а альтернативные отсеиваются; в противном случае язык теряет коммуникативную функцию.

Отсев альтернативных вариантов происходит в результате общения. (Общение здесь понимается в широком смысле, в частности, становление единого языка в обществе порою сопровождалось войнами.) Подчеркнём, что это процесс динамический, вероятность, что нечто произойдет, в зависимости от характера общения, равна либо единице, либо нулю (в последнем случае общий язык не возникнет и общество распадётся). Из изложенного следует, что возможен процесс, в котором вероятность спонтанного возникновения ценной информации не мала (то есть порядка единицы). Причём, с течением времени, ценность информации, возникшей в системе, может повышаться (с практически нулевой до максимальной), благодаря взаимодействию данной системы с другими. Основные этапы этого процесса таковы:

1. Образование информационной системы, ещё не содержащей ценной информации.

2. Совершенствование системы на основе элементов, способных к непосредственной рецепции информации (прямое узнавание, возникновение иероглифов).

3. Выбор одного из возможных вариантов и отсев альтернативных.

С представленной здесь точки зрения современные алфавиты возникли в результате ассоциации большого количества слов (иероглифов) с последующей мутацией их. Воспоминание о блочном происхождении должно сохраниться в виде корреляций между буквами и иероглифами. При этом надо иметь в виду, что для социальных систем возможна передача информации более высокого уровня системам более низкого. То есть возможен процесс научения.

Факторы, влияющие на дифференциацию и структурообразование, можно назвать индукторами, а само явление – индукцией. Индукторами могут быть самые разнообразные элементы и факторы самого разного происхождения. В том числе, переключение структур нижнего уровня в более высокое состояние может произойти в результате контакта со структурами более высокого уровня (получения от них информации). Это происходит только в том случае когда, во-первых, система более низкого уровня готова к этому и, во-вторых, новая система приживется в своём новом окружении. Грубо говоря, не все новшества полезны.

При нормальном течении процессов дифференциации и структурообразования индукция тоже имеет место. На ранних стадиях развития индукторами служат внешние параметры среды. На более поздних стадиях – структуры, уже сформировавшиеся ранее.

Способность структуры переходить к следующей стадии развития (степень её готовности к этому) можно так и назвать подготовленностью.

Следует иметь в виду, что по мере развития способность систем к переключению уменьшается, так как это требует всё бóльших и бóльших энергетических затрат.

Сложные структуры в конвергентной фазе не отмирают, а перестраиваются. Это означает, что механизм конвергентных фаз основан не на отборе и вымирании, а на переключении. И вообще, в сложных структурах целесообразнее не уничтожать готовые "нежелательные" элементы, а препятствовать их появлению.

4. Хронотроника и история

Какие же выводы из развиваемого нами подхода можно сделать для истории? Развитие реальности идёт с генерацией большого количества информации. Для описания происходящего выбирается только та, которая считается ценной для данного описания. Мы показали, что ценность информации зависит от поставленных целей. А сами эти цели у разных авторов могут быть разными и меняться со временем. То есть мы имеем набор, но далеко не полный, проекций "образов" реальной информационной системы. При составлении же истории мы пытаемся решить обратную задачу: восстановить по "образам" исходную информационную систему.

При анализе двух "образов", являющихся проекциями некоторого объекта (два описания одного и того же), возможны два эффекта, которые можно назвать неоднозначностью и двусмысленностью. Что имеется в виду, можно проиллюстрировать на примере лингвистики. Мы можем под разными словами подразумевать один и тот же предмет (синонимы). Это пример неоднозначности. А может быть и обратная ситуация, когда одним словом называют разные предметы (омонимы). Это пример двусмысленности.

Неоднозначность и двусмысленность в определённых ситуациях вредны, так как снижают надёжность передачи информации, что означает появление неопределённости, которая может приводить к путанице, а путаница, касающаяся причин и следствий, может оказаться весьма вредной. Но иногда неоднозначность полезна, так как позволяет дать представление о чём-то новом, ранее неизвестном.

В истории "образы" информации могут фиксироваться разными способами. "Образ" информации, содержащейся в реальном событии, записывается при помощи некоего кода, который может быть совершенно произвольным и называется символом. Кроме того, должны существовать некие носители символов, то есть некие материальные носители "образа".

По разным причинам нам приходится копировать эти носители, либо в силу прихода их в негодность, либо чтобы размножать копии. Ошибки, возникающие при последовательных актах копирования, будут накапливаться. И со временем одна и та же информация, разделённая несколькими поколениями, окажется столь различной, что это будет просто другая информация. Конечно, сделать величину ошибок равной нулю трудно, но она должна быть достаточно малой. Известен механизм отбраковки "плохой" информации. Его можно пояснить на таком примере. Пусть у нас есть замок и ключ к нему. Затем мы делаем копию ключа, затем копию с копии, и т.д. Чтобы проверить, не достигла ли ещё ошибка в копировании критического значения, мы проверяем, подходит ключ к замку, или нет. То есть мы следим за сохранностью не всей информации, содержащейся в носителе, а лишь ценной. Поэтому если наши цели изменятся, то вполне может оказаться, что в результате такого копирования она исчезнет полностью. Это может стать причиной возникновения двузначности, то есть потери носителя "индивидуальности".

Существует ещё один неприятный эффект, возникающий вследствие копирования. В результате проверки, подходит ли ключ к замку, последний может сам измениться. В результате мы получаем новую "пару". Иначе говоря, возникла "мутантная" система, и мы продолжаем подгонять свои копии под другой "замок". Вот пример создания "фантомных" фрагментов истории.

То есть вероятность возникающей неопределённости задаётся отношением функциональных потребностей к функциональной ёмкости данной системы. Это согласуется с нашим интуитивным представлением – чем ближе к пределам возможностей системы, тем больше опасность путаницы и ошибки. А некоторым решением этой трудности может стать использование избыточной информации, которая требуется для преодоления описанной выше двузначности и двусмысленности.

При рецепции происходит как утрата части информации, так и её возрастание. Первое тривиально и очевидно: передача любого сообщения обязательно сопровождается шумами. Утрата части информации при восприятии определяется принципиальной неадекватностью сознания автора и рецептора, обязательным различием их индивидуальностей (например, различием целей).

Возрастание информации при рецепции не тривиально. Оно программирует поток ассоциаций, мыслей и эмоций в сознании рецептора, мобилизует создание им новой информации. Эта информация может остаться в его сознании или быть сообщена окружающему миру, если рецептор хочет и может поделиться с ним своими переживаниями. В этом и состоит сотворчество автора и рецептора, воспринимающего его творчество. Под "компетентностью" рецептора здесь следует разуметь не простую сумму сведений, некую "картотеку" прочитанного, увиденного и услышанного, но всё интеллектуальное и эмоциональное богатство рецептора, включающее его способность к сотворчеству. Лишённый фантазии и эмоциональности эрудит в этом смысле может оказаться худшим рецептором, чем человек, не столь сведущий, но способный к ярким переживаниям.

На разных этапах развития социальных систем генерируется разное количество информации. В критические периоды развития, когда общество вступает в фазу неустойчивости, любые малые внешние воздействия, которые можно рассматривать как шум, приводят к очень большим последствиям, предсказать которые заранее невозможно. То есть возникает новая информация. Аналогом этой ситуации будет поведение шарика, который находится на вершине полусферы. Это явно неустойчивое положение. В какую сторону он скатится, зависит от любых случайных малых флуктуаций и, в общем случае, непредсказуемо.

Что есть причина того, что шарик скатился сюда, а не в другое место? Малая флуктуация, это вызвавшая? Нет. Причина – нахождение шарика в неустойчивом состоянии. То есть в рамках хронотроники происходит дополнительное развитие принципа причинности.

К сожалению, сегодня, у историков нет понимания этого. Используя, в основном, детерминистский стиль мышления, причину всех последующих событий они видят в прошлом. А это неверно при попадании социальных систем в состояние неустойчивости. Вот из-за чего история ничему не учит: при "качественных скачках" возникает новая информация, которую очень сложно предсказать.

А в периоды между качественными скачками идёт накопление повторов информации, которые в эти периоды не имеют никакого смысла. Они не ведут к эволюционному преимуществу, хотя и не являются "вредными" признаками. Такая информация является нейтральной. Подобно тому, как если бы мы стали записывать на разных бумажках код для замка. Однако иформация становится весьма "положительным" признаком при приспособлении к качественно новым условиям. Иными словами, накопление "нейтральной" информации есть необходимое условие социального прогресса.

Рассмотрим теперь соотношение между ценной информацией I_с и "лишней" информацией I₀, содержащейся в социальной системе на разных этапах её развития. При этом не забывая, что выяснить, какая информация ценная, а какая нет, можно лишь тогда, когда известна цель.

Отношение количества ценной информации I_с к полному её количеству можно назвать коэффициентом эффективности h:

h = I_с/(I_с + I₀).

Этот коэффициент может быть полезным для понимания характера и смысла событий, происходивших в ходе эволюции. Ведь в результате эволюции цели меняются. Тем самым меняется количество ценной информации и, соответственно, её эффективность.

Рассмотрим принципиально разные ситуации, возникающие при попытке описать процессы, протекающие в некой сложной социальной системе. В первом случае мы пытаемся описать процесс, обеспечивающий жизнеспособность системы (назовём это целью № 1). Во втором случае рассматривается процесс, когда система желает не просто сохраниться, а и развиваться (обозначим это как цель № 2). И, наконец, совсем иная ситуация будет складываться, когда система стремится сохраниться в условиях, включающих два предыдущих и дополнительное требование – способность к выживанию в условиях "большого скачка", например при революционных изменениях (цель № 3). При этом, однако, нужно иметь в виду, что значимость целей существенно различна на разных этапах эволюции. Так, на этапах между "большими скачками" цель № 3 не является главной. Если от неё отказаться, то увеличение эффективности может быть достигнуто за счёт уменьшения количества исходной информации. При этом сохраняется "ценность" в рамках цели № 2, но уменьшается "ценность" в рамках цели № 3, то есть в данном случае – потенциальная ценность. Это даёт эволюционные преимущества при адаптации к стабильным условиям обитания.

Отсюда видно, что рассмотренные цели находятся в дуальном отношении, стремление к эффективности одной уменьшает вероятность достижения другой. Поэтому стремление к максимальной эффективности нельзя считать движущей силой на всех этапах. Следует полагать, что в среднем в эволюции сохраняется некоторое оптимальное (не близкое к максимальному) значение эффективности.

Ясно, что современники не в состоянии сохранить всю сложную информацию, которая важна для понимания этих процессов. Это становится понятным лишь по прошествии времени. Восстановить её можно, опираясь на некоторые теоретические построения. И здесь нельзя обойтись только чисто историческими методами.

Любые наборы исторических факторов есть лишь "образы" реальности (проекции), описываемые каждым исследователем в соответствии с его целью, то есть с выделением той информации, которую он (исследователь) считает ценной.

Более того, разные проекции могут давать и разную временную последовательность событий, потому что траектории эволюции систем, представленные в виде неких линий в фазовом пространстве, содержат время как параметр. А значит, если эта фазовая кривая достаточно сложна, возможны ошибки в выделении того, что было раньше, а что позже, что есть причина, а что следствие.

То, что объекты изучения общественных наук развиваются в условиях ограниченных ресурсов и подчиняются закономерностям нелинейной динамики, показывает необходимость учёта различных неоднозначностей в динамике развития под действием всевозможных флуктуаций. Причём последнее обстоятельство надо учитывать как при анализе прошлого, так и при прогнозировании будущего.

Например, Н.А. Морозов в своей работе "История человеческой культуры в естественнонаучном освещении", опираясь, практически, на ту же фактическую базу, что и большинство историков, показал возможность описания другой проекции, создание иного "среза" исходной информационной системы, называемой реальной жизнью. И задача состоит не в абсолютизации той или иной "проекции" действительности, а в получении их в достаточно большом количестве, чтобы уже из их анализа создать объёмное "изображение".

Литература

1. Валянский С.И., Калюжный Д.В., Недосекина И.С. Введение в хронотронику. М.: АИРО-ХХ, 2001. – 221 стр.

2. Валянский С.И., Илларионов С.В. Физические основы самоорганизации. В кн. "Самоорганизация и наука: опыт философского осмысления". М.: Наука, 1994, стр. 306-325.

3. Валянский С.И. Квазичастичный метод. В кн. "Методы научного познания в физике". М.: Наука, 1985, стр. 302-316.

4. Кастлер Г. Возникновение биологической организации. М.: Мир, 1967.

5. Геодакян В.А. Роль полов в передаче и преобразовании генетической информации. — Пробл. передачи информ., 1965, т. 1, № 1, с. 105-112.